Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Прошедшая в Берлине очередная встреча в нормандском формате закончилась вничью. Такой исход был вполне предсказуем. Собственно, события на востоке Украины для лидеров Франции и Германии скорее служили лишь поводом для встречи с Владимиром Путиным, особенно в свете драматической отмены его визита во Францию. И встреча нужна была скорее для обсуждения положения в Сирии, а не на Донбассе.
Прошедшая в Берлине очередная встреча в нормандском формате закончилась вничью. Такой исход был вполне предсказуем. Собственно, события на востоке Украины для лидеров Франции и Германии скорее служили лишь поводом для встречи с Владимиром Путиным, особенно в свете драматической отмены его визита во Францию. И встреча нужна была скорее для обсуждения положения в Сирии, а не на Донбассе.
Франсуа Олланд и Ангела Меркель безуспешно пытались убедить Путина установить перемирие и разрешить доставку гуманитарной помощи в осажденный войсками Асада Алеппо. Что же касается минских соглашений, то, поскольку в рабочих подгруппах накануне встречи в Берлине никакого прогресса достигнуто не было, то и на самой встрече нормандской четверки никакого прорыва не произошло, и даже никаких совместных заявлений или протоколов подписано не было. Опять были сказаны дежурные слова о вооруженной полицейской миссии ОБСЕ на Донбассе, равно как и о том, что сначала должны быть решены проблемы безопасности, и лишь затем на Донбассе можно будет провести свободные и демократические выборы.
При этом все говорившие прекрасно сознавали, что в обозримом будущем не будет ни полицейской миссии, ни решения проблемы безопасности, ни проведения выборов. Это невозможно потому, что этого не хочет Путин. Направлять на Донбасс, буквально нашпигованный разного рода вооружениями, в том числе тяжелыми, международную полицейскую миссию в 5000 человек, вооруженных лишь легким стрелковым оружием, — это то же самое, что поместить в клетку с голодным тигром «живой бифштекс» в виде лошади или коровы.
И Олланд, и Меркель, и Порошенко, и Путин отлично понимают, что международные полицейские очень быстро превратятся в заложников пророссийских боевиков, как это уже было с наблюдателями ОБСЕ на ранней стадии донбасского конфликта. В таких условиях полицейские ОБСЕ не только ничего контролировать не смогут, но и свои жизни и свободу толком защитить не сумеют. В лучшем случае они увидят только то, что россияне и боевики захотят им показать. Именно так сейчас происходит с невооруженными наблюдателями ОБСЕ, и ничего принципиально не изменится, если их численность возрастет в несколько раз, и на вооружении у наблюдателей появятся пистолеты. Что они стоят против танков, бронетранспортеров, орудий и пулеметов российских регулярных войск и боевиков! В этих условиях не только в Европе, но и ни в одной стране мира не найдется безумцев, которые бы направили в состав такой миссии своих полицейских или военных. Поэтому слова о полицейской миссии — это только красивые слова, не рассчитанные на практическую реализацию.
Напомню, что в Боснии и через 10 лет после войны остается 60-тысячный контингент НАТО с тяжелым вооружением. А для того, чтобы замирить Донбасс, потребуется, вероятно, 100-тысячный международный военный контингент, и не с пистолетами, а с танками, пушками, зенитными ракетами и самолетами, а также с военными катерами, для контроля акватории Азовского моря. Представить себе такой контингент без участия американских войск невозможно, а значит, подобная схема на Донбассе может осуществиться лишь тогда, когда американская администрация дозреет до необходимости сделать Украину своим военным союзником. А для этого необходимы долгие годы или даже десятилетия.
Есть еще один способ решения донбасского конфликта. Это — смена режима в России либо на демократический, или хотя бы на умеренно авторитарный, типа ельцинского, готовый дружить с Западом и ради этого способный уйти если не из Крыма, то из Донбасса. Что произойдет раньше — появление американских войск на территории Украины или смена политического режима в России, предсказать не берусь. Но точно знаю, что существуют только два этих способа разрешения конфликта на Донбассе. Третьего не дано.
