После неинтересных выборов в России следующими идут президентские выборы в США, обещающие быть намного увлекательнее. Давно уже, возможно со времен Рейгана, кандидаты не были настолько различны в своих позициях относительно будущего американской экономики. И уж точно давно никто из кандидатов не предлагал такого широкого, радикального и одновременно такого размытого по сути пакета экономических реформ, как тот, что предлагает Дональд Трамп.
Низкие налоги
Предложения Трампа, высказанные им в общих чертах в Детройте 8 августа и более детально во время выступления в Экономическом клубе в Нью-Йорке в сентябре, декларируют три основные цели, понятные и желанные для «средних американцев» — семей с годовым доходом до $65–70 тысяч. Трамп обещает увеличить доходы домохозяйств, снизить безработицу, которая особенно высока в крупных промышленных центрах, и ускорить рост американского ВВП.
Для увеличения доходов домохозяйств Трамп предлагает сократить налоги на индивидуальный доход. Сокращение безработицы должно произойти как за счет снижения налогов на прибыль американских компаний (что позволит им больше инвестировать в производство, спрос на продукцию которого вырастет за счет роста доходов домохозяйств), так и за счет заградительных пошлин на импортные товары и дополнительного налога на американских производителей, размещающих производство за рубежом. Наконец, считает Трамп, все эти меры, — так как они ведут и к росту внутреннего производства, и к росту внутреннего потребления, — должны привести к росту ВВП в среднем на 4% в год (в речи в Нью-Йорке Трамп сказал про 3,5%).
Трамп утверждает, что средний американец получит лишние $1,5–2 тысячи в год благодаря снижению налогов на доход. Это утверждение достаточно спорно, и есть мнение, что основную выгоду из налоговых послаблений получит 1% самых богатых американцев, в то время как средняя прибавка к чеку малообеспеченных американцев не превысит $209 в год.
Скорее всего, так и будет — в последней своей речи Трамп говорил уже только о сокращении самой высокой ставки налога — с 39,5% до 33%, а официально объявленный им план незначительно отличается от плана Клинтон во всем, кроме самых верхних ставок. В том, что именно эта ставка беспокоит нью-йоркского миллиардера, в чьем совете по экономике 9 из 13 человек — мультимиллионеры, владельцы и руководители крупных инвестиционных, private equity и промышленных компаний, нет ничего удивительного.
Но даже если верить публичным расчетам Трампа и предположить, что рост доходов распределится равномерно, то с учетом того, что сегодня в США средний годовой доход составляет более $32 тысяч, благодаря сокращению налогов доходы среднего американца вырастут менее чем на 6%. Если статистика соотношения потребления и сбережения не изменится, то такой прирост приведет к росту потребления домохозяйствами примерно на 4% — это рост однократный, его трансляция в ВВП (как всегда для однократных изменений) будет идти с затуханием, с мультипликатором не более 0,5 — то есть через год это уже даст менее 2%, через два года — 1% роста и так далее.
Однако в модели «население + государство», то есть в масштабах всей экономики, нам придется учесть недополучение бюджетами всех тех сумм, которые получили домохозяйства, и вспомнить, что американские бюджеты не умеют сберегать — они в основном дефицитны. Таким образом, суммарное изменение потребления будет равно примерно +4% (домохозяйства) — 6% (бюджеты) = −2% от суммы доходов домохозяйств до изменения, а дефицит бюджета увеличится примерно на 3% ВВП. В выигрыше, несомненно, останутся самые богатые американцы — увеличение их дохода почти все уйдет в сбережения, которые существенно вырастут.
Пострадает бюджет — он сразу недосчитается примерно $500 млрд из $3,5 трлн доходов. Идея, что такое снижение налогов со временем вызовет рост налоговой базы, кажется слишком оптимистичной. Сам Трамп говорит о росте ВВП 3,5%; сейчас США растут в среднем более чем на 1,5% в год, то есть даже в расчетах Трампа прирост налоговой базы вряд ли составит более 2% в год при однократной потере более 13,5% (хотя в реальности потребление почти наверняка упадет — значит, и рост ВВП под вопросом: Oxford Economics прогнозирует потерю $1 трлн ВВП на период до 2021 года). Трамп предлагает урезать расходы бюджета — по 1% со всех статей, кроме социальных и оборонных, — но такое урезание даст не более $10 млрд в год экономии — цифра несравнима. Разницу придется покрывать за счет увеличения заимствований, это может привести к росту их стоимости, который ляжет дополнительной нагрузкой на бюджет.
Антикитайские пошлины
Да, Трамп предлагает пополнять бюджет, разорвав соглашения о свободной торговле и обложив высокими пошлинами ввоз товаров. Но бюджету это вряд ли поможет: американцы тратят лишь 7,3% своих расходов на товары, произведенные за пределами США (в реальности они платят за них 11,5% своих общих расходов, но примерно 36% из этого — наценка американских транспортных компаний и ритейлеров). На Китай, который Трамп особенно не любит, в этой сумме приходится совсем ничтожная цифра — примерно 1,2%. Так что даже если высокие ввозные пошлины существенно изменят цены на китайские товары, американские потребители вряд ли активно отреагируют.
