В своем финальном выступлении на Генеральной ассамблее ООН, состоявшемся несколько дней назад, президент Обама постарался обойти вопрос о гражданской войне между сирийским диктатором Башаром Асадом и его врагами.
«Окончательная военная победа невозможна», — заявил он. Поэтому Соединенным Штатам придется заняться «тяжким дипломатическим трудом», направленным на то, чтобы «остановить насилие, помочь нуждающимся и поддержать стремящихся к политическому урегулированию».
После этого он перешел к другим вопросам.
Если учесть, что Сирия — его величайший гуманитарный и стратегический провал, а его последняя дипломатическая инициатива в этой стране терпела крах буквально в тот момент, когда он выступал, такая краткость не удивляет.
Но Обама есть Обама, и можно сказать с уверенностью, что думает он на эту тему намного больше, чем говорит. Если бы он мыслил вслух, скорее всего, мы бы услышали примерно следующее:
«Разумеется, мирное соглашение Керри рухнет. Владимир Путин выигрывает, зачем ему с нами договариваться? И даже если он вдруг решит хорошо себя вести, зачем Асаду ему подыгрывать? Он тоже выигрывает — и если он захочет перебить население Алеппо до последнего человека, кто его становит?»
«Конечно, ставить перед Джоном (Керри, — прим. перев.) безнадежную задачу выглядит нечестным. Год за годом он обещает достичь договоренности и клянется, что, если сирийцы или русские не будут их соблюдать, мы перейдем к плану „Б“. Каждый раз они его кидают, и вскоре он опять возвращается к ним за добавкой. А никакого плана „Б“ у нас нет, потому что я никогда его не одобрю».
«Однако в итоге Джона все хвалят за его неустанные усилия. И все мы вроде как при деле, стараемся. Если этот трюк пройдет еще разок, дальше пусть разбирается Хиллари. Или, не дай Бог, тот, другой кандидат».
«На самом деле, каким бы мерзавцем ни был Асад, его уход никому не нужен. Разумеется, вслух я это сказать не могу, потому что, когда несколько лет назад меня в эту историю впутали, я заявил, что ему конец. Ну да, он палач и массовый убийца. Вдобавок он сильно подставил меня, применив химическое оружие после того, как мы с Владимиром якобы решили эту проблему. Промахнулся я с этим хлором».
«Но есть ли ему альтернатива? „Умеренная“ оппозиция? Не смешите меня, пожалуйста. Я, наверное, перегнул палку насчет „крестьян, учителей и фармацевтов“, но скажем честно, стоит власти Асада рухнуть, как „Аль-Каида“ и ИГИЛ (организация, запрещенная в РФ — прим. ред.) пройдут в Дамаск, как по паркету».
«Да, я понимаю, что сказала бы Хиллари. Если бы я в 2011 и 2012 годах прислушался к ней — а также к Петреусу, Панетте и прочим,— „умеренные“ были бы сейчас сильнее. Мы бы их подготовили, создали им безопасные зоны и у них бы появились шансы. Джон тоже сначала меня в этом убеждал. Надеялся задурить мне голову, раз уж у Хиллари не получилось».
«Да, я тоже слышу все эти „мы же говорили“. Я не посылал войска, потому что опасался, волны терроризма, распада страны, потоков беженцев и российского вмешательства. В итоге терроризм распространяется, страна распадается, мы получили миллионные потоки беженцев и вдобавок в конфликт вмешалась Россия. Да, я понимаю, что сирийские события дестабилизировали всю Европу».
«Но знаете, могло быть еще хуже. Представьте себе: все тот же кошмар — сотни тысяч убитых, полстраны беженцев— и посреди всего этого торчат американские войска. Именно так получилось у Буша, а я нас от такого исхода спас».
«Теперь Сирия стала проблемой Путина, что не так уж и плохо. Может. он пока и не „увяз в трясине“, как я говорил, но подождите немного, Сирия себя еще покажет».
«Интересно, что будет делать мой преемник? Обратите внимания, оба кандидата на этот счет помалкивают — и неспроста. Бесполетные зоны? Поздновато как-то, с учетом российских систем ПВО, которые накрывают всю страну. Безопасные зоны? А кто будет обеспечивать их безопасность? Хватит с меня и того, что мне приходится постоянно отправлять войска в Ирак, хотя играть в Линдона Джонсона мне совсем не нравится».
«Понимаю, выглядит все это скверно. Мне тоже не нравится. Честное слово, я предпочел бы поговорить о глобальном потеплении, о Бирме или даже об Украине. Наверное, через много лет очередной президент посетит Алеппо (если там еще будет, что посещать), чтобы выразить раскаяние. Я так посещал Хиросиму, Лаос и так далее».
«Что ж, дело житейское. Работа такая. Надеюсь, все понимают, что это только задним числом все выглядит просто. Идеального выхода у нас все равно не было. Иногда гражданские войны просто должны прогореть до конца».
«Так, что там у Джона? От него требуется только дать мне еще четыре месяца. Всего четыре месяца, и пусть кто-нибудь другой мучается со всем этим!»
