Перемирие в Сирии, заключенное при посредничестве России, Турции и Ирана, заложило основы начала мирных переговоров между сирийским правительством и оппозицией, которые пройдут в Казахстане. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев возьмет на себя роль миротворца, а время проведения переговоров позволит новой администрации США тоже принять в них участие. Однако пока остается неясным, как этот процесс будет согласовываться с предполагаемой «грандиозной сделкой» между Владимиром Путиным и Дональдом Трампом.
Независимо от роли США в этом процессе, формирование триумвирата России, Ирана и Турции само по себе является крайне важным событием. По крайней мере, на бумаге эти три страны не являются естественными союзниками. Напротив, в прошлом они враждовали и вели войны, последствия которых ощущаются до сих пор. В период холодной войны Турция была ключевым членом НАТО, Иран поддерживал афганских повстанцев, боровшихся против СССР, а СССР поддерживал Ирак в его борьбе против Ирана.
Однако после распада Советского Союза отношения России с Турцией и Ираном существенно улучшились. Возражения Ирана против действий России в период двух чеченских войн 1990-х годов были крайне сдержанными. Россию беспокоило внешнее идеологическое влияние на ее преимущественно суннитское мусульманское население, однако она гораздо больше боялась ваххабизма Саудовской Аравии, чем влияния иранских шиитов.
Более того, Россия поддерживала тесные отношения с обеими сторонами в ходе региональных конфликтов. Это означало непрекращающееся экономическое взаимодействие с Ираном, несмотря на ее стремление сдержать влияние Ирана в долгосрочной перспективе, а также поддержание хороших отношений со странами, для которых Иран представляет непосредственную угрозу, в частности с Израилем, но также и с Саудовской Аравией.
Туда и обратно
Отношения России с Турцией остаются более тесными, но при этом в них тоже сохраняется масса противоречий. Турция выступила против аннексии Россией Крымского полуострова, но при этом согласилась на реализацию проекта «Турецкий поток» — газопровода, который должен пройти по дну Черного моря в обход территории Украины, что еще больше ее ослабит.
Тот факт, что Россия и Турция поддержали противоположные стороны сирийского конфликта, добавил напряженности в их отношения. Переломным моментом стал инцидент с российским военным самолетом, сбитым турецкими ВВС в ноябре 2015 года. Однако этот кризис парадоксальным образом показал, до какой степени разладились отношения между Турцией и Западом. Дружеские отношения между двумя странами были восстановлены в июне 2016 года, а безусловная поддержка Путина президента Турции Эрдогана в ходе попытки государственного переворота в Турции еще больше укрепила их связи.
Война в Сирии и антироссийские протесты в Турции в связи с действиями России в Алеппо не помешали восстановлению официальной дружбы между странами. Россия и Турция сделали все возможное, чтобы убийство российского посла в Анкаре не нарушило их альянс.
Между тем, в турецко-иранских отношениях сотрудничество и соперничество традиционно периодически сменяли друг друга, однако с момента зарождения протестного движения арабской весны соперничество преобладало. Когда «Партия справедливости и развития» Эрдогана отвернулась от светских, модернизаторских ценностей Ататюрка, основателя республики, соперничество между Турцией и Ираном перешло из области политической идеологии (светскость против теократии) в область идентичности (сунниты против шиитов).
Однако страх перед «шиитским полумесяцем» во главе с Ираном существовал еще до основания Исламской Республики Иран. Подобно прежней критике турецкого «нео-османства» со стороны России и обеспокоенности Запада в связи с российским «евразийством», этот страх представляет собой страх перед возрождением имперского проекта.
В этом и заключается парадокс, лежащий в основе триады Россия-Турция-Иран: их давнее геополитическое соперничество обуславливает не только периодические конфликты между ними, но и их сотрудничество.
Триумфы прошлого
Россия, Турция и Иран были империями, прежде чем стать национальными государствами. Подобно западным империям и в отличие от Китая, они потеряли большую часть своих территорий, которыми прежде управляли. Однако масштабы сокращения территорий были не такими значительными, как в случае с западноевропейскими империями, и они до сих пор сохраняют элементы их прежней имперской роли. Имперское прошлое не было полностью ими отвергнуто, оно остается частью их национальных психологий.
Запад оказал существенное влияние на эти три государства, но ни одно из никогда не находилось под контролем Запада. В этих трех государствах попытки провести модернизацию и вестернизацию сверху-вниз сменились антизападными настроениями и возвращением к тому, что считается более традиционными формами политической культуры. Турецкий ученый Айсе Заракол (Ayse Zarakol) пишет о том, насколько сильно на самовосприятие и внешнюю политику этих стран влияет недовольство в связи с тем, что Запад исключил их из числа своих членов, однако ведущие эксперты по международным отношениям, как правило, игнорируют эти «иррациональные» факторы.
В Турции, как в Иране и в России, внутренняя и внешняя политика в основном определяется их неоднозначными отношениями с Западом и глобализацией, а схожесть их опыта указывает на то, что они способны довольно хорошо понимать поведение и опасения друг друга. Имея в запасе такое преимущество, они могут быстро переходить от конфликта к сотрудничеству.
Поскольку власти этих трех стран обеспокоены поведением жителей мятежных территорий, которые могут попытаться отделиться, все они заинтересованы в том, чтобы предотвратить формирование Курдистана. Они также заинтересованы в том, чтобы предотвратить смены режимов и распад соседних с ними государств — если только они сами не контролируют этот процесс.
Именно такие отношения были характерны для европейских крупных держав в 19 веке: это было соперничество, однако все они были заинтересованы в сохранении друг друга, если только какая-то держава не начинает претендовать на господство. Они могут вести войну или ослаблять друг друга, поддерживая повстанческие движения, однако они вместе поднимаются на борьбу с сепаратизмом и нестабильностью, когда те начинают противоречить их интересам.
Возможно, лучшим примером в этом смысле может служить «Священный альянс» России, Пруссии и Австрии, которые защищали друг друга от того, что они считали дестабилизирующими идеями и влиянием. Это трио, которое никогда не было особенно сильным и сплоченным блоком, сумело довольно успешно подавить революции 1848 года. Позже этот альянс возродился в форме Союза трех императоров Бисмарка. В конечном итоге Германия не смогла предотвратить конфликт между Россией и Австро-Венгрией на Балканах, союз распался, и его распад косвенным образом привел к началу Первой мировой войны.
Союз соперничающих друг с другом держав оказался менее опасным по сравнению с последующим разделением Европы на два противоборствующих и сильных альянса — и это не стоит считать неудачной параллелью с возрожденным триумвиратом на юго-восточном фланге Европы. Если союз России, Турции и Ирана будет оставаться относительно свободным, они смогут сдерживать действия друг друга. Но если он перерастет в полноценный альянс, последствия могут оказаться непредсказуемыми.
