Если на Украине будет учрежден приз в номинации «Главное разочарование уходящего года», то победителем станет не Надежда Савченко и не Хиллари Клинтон, а все-таки старушка Европа. Достаточно вспомнить, какое праздничное европейское настроение царило у нас в декабре 2015-го.
Своих чувств не сдерживали ни рядовые пользователи соцсетей, ни украинские официальные лица: «Йес! Украина получила решение Еврокомиссии о безвизовом режиме! Это решение не о визах в паспортах. Это — цивилизационный слом. Отныне падает стена, 350 лет отделявшая нас от Европы».
Казалось, 2016-й должен стать годом победившего еврооптимизма, но вышло по-другому.
И задержка с безвизовым режимом — лишь верхушка айсберга, один из симптомов прогрессирующей болезни.
2016-й стал годом Брексита, голландского референдума и столкновений с традиционно дружественной Польшей.
В 2016-м на Европу начали смотреть с нескрываемым раздражением и подозрением, а вывоз украинского леса в ЕС стал выглядеть чуть ли не национальным предательством.
В 2016-м Европа утратила прежний сакральный ореол, и о закате Евросоюза принялись рассуждать не только маргиналы, но и вполне респектабельные эксперты.
Если так пойдет и дальше, то 2017-й может стать годом прощания с европейской мечтой. К сожалению, время играет на отечественных евроскептиков.
Евросоюз очутился в положении, когда улучшить его имидж практически нереально, удержать на прежнем уровне — нелегко, зато подорвать — проще простого.
Возьмем пресловутую безвизовую эпопею, затянувшуюся по вине европейской стороны.
Если Украина получит безвизовый режим в ближайшее время, он все равно будет напоминать остывшую пиццу, привезенную с полуторачасовым опозданием, после нескольких гневных звонков в службу доставки.
Пускай питательность продукта остается прежней, но настроение уже не то, и горячей признательности к ЕС ожидать не стоит.
С украинской точки зрения, Европа просто погасит свой долг перед нами. Но в случае очередной отсрочки, репутация Евросоюза в глазах украинцев пострадает непоправимо.
То же самое касается антироссийских санкций. Их сохранение в полном объеме будет воспринято в воюющей Украине как нечто само собой разумеющееся, как минимальная плата Европы за нашу стойкость и самоотверженность.
Даже если продление санкций потребует от Брюсселя колоссальных усилий, украинское общество не станет вникать в детали и не оценит сделанного европейскими лидерами.
Роль экономических инструментов в сдерживании агрессора вообще недооценивается на Украине: нам по душе более эффектные шаги. Но если в 2017 году санкции против РФ будут хотя бы частично ослаблены, злополучную Европу ждет поток проклятий и обвинений в предательстве.
Схожая ситуация — и с политическими раскладами в странах Евросоюза. Европейский истеблишмент, осуждающий российскую агрессию и поддерживающий Украину, прослыл у нас слабым и нерешительным.
Если в 2017 году нынешним европейским элитам удастся сохранить влияние и власть, если у них получится затормозить деструктивные процессы внутри ЕС, особого ликования в нашем обществе не последует.
Но зато триумф какого-нибудь Франсуа Фийона или Марин Ле Пен приведет к всплеску украинского евроскептицизма. Любая победа «друзей Кремля» станет сильнейшим ударом по имиджу Евросоюза, а ее негативные последствия будут неизбежно преувеличиваться.
Сколько бы практической пользы ни принес Украине ослабленный ЕС, он уже вряд ли выступит источником настоящих вдохновляющих #перемог. Зато источником реальных и мнимых #зрад — пожалуйста.
Между тем эмоциональная составляющая для украинцев чрезвычайно важна. Поэтому вполне вероятно, что уже через год охаивание Европы станет на Украине мейнстримом, а голос евроинтеграторов будет заглушен презрительным улюлюканьем. И результаты подобной ментальной революции могут оказаться для нас катастрофическими.
Потому что Европа — это не только антироссийские санкции, финансовая помощь, зона свободной торговли или обещанный безвизовый режим.
Европа для украинского общества — это прежде всего традиционный идеал, образец, эталон, совокупность наших представлений о лучшем мире. Это моральный императив, направляющий наше развитие, помогающий отделить добро от зла, отличить нормальное от недопустимого.
Образ Европы в украинском сознании всегда был расплывчатым и рассматривался через розовые очки, но это не мешало ему выполнять назидательную функцию. Он заставлял нашу элиту хотя бы имитировать цивилизованность: неудобно перед Европой, нужно держать марку!
Он заставлял украинскую общественность бороться с собственными тоталитарными замашками: в Европе так не принято, а ведь мы туда идем! Он заставлял отечественных ксенофобов и расистов маскировать свои пещерные взгляды: нельзя быть откровенными, на нас смотрит Европа!
По сути, идеализированный ЕС на протяжении многих лет играл на Украине роль божества — пускай вымышленного, но побуждающего одних верующих не грешить, а других грешить с опаской и оглядкой. Стоит развенчать звездно-синего божка, отказаться от европейской мечты, и старательно подавляемый деструктив выплеснется наружу. Если Европы нет, то все позволено.
Сегодня воюющая Украина остро нуждается во внешней поддержке, но не менее важны для нас внешние авторитеты.
Груз популизма, незрелости и военных травм в украинском обществе слишком велик, чтобы обойтись без сдерживающего и направляющего ориентира.
Да, равняясь на идеализированную Европу, Украина вряд ли превратится во вторую Францию или Германию. Но, потеряв европейский идеал, мы рискуем очень быстро скатиться до второй Венесуэлы или России.
