Специалист по геополитике Жерар Шаллиан анализирует сильные и слабые стороны политики президента Эрдогана в свете теракта в Стамбуле, его действий в Сирии и новой американской дипломатии.
Le Figaro: Теракт в Стамбуле связан с войной в Сирии?
Жерар Шаллиан (Gérard Challiand): Теракт в Стамбуле (причем уже не первый, что определенно отразится на туризме) является делом рук не курда, как можно было бы предположить, а иностранного джихадиста. Он стал результатом тактического поворота в политике главы турецкого государства, который сначала поддерживал Исламское государство и прочих экстремистов, а затем занял враждебную позицию по отношению к ним.
— То есть?
— В Сирии Турция пытается захватить город Эль-Баб, который сейчас удерживается ИГ. Кроме того, в отличие от прошлого она не поддерживала повстанческие исламистские движения под крылом «Фатх аш-Шам», бывший «Джабхат ан Нусра» (запрещены на территории РФ — прим.ред.), во время осады восточного Алеппо. Главная задача Турции — не дать сирийским курдам взять под контроль всю приграничную территорию. По всей видимости, ей удалось добиться временного соглашения с Москвой о том, что курды не будут получать поддержку российских (как и американских) сил. Так, находящийся неподалеку от Алеппо Джераблус был занят турецкими войсками без какой-либо реакции России. Исламистские мятежники с востока Алеппо остались без необходимой поддержки и были вытеснены правительственными силами при помощи шиитских союзников и России. Анкара перестала называть уход Башара Асада необходимым предварительным условием мирного процесса.
Кроме того, мнение Вашингтона сейчас никого не волнует (за две недели до перехода власти от одного президента к другому). Россия и Турция пытаются положить конец боям (пусть даже временно) в надежде на примирение. В Сирии сейчас готовится битва за Эр-Ракку, которая будет вестись главным образом силами курдов (они рискуют потерять там ценные резервы). В Мосуле сражение ложится на плечи иракских элитных отрядов, которые несут там серьезные потери. К тому же, на взятие города уйдут месяцы. Как бы то ни было, все это становится ударом по территории ДАИШ, однако процесс тормозится «героическим» сопротивлением, которое помогает спасти остатки ореола Исламского государства.
— Чего пытается добиться Эрдоган для Турции?
— Исламизация общества явно не способствует и так уже натянутым связям между Турцией и Европой…
— В экономическом плане, у Турции имеются прочные связи с европейским рынком, и в частности с Германией. Сейчас они имеют особенно важное значение, так как некогда мощный экономический рост снизился с прежних 7% до скромных 3%. Из-за нестабильности в стране инвестиции затормозились. Кроме того, Турция обязалась удержать на своей территории, по меньшей мере, 2 миллиона стремящихся в Европу беженцев (договор Меркель-Эрдоган) за немалую сумму. В результате, у нее имеется рычаг давления, с которым Европа может мало что сделать.
— Может ли приход к власти Дональда Трампа отразиться на сближении Турции и России?
— Приход Дональда Трампа наводит на мысль о том, что позиции Ирана на Ближнем Востоке ослабнут, тогда как Турция, скорее всего, перестанет сдавать. Владимиру Путину, который уже пользуется благожелательным отношением Дональда Трампа, придется пустить в ход весь свой талант тактика, чтобы одновременно сохранить партнерство с Ираном и дружеские связи с Турцией.