Пока же и вооруженное противостояние, и минский процесс будут продолжаться в вялотекущем режиме. Неслучайно сразу после встречи в Берлине глава МИД Германии Вальтер Штайнмайер признал, что Минские соглашения выполняются «со скоростью улитки», но зато они служат хоть какой-то гарантией невозобновления Россией широкомасштабных боевых действий на Донбассе.
Выиграла ли Украина от встречи в Берлине или проиграла? Как минимум, не проиграла. В силу одному ему известных причин Путин решил использовать последние месяцы пребывания у власти Барака Обамы, когда тот вряд ли решится на какие-либо серьезные внешнеполитические акции, не для того, чтобы попытаться достичь урегулирования ситуации на Донбассе на российских условиях, а для активизации боевых действий в Сирии.
Возможно, от донбасского варианта российского президента удержала низкая боеспособность сепаратистских формирований и необходимость в случае возникновения серьезных боевых действий с первого же дня использовать значительные контингенты российских регулярных войск. Чтобы сломить сопротивление украинских войск, потребовалось бы не менее месяца, и трудно было бы ожидать, что Евросоюз и США так долго будут оставаться в стороне. В Сирии же Путин всерьез надеется, что Асад при российской поддержке добьется военной победы. Надежда эта призрачна, хотя бы потому, что силы сирийской правительственной армии уже истощены до предела, и долго удерживать отвоеванные позиции она не в состоянии.
Но российское наступление в Сирии привело к тому, что в Берлине и Париже пропало желание давить на Украину в плане скорейшего политического урегулирования на Донбассе. Сначала такая надежда у Путина была, и ради этого он пошел на договоренность о частичном разведении войск на Донбассе. Но с началом битвы за Алеппо и срывом согласованного Россией и США перемирия в Сирии надежды, что Париж и Берлин будут давить на Киев, рассеялись как дым, и сепаратисты, явно по команде из Москвы, активизировали провокации на линии фронта и стали срывать разъединение войск.
Можно предположить, что Путин решил, по крайней мере, на несколько ближайших месяцев, пока не определятся внешнеполитические позиции новой администрации США, заморозить на Донбассе состояние «ни мира, ни войны», с продолжением против Украины малой войны на истощение, когда практически ежедневно на линии фронта гибнут или получат ранения украинские военнослужащие.Скорее всего, в этих столкновениях боевики и российские солдаты несут еще большие потери, но своих Путину не жалко. Он делает ставку на рост недовольства на Украине затянувшимся донбасским конфликтом и трудным социально-экономическим положением, надеясь, что к власти придут пророссийские силы, готовые капитулировать перед требованиями Москвы. Но надежды эти обречены на провал, благодаря патриотическому подъему и росту национального самосознания украинского народа.
И Олланд, и Меркель, и Порошенко, и Путин отлично понимают, что международные полицейские очень быстро превратятся в заложников пророссийских боевиков, как это уже было с наблюдателями ОБСЕ на ранней стадии донбасского конфликта. В таких условиях полицейские ОБСЕ не только ничего контролировать не смогут, но и свои жизни и свободу толком защитить не сумеют. В лучшем случае они увидят только то, что россияне и боевики захотят им показать. Именно так сейчас происходит с невооруженными наблюдателями ОБСЕ, и ничего принципиально не изменится, если их численность возрастет в несколько раз, и на вооружении у наблюдателей появятся пистолеты. Что они стоят против танков, бронетранспортеров, орудий и пулеметов российских регулярных войск и боевиков! В этих условиях не только в Европе, но и ни в одной стране мира не найдется безумцев, которые бы направили в состав такой миссии своих полицейских или военных. Поэтому слова о полицейской миссии — это только красивые слова, не рассчитанные на практическую реализацию.