Даже если включить в рассмотрение сырье и детали, используемые американскими производителями, США все равно тратят на китайские товары менее 2% своего общего потребления, а доля импорта со всего мира составляет менее 13%. Но и эта цифра (применительно к Китаю, в частности) не точна: китайские товары производятся в большой степени из импортного сырья и комплектующих, часть которых производится в США. Так, например, iPhone, произведенный в 2009 году в Китае, стоил «на границе Китая» $179, из которых китайской работы и комплектующих было всего на $6,5, а комплектующих, сделанных в США, — на $10,75.
Что произойдет, если США введут 40%-ную пошлину на китайские товары? С точки зрения себестоимости американского производства почти ничего: она повысится примерно на 0,3%. С точки зрения конечного потребления — тоже почти ничего: потребители, скорее всего, абсорбируют большую часть роста цены, так что китайские и другие иностранные производители будут вынуждены лишь немного снизить цену, чтобы поддержать те же уровни продаж.
Как отразится на производителях снижение цен на 10–20%? Они получат меньше прибыли, китайская экономика немного замедлится. Цены на товары, которые США поставляют в Китай, немного упадут. Цены на нефть, возможно, немного снизятся, что приведет к снижению доходов американской нефтяной индустрии и, возможно, даже к сокращению внутреннего производства нефти (американская нефтяная индустрия очень чувствительна к рыночной цене). Это повлечет за собой снижение производства буровой техники, сокращение рабочих мест в США. Накопление резервов Китаем пойдет медленнее, стоимость заимствований для США вырастет, это ляжет дополнительной нагрузкой на бюджет.
Налог на вывод
Не вполне понятно пока звучит идея дополнительного налога на компании, производящие свою продукцию за рубежом. Взимать налог с зарубежных юридических лиц США не смогут физически. В конце концов, если Трамп решит взимать налог на уровне головного офиса компании типа Ford Motors (ее Трамп особо упоминал в Детройте, обвиняя мексиканские заводы Ford в том, что они «обкрадывают» рынок труда США), то они в ответ выделят свои зарубежные производства в отдельные компании с теми же акционерами — это приведет к росту издержек, снижению доходов американских корпораций, получаемых за рубежом, но точно не к росту налоговых поступлений и переносу производств в США.
Можно, конечно, облагать налогом продукцию американских компаний, произведенную за рубежом и ввозимую в США. Но такое решение требует денонсации North America Free Trade Agreement (NAFTA) — фундаментального соглашения о свободной торговле между североамериканскими странами — и будет, скорее всего, иметь больше негативных, чем позитивных последствий.
США, где из-за сильных профсоюзов издержки на труд для производственных компаний выросли с 1990-х годов в разы (у Ford Motors сегодня средняя стоимость человеко-часа в США превышает $60, а в Мексике — меньше $8), вряд ли смогут вернуть офшорные производства назад. С учетом того, что стоимость труда составляет чуть больше половины себестоимости в машиностроении, уравнять операционную себестоимость мексиканской и американской машины не сможет даже пошлина на импорт 50%. А ведь еще есть фиксированные затраты, уже сделанные в Мексике, затраты на аренду и прочие, которые в Мексике тоже ниже.
Кроме того, офшорные производства американских машиностроителей поставляют продукцию не только в США, а по всему миру. Сворачивать их в любом случае невыгодно. Но если такая пошлина будет введена, то офшорные американские производители, скорее всего, переориентируются на другие рынки, уступая рынок США своим конкурентам, которые уже сейчас платят пошлины и/или готовы терпеть убытки, — в первую очередь японским производителям.
Ну и, наконец, американские автопроизводители и так выпускают подавляющее большинство автомобилей для внутреннего рынка не в Мексике, а в США, и их текущие инвестиции в расширение производства внутри США в 3–4 раза выше, чем вовне. Весь импорт автомобилей в США немного превышает $150 млрд в год, а на долю американских производителей приходится едва ли четвертая часть этого потока. Пошлины с него будут несущественны для американского бюджета, а вот для покупателей автомобилей, которые, естественно, заплатят часть пошлин из-за роста цен на рынке, они могут оказаться значительными — снизится объем продаж, а значит, прибыль американских компаний.
С разных сторон популизма
В конечном итоге программа Трампа мало отличается от любой другой экономической программы, которая с энтузиазмом предлагает лечить следствия, потому что не понимает или не верит в возможность вылечить причины. Можно сокращать налоги и увеличивать дефицит бюджета — все равно придется изъять эти средства у налогоплательщиков другим способом (инфляцией, ростом цен, сокращением государственного потребления). А можно, как хочет Клинтон, увеличивать налоги и сокращать дефицит. Все равно рост налогов приведет к падению базы, и дефицит останется прежним.
