Один из сюрпризов избирательной кампании 2016 года состоит в том, что кандидат от Республиканской партии призывает США занять более примирительную позицию в отношении самовластного российского президента Владимира Путина. А кандидат от демократов, между тем, говорит весьма жестко.
Россия потворствует массовой бойне в Сирии, оккупирует часть Украины и грозит активными действиями в прибалтийском регионе. Целесообразно ли в такой обстановке Соединенным Штатам пытаться налаживать более тесные связи с Россией?
— --------------
Соединенные Штаты пытались сотрудничать с Путиным. Это не сработало
Кэтрин Стоунер (Kathryn Stoner)
Дональд Трамп, обосновывая свое необычайное восхищение Владимиром Путиным, заявил, как будто это была его собственная идея: «Разве это не чудесно, если нам действительно удастся поладить, например, с Россией?» На самом деле, это действительно чудесно, и такие чудеса случались уже много раз за прошедшие 30 лет.
Не существует каких-то глубинных причин, по которым Россия и США не могут поладить. Проблема в российском руководителе.
Соединенные Штаты и Советский Союз при Михаиле Горбачеве подписывали самые масштабные соглашения о сокращении вооружений за всю историю. При первом российском президенте Борисе Ельцине Россия при поддержке США вступила в Группу 8 и присоединилась к миротворческим силам в Косово, а Соединенные Штаты оказывали помощь российской экономике. Когда к власти в 2000 году пришел сменщик Ельцина Владимир Путин, отношения между Россией и Соединенными Штатами оставались довольно тесными, хотя в них произошло ухудшение из-за расширения НАТО и вторжения в Ирак.
Тем не менее, Путин стал первым иностранным лидером, выразившим соболезнования президенту Джорджу Бушу после терактов 11 сентября, и пообещавшим помогать Америке в ее войне с терроризмом. При преемнике (а затем предшественнике) Путина Дмитрии Медведеве, когда Хиллари Клинтон была госсекретарем, началась «перезагрузка» отношений, результатом которой стал договор СНВ-3, позволивший осуществить дальнейшее сокращение вооружений. Была создана Северная сеть поставок, по которой через Россию шли американские военные грузы в Афганистан. А Америка поддержала Россию при вступлении во Всемирную торговую организацию.
Но когда Путин в 2012 году вернулся на пост президента, сотрудничество с США закончилось. О его завершении объявили не Соединенные Штаты, а друг Трампа. Как показывает долгая история сотрудничества, нет никаких структурных причин, по которым Россия и США не могут ужиться. Они делали это более 30 лет. Конец этому сотрудничеству положило предложение Путина предоставить убежище беглому американскому сотруднику спецслужб Эдварду Сноудену в 2013 году, неожиданное требование к Агентству США по международному развитию USAID покинуть Россию, преследование американского посла и прочих посольских сотрудников, и наконец, захват украинского Крыма в 2014 году и поддержка конфликта низкой интенсивности на востоке Украины. Следующий американский президент унаследует не «проблему России», а проблему Путина, из-за чего позиция Трампа становится не только странной, но и опасной.
— —------------
Дипломатическая изоляция России контрпродуктивна
Мэтью Рожански (Matthew Rojansky)
Нынешние подходы США к России потерпели неудачу. Москва вроде бы изолирована и страдает от санкций. Но она не изменила существенно свою политику ни по Украине, ни по Сирии, а вместо этого расширяет и активизирует конфликт, бряцая ядерным оружием, проводя кибератаки и информационную войну. Одновременно она в значительной степени восстановила свое влияние на Ближнем Востоке, на постсоветском пространстве и даже в Восточной Азии и Латинской Америке. Что же делать?
Не надо зацикливаться на Путине. Не нужно ждать появления в России истинной демократии. Следует восстановить диалог как важнейший инструмент продвижения наших национальных интересов.
Во-первых, нам нужно прекратить зацикливаться на Путине. Наши проблемы связаны с Россией. Путин придерживается основного направления многовековой российской традиции во внешней политике и мировоззрении. Он пользуется широкой поддержкой элиты, а народ выражает согласие с его курсом. Любой подход, основанный на том, чтобы «вести себя жестко» с Путиным (так обещает действовать Хиллари Клинтон), или очаровать его и уговорить сотрудничать (этого хочет Трамп), не затрагивает сути проблемы.
