РИМ — «Совершенно ясно, что во время бомбардировок на востоке Алеппо удары прицельно наносились по больницам, школам, даже булочным и рынкам, чтобы лишить гражданских лиц в этой части города возможностей выжить. Это ужасающая, бесчеловечная стадия войны, катастрофа, неслучайно генсек ООН Пан Ги Мун говорил об обстоятельствах, которые можно расценивать как военные преступления». Стаффан де Мистура (Staffan de Mistura), спецпредставитель ООН по Сирии, приехал в Рим на встречу с папой Франциском: понтифик расспросил его о подробностях последних событий в ходе дипломатических переговоров между США и Россией, которые с момента подписания соглашения о перемирии 9 сентября неоднократно заявляли о нарушении условий прекращения огня.
— Господин де Мистура, почему Асад и Россия с такой жестокостью нападают на Алеппо.
— Потому что Алеппо — символический город, это своего рода сирийский Милан, место, которое правительство хочет отвоевать любой ценой, пусть даже за счет нарушения только что подписанных договоренностей между Россией и Соединенными Штатами. В Алеппо, в районе, находящемся под контролем правительственных сил, живет 1 миллион 600 тысяч граждан; 350 тысяч — в районе, контролируемом повстанцами, в этой части 40% населения — дети.
— Но почему такое количество людей остались в районе, находящемся под контролем повстанцев? Они используют гражданских и детей как живой щит?
— Восточная часть Алеппо — это самые бедные районы города, те семьи, которые оказались под контролем повстанцев, — это самые многодетные семьи, они не смогли покинуть город из-за своей бедности. Многие взрослые здесь участвуют в боевых действиях и хотят, чтобы их семьи были рядом. Восток Алеппо вплоть до недавнего времени мог получать снабжение со стороны турецкой границы, которая теперь заблокирована, пересекать ее невозможно, пути снабжения заблокированы. Я не могу исключать, что гражданские лица используются в качестве живого щита, так же как не могу исключать, что повстанцы прячутся в больницах и мечетях, чтобы не попасть под обстрелы… Но бомбардировки уже распространились повсюду.
— Используются противобункерные авиабомбы?
— Да, это я могу подтвердить, это бомбы, предназначенные для разрушения бункеров из железобетона, защищающих истребители и другие военные расположения. В Сирии эти бомбы сбрасываются на дома гражданских лиц, чтобы разрушение проникло на много метров под землю, в погреба, где прячутся боевики и местное население. За семь дней этих ударов погибли 98 детей.
— Москва начала это нападение после нескольких месяцев ведения переговоров с Керри. Создается впечатление, что Россия хотела протянуть их до самых выборов, чтобы потом воспользоваться образовавшимся пробелом во власти.
— Я следил за переговорами в течение нескольких недель, видел, с каким участием стороны до поздней ночи с трудом оговаривали мельчайшие подробности. Я не могу отвечать за их искренность, но я был свидетелем их общей вовлеченности. Помимо этого, кроме дипломатии в Сирии, Вашингтоне и Москве есть еще и другие действующие лица, помимо тех, кто вел переговоры.
— Москва заявляет о своей готовности к заключению нового перемирия на 48 часов, Вашингтон же настаивает на семидневном прекращении огня. Откуда идет это расхождение?
— На этот вопрос я не смогу ответить досконально. Соглашение от 9 сентября предусматривает семидневное перемирие перед переходом к новой фазе, и здесь есть два деликатных момента. Россия должна убедить Асада не поднимать в воздух самолеты и вертолеты. А Вашингтон должен будет отделить повстанцев из ан-Нусры/аль-Каиды* от так называемой умеренной оппозиции. Многие не хотят переходить к этой фазе.
— Американцы готовы прервать все отношения с Москвой в плане переговоров, если Асада не принудят к соблюдению перемирия. Что сделают в таком случае русские?
— Стороны достигли сейчас решающего, окончательного момента: если они не остановятся, я не хочу делать никаких прогнозов. При этом я настроен оптимистично, политики знают, когда нужно остановиться.
* Террористические организации, запрещенные на территории России