Можно возводить торговые барьеры, чтобы увеличить внутреннее производство. Но даже если оно вырастет, его качество будет низким, а цены — высокими, и налогоплательщики (для которых все это делается) в итоге заплатят больше, чем если бы никаких барьеров не было. А можно наоборот — снимать торговые барьеры, чтобы цены были ниже, а качество лучше. Но тогда производства уйдут в страны с более дешевой рабочей силой, и налогоплательщики будут терять работу. Тут можно начать платить субсидии потерявшим работу, но тогда ценность работы упадет, нанимателям придется повышать зарплаты, и себестоимость еще вырастет. В этом смысле для США программы Трампа и Клинтон до обидного мало различаются — они, в сущности, предлагают идти по одному и тому же порочному кругу, но в разные стороны.
Проблема американской экономики сходна с проблемами других развитых экономик в демократических странах XXI века (в США она разве что менее выражена, чем, скажем, в Западной Европе). Это проблема экономического популизма. В США забота о правах и возможностях избирателя превратилась в потакание его потребностям вне зависимости от его готовности вносить адекватный вклад в экономику.
Мощные индустриальные профсоюзы, позицию которых поддерживают рассчитывающие на голоса политики, добиваются неоправданно высоких ставок оплаты труда. Профсоюзные боссы отчитываются перед своими избирателями, забывая упомянуть о косвенном эффекте — сокращении числа рабочих мест. Безработные тоже голосуют, и пособия растут вслед за обещаниями. Растут пособия — растут требования кандидатов на работу. Но и на пособия нужны средства — и растут налоги. Налоги растут, но избиратель против их роста — и появляется множество льгот и налоговых субсидий: более 12% от всего налогооблагаемого дохода возвращается обратно в карманы налогоплательщиков в виде вычетов. Такую систему льгот нужно администрировать, нужен соответствующий госаппарат, который тоже стоит денег. Но этого мало — избиратель хочет льгот и субсидий вне зависимости от своего рабочего статуса и голосует за тех, кто их обещает.
В результате при чуть более 10 млн безработных почти 50 млн американцев в 2013 году получают food stamps, более 40 млн домов в США куплены на субсидированную правительством ипотеку, программы медицинского обслуживания, социального страхования и прочие охватывают большинство американцев — в 2013 году около 49% жителей США пользовались такими программами чаще одного раза в три месяца. Такое субсидирование выглядит как перераспределение средств от слишком богатых к слишком бедным, но на практике более обеспеченные американцы получают даже больше выгод от налоговых вычетов и субсидий, а социализация экономики становится налогом на всех в пользу небольшого количества инвалидов и большого количества тех, кто не хочет работать и/или не умеет работать качественно.
Причин, по которым люди не умеют качественно работать, много, но как минимум одна из них тоже из области профсоюзной системы. Профсоюз учителей давно получил контроль над процессами увольнения и найма и заблокировал возможности для большинства детей выбирать школу: в США более половины детей после младшей школы имеют проблемы с чтением и письмом. Проблема существует и в высшем образовании — там обилие государственных субсидий на обучение (раздаваемых не тем, кто лучше учится, а тем, у кого семейный доход ниже) позволяет университетам существенно повышать стоимость обучения (от 200% до 300% за 20 лет), наполняя университеты не лучшими студентами (многие из которых не могут получить субсидии), а теми, кто способен получить помощь государства.
Семьи со средним доходом (основа экономики США) вынуждены тратить больше на обучение детей (все больше семей отдают детей в частные школы из-за проблем с качеством государственных школ, все дороже обучение в колледже) и параллельно налогами финансировать субсидирование роста цен на образование — это существенно сокращает их потребление и косвенно бьет по тем же производителям, которые сокращают рабочие места.
Этот порочный круг можно разорвать только одним способом — возвратом к естественной регуляции рынков на основе баланса спроса и предложения, в том числе для рынка труда. Дополнительно необходимо упрощать системы администрирования и регулирования. В этом смысле даже идея гарантированного минимального дохода не является такой уж социалистической — она устанавливает понятные правила игры, одинаковые для всех и легко администрируемые, а уровень такого дохода может быть достаточно скромен, чтобы сохранять мотивацию для работы у подавляющего большинства работоспособных граждан.
Хорошая новость состоит в том, что нынешние проблемы США не очень тяжелы. США остаются экономикой с очень высоким подушевым ВВП и самым быстрым ростом подушевого ВВП среди крупных экономик мира (в абсолютных цифрах), а кризис 2008 года показал, что адаптивность американской экономики очень высока. Плохая новость состоит в этом же: пока проблемы не носят действительно серьезного характера, нет надежды на то, что кто-то решится по-настоящему заняться их реальными причинами — делать популистскую мину при не слишком плохой игре намного выгоднее.