Во-вторых, нам надо отказаться от политики, рассчитанной на то, что Россия изменится и превратится в дружественную демократию, или что ее удастся полностью разгромить и отодвинуть на обочину. Ни первый, ни второй вариант в обозримом будущем не реален. Нам нужен такой подход к взаимоотношениям с Россией, в котором присутствует оптимальный баланс сотрудничества и соперничества по широкому кругу связанных между собой вопросов. То, как мы будем сдерживать Россию в Прибалтике, повлияет на активность Москвы в Сирии. То, как мы договоримся по Украине и по санкциям, будет определять действия России в сфере энергетического и экономического сотрудничества как с Китаем и Ираном, так и с американскими союзниками в Европе и Восточной Азии.
И наконец, нам нужно восстановить диалог. Не диалог ради него самого, а диалог как незаменимое средство продвижения наших национальных интересов. Было неправильно закрывать созданные прежде двусторонние каналы. Это очередной пример синдрома американской дипломатии под названием «Мы говорим, вознаграждая за хорошее поведение, и не говорим, когда не согласны». Когда Вашингтон заявляет, что больше не будет вести переговоры с Россией по Сирии, это никак не меняет фактическую реальность, состоящую в том, что Россия обладает возможностью остановить гуманитарную катастрофу и перезапустить переговоры, направленные на прочное урегулирование. Когда мы стремимся подвергнуть Россию дипломатической изоляции, у русских возникает стимул повышать уровень риска (это могут быть опасные инциденты на море и в воздухе) до тех пор, пока они не заставят нас вернуться к диалогу.
Прежде всего, нам нужна координация и последовательность. Худшая политика та, которую каждое официальное лицо, каждый политик и каждый аналитик понимает по-своему. Следующему президенту понадобится надежный и доверенный помощник из числа высокопоставленных руководителей, который мог бы стать главным каналом взаимодействия между Белым домом и Кремлем. Такой человек нужен и тогда, когда отношения хорошие, и тогда, когда они чрезвычайно плохи.
— —------------
Проблемы с Россией носят личностный, а не структурный характер
Кэтрин Стоунер (Kathryn Stoner)
Мэтью поднимает важные вопросы, но проблема не носит структурный характер, а поэтому дело не в России, а в большей степени в ее нынешнем руководителе и в той ситуации, в которой оказался он сам и его соотечественники. Как показывают представленные мною выше примеры прежнего сотрудничества между США и Россией, совместная работа к взаимной выгоде не всегда представляла такую проблему, как сейчас.
В действиях Путина прослеживается связь с русским национализмом, однако это не является для него мотивом. Его мотив это власть.
Конечно, эти отношения и прежде переживали непростые времена, но сейчас винить можно многих. Было бы ошибкой указывать пальцем на одни только Соединенные Штаты, говоря о том, что американское политическое руководство неверно представляет себе жизненно важные «исторические» интересы России. Мы неплохо понимали эти интересы раньше и зачастую поддерживали их, скажем, выступив за членство России в G-8 и во Всемирной торговой организации. Мы тесно сотрудничали с Россией, чтобы прийти к соглашению с Ираном по вопросу его ядерной программы, хотя он помогал жестокому диктатору Башару аль-Асаду сохранить свою власть в Сирии.
Таким образом, Мэтт неправ, настаивая на том, что проблемы у нас с Россией, а не с Путиным. Когда Россия повела себя более агрессивно во внешней политике, Путин начал проводить более репрессивный курс внутри страны. Не думаю, что это простое совпадение. Российская экономика начала сокращаться после мирового финансового кризиса 2008 года, то есть, задолго до введения санкций США и ЕС в 2014 году. Был небольшой подъем, но к 2012 году наметился четкий и устойчивый спад. Это имеет прямое отношение к неверным решениям российских руководителей, которые продолжают строить экономику на основе нефтяных прибылей вместо того, чтобы искать более устойчивые источники дохода. Когда в 2014 году рухнули нефтяные цены, вместе с ними произошел крах российской экономики. Вместе с экономическим спадом наступил спад путинской популярности, который продолжался до тех пор, пока он не захватил Крым. В тот момент рейтинги его популярности подскочили, и до сих пор остаются на высоком уровне. Он в это время нагнетает военную истерию, ведет пропаганду в эфире, говорит о победах в Сирии, а также поддерживает кибератаки на американские выборы, дабы посеять сомнения в нашей системе. Путин прежде всего думает о том, чтобы сохранить собственную власть и власть своего ближайшего окружения.
Он прибегает к национализму, оправдывая свои действия внутри страны, но это отнюдь не значит, что таковы его мотивы. Дмитрий Медведев всего пять лет тому назад молчаливо поддержал действия НАТО в Ливии. А что до того, выражает ли Путин волю российского народа, то здесь средства массовой информации безо всякой критики поддерживают линию его администрации, а толковать результаты опросов общественного мнения довольно трудно. Кроме того, путинские рейтинги популярности весьма относительны, так как он ликвидировал оппозицию.
