Radio Praha: Вряд ли у узников «Болотной» был шанс на освобождение в зале суда. Как это — работать защитником по заведомо проигрышному делу? У вас не было чувства безысходности и бессмысленности труда?
Сергей Шаров-Делоне: Наши суды — как черный ящик. Абсолютно непонятно, какие доводы работают, а какие не работают. Это касается всех судов в принципе. А наше дело было еще и политическим, и заказным. Конечно, было с самого начала очевидно, что выиграть мы его не сможем. С другой стороны, не все предрешено. По тем статьям, которые вменили нашим подзащитным, они могли получить сроки до 9 лет. Когда «Болотный процесс» начинался, прокуратура явно была нацелена на такие сроки. В конечном итоге, они запросили 6 лет. Максимальный приговор, в итоге, 3 года и 9 месяцев. У большинства были 3,5 года, одна барышня получила три года условно. Бороться за три года жизни человека — есть смысл! Ты понимаешь, что не можешь выиграть процесс в целом, но смысл есть.
— То есть это отнюдь не безнадежное дело?
— Это дело тяжелое, морально тяжелое, но небезнадежное. Когда понимаешь, что человек невиновен, а его осуждают, это морально очень тяжело.
— Какие условия содержания этих людей в тюрьме?
— Если говорить относительно всех заключенных в России, то у наших «болотных» были очень приличные условия. В основном их содержали в камерах на трех — четырех человек, их никто не прессовал, они были все время под контролем, мы за ними следили. В случае любого давления на них, немедленно бы возник скандал. И позже в колониях к ним было вполне лояльное отношение. То есть тюрьма — это ненормально, но специально их никто не «давил». Хотя вообще-то наши тюрьмы ужасны.
Люди уезжают, потому что в России нечем дышать
— Теперь на другую тему. Понятно, что условия жизни в России не совсем комфортны. Много людей оттуда уезжает. Как, по-вашему, должны русских иммигрантов встречать в той же Чехии?
— Я могу сказать, что очень многих людей из тех, кто сейчас приезжает, надо бы приветствовать. Кроме людей из рядов политических активистов, которые чувствуют угрозу, есть и большой круг хороших специалистов, которые не видят для себя никаких профессиональных шансов. Если их Европейский союз примет, то сразу поймет, что это не беженцы, которые нечего не умеют и которых надо кормить. Если этим людям дать работу, у вас будут прекрасные работники. Уезжают-то лучшие, которые уверены в себе, потому что они знают, что они прекрасные работники. Я думаю, любая страна должна приветствовать, когда к ней приезжают профессионалы. Помимо них, уезжают люди, которые находятся под угрозой. Некоторые, может быть, зря считают, что они под угрозой, хотя что значит зря? Никто ведь не знает, как повернется. Если человек засветился, то всегда есть некоторая угроза. В общем, я думаю, что поток людей в Европу будет только увеличиваться. Я считаю, что европейцам стоит принимать людей, потому что это люди европейской культуры и ориентации. Вы знаете, с одной стороны у нас не идет война, как в Сирии, но, с другой стороны, такие беженцы лучше, чем сирийцы. Они полезнее стране.
— Тем не менее, есть такое явление, что русские, живущие за границей, массово поддерживают российскую власть. Думаю, что это не 85%, как в самой России, но 60% вполне может быть. Это ведь как-то нелогично.
— Понимаете, большая часть русских, которые сейчас живут за пределами России, это люди, уехавшие чисто по экономическим причинам некоторое время назад. Сейчас пошла другая волна. Волна людей, которых Россия задушила. Раньше уезжали за хорошей жизнью, и это были люди без политических взглядов. Сейчас уезжают люди, которым в России стало душно. Там на самом деле дышать нечем. Вменяемый человек просто не может включить телевизор. Точнее, он может включить Animal Planet или BBC History, но наше новостное телевидение включать нельзя. Невозможно выслушивать этот поток лжи и ненависти. Сейчас уезжают именно люди, которым не нравится путинская Россия.