Напомню, что в Боснии и через 10 лет после войны остается 60-тысячный контингент НАТО с тяжелым вооружением. А для того, чтобы замирить Донбасс, потребуется, вероятно, 100-тысячный международный военный контингент, и не с пистолетами, а с танками, пушками, зенитными ракетами и самолетами, а также с военными катерами, для контроля акватории Азовского моря. Представить себе такой контингент без участия американских войск невозможно, а значит, подобная схема на Донбассе может осуществиться лишь тогда, когда американская администрация дозреет до необходимости сделать Украину своим военным союзником. А для этого необходимы долгие годы или даже десятилетия.
Есть еще один способ решения донбасского конфликта. Это — смена режима в России либо на демократический, или хотя бы на умеренно авторитарный, типа ельцинского, готовый дружить с Западом и ради этого способный уйти если не из Крыма, то из Донбасса. Что произойдет раньше — появление американских войск на территории Украины или смена политического режима в России, предсказать не берусь. Но точно знаю, что существуют только два этих способа разрешения конфликта на Донбассе. Третьего не дано.
Пока же и вооруженное противостояние, и минский процесс будут продолжаться в вялотекущем режиме. Неслучайно сразу после встречи в Берлине глава МИД Германии Вальтер Штайнмайер признал, что Минские соглашения выполняются «со скоростью улитки», но зато они служат хоть какой-то гарантией невозобновления Россией широкомасштабных боевых действий на Донбассе.
Выиграла ли Украина от встречи в Берлине или проиграла? Как минимум, не проиграла. В силу одному ему известных причин Путин решил использовать последние месяцы пребывания у власти Барака Обамы, когда тот вряд ли решится на какие-либо серьезные внешнеполитические акции, не для того, чтобы попытаться достичь урегулирования ситуации на Донбассе на российских условиях, а для активизации боевых действий в Сирии.
Возможно, от донбасского варианта российского президента удержала низкая боеспособность сепаратистских формирований и необходимость в случае возникновения серьезных боевых действий с первого же дня использовать значительные контингенты российских регулярных войск. Чтобы сломить сопротивление украинских войск, потребовалось бы не менее месяца, и трудно было бы ожидать, что Евросоюз и США так долго будут оставаться в стороне. В Сирии же Путин всерьез надеется, что Асад при российской поддержке добьется военной победы. Надежда эта призрачна, хотя бы потому, что силы сирийской правительственной армии уже истощены до предела, и долго удерживать отвоеванные позиции она не в состоянии.
Но российское наступление в Сирии привело к тому, что в Берлине и Париже пропало желание давить на Украину в плане скорейшего политического урегулирования на Донбассе. Сначала такая надежда у Путина была, и ради этого он пошел на договоренность о частичном разведении войск на Донбассе. Но с началом битвы за Алеппо и срывом согласованного Россией и США перемирия в Сирии надежды, что Париж и Берлин будут давить на Киев, рассеялись как дым, и сепаратисты, явно по команде из Москвы, активизировали провокации на линии фронта и стали срывать разъединение войск.
Можно предположить, что Путин решил, по крайней мере, на несколько ближайших месяцев, пока не определятся внешнеполитические позиции новой администрации США, заморозить на Донбассе состояние «ни мира, ни войны», с продолжением против Украины малой войны на истощение, когда практически ежедневно на линии фронта гибнут или получат ранения украинские военнослужащие.Скорее всего, в этих столкновениях боевики и российские солдаты несут еще большие потери, но своих Путину не жалко. Он делает ставку на рост недовольства на Украине затянувшимся донбасским конфликтом и трудным социально-экономическим положением, надеясь, что к власти придут пророссийские силы, готовые капитулировать перед требованиями Москвы. Но надежды эти обречены на провал, благодаря патриотическому подъему и росту национального самосознания украинского народа.