Сосредоточить внимание на Путине не значит «зациклиться» на нем, как говорит Мэтт. Геннадий Зюганов, долгие годы возглавляющий российскую коммунистическую партию, недавно заметил на встрече с вновь избранными депутатами, что нынешний российский президент обладает большей властью, чем генеральный секретарь в Советском Союзе. Такой власти не было у предыдущих президентов России — ни у Ельцина, которому российская Дума пыталась объявить импичмент, ни у Медведева, чья легитимность и популярность зависела от премьер-министра Путина. Таким образом, та власть, которую сосредоточил в своих руках Путин, не структурная, а личная. Организации гражданского общества практически лишены возможности выражать и отстаивать свои политические взгляды.
Следовательно, новому американскому президенту надо будет сосредоточить внимание на Путине, поскольку нам известно, что он стремится сохранить свою власть и ту систему, которую создал за последние 16 лет. И именно это является определяющим в российской внешней политике.
— —------------
Прекратите осуждать и давить на Путина
Мэтью Рожански (Matthew Rojansky)
Разве было бы не чудесно, если бы Россия и США могли сотрудничать? Может быть. Это целиком и полностью зависит от целей сотрудничества и от того, как оно встраивается в общий баланс действий, сопутствующих нашим национальным интересам. Сотрудничество само по себе не может быть весомой внешнеполитической целью, как дружба между лидерами в Москве и Вашингтоне не является самоцелью.
Таким образом, хотя Владимир Путин действительно объявил о прекращении российско-американского сотрудничества, гораздо важнее другое. Дело в том, что в американской политике в отношении России преобладают попытки пристыдить, оказать давление и перехитрить Путина вместо того, чтобы искать и устранять основополагающие причины все более опасного конфликта с Россией. Американцы со своей политикой не смогут решить за россиян, уходить Путину или оставаться у власти. Да и американское давление вполне предсказуемо не сможет повлиять на мысли и заявления Путина и его сограждан. А поэтому имеет смысл решать конкретные проблемы, думая о том, что необходимо делать там, где американские и российские интересы совпадают.
Там, где цели Вашингтона и Москвы стыкуются, скажем, в вопросах ядерного нераспространения и борьбы с терроризмом, сотрудничество весьма желательно. Однако, как показал недавний выход России из соглашения об утилизации плутония и ее отказ от участия в саммите по ядерной безопасности президента Обамы, общий баланс отношений может быть таким, что одна или обе стороны решат не сотрудничать, даже когда сотрудничество в их интересах.
Один из способов усугубить и не решить проблемы состоит в том, чтобы как и прежде сосредоточиться на сотрудничестве для налаживания диалога с Россией о сферах согласия, но при этом отложить трудные, однако необходимые переговоры о сохраняющихся между нами разногласиях. К сожалению, «перезагрузка» администрации Обамы пошла именно таким путем.
Не должно быть сомнений в том, что к 2012 году Владимир Путин положил резкий антиамериканизм в основу своих попыток вернуться в Кремль. Но примерно в то же время сошли на нет позитивные переговоры о сотрудничестве в Афганистане, о контроле вооружений и о торговле. Остались устойчивые разногласия, касающиеся НАТО, обращения России со своими собственными гражданами и со странами на постсоветском пространстве, особенно с Грузией и Украиной. Эти споры не разрешались, часто использовались во внутриполитических целях, в связи с чем сторонам очень легко удалось пустить под откос и разрушить все то, что оставалось от перезагрузки и сотрудничества.
Вместо того, чтобы выдвигать причины, почему в крахе российско-американских отношений виноват в основном Путин, мы должны задать вопрос: а может, если применить иной набор дипломатических, экономических и военных инструментов в наших разногласиях с Россией, скажем, по Сирии и Украине, то это даст другой результат, при котором русские и американцы поймут, что им лучше всего отстаивать свои интересы через сотрудничество?
Мэтью Рожански — директор Института Кеннана при вашингтонском Центре Вильсона. Он преподает в Школе передовых международных исследований (School of Advanced International Studies) при Университете имени Джонса Хопкинса, а также является исполнительным секретарем Дартмутской конференции.
Кэтрин Стоунер — старший научный сотрудник Института международных исследований имени Фримена Спольи (Freeman Spogli Institute for International Studies), директор программы по международной политике Стэнфордского университета и автор книги Resisting the State, Reform and Retrenchment in Post-Soviet Russia (Сопротивление государству: реформы и откат назад в постсоветской России).
