Вопрос об отношениях Запада с Россией погребен под шквалом публикаций прессы о хакерских атаках, секс-скандалах и потенциальном шантаже. Досье бывшего британского шпиона Кристофера Стила о том, чем занимался президент США Дональд Трамп несколько лет назад в Москве, может оказаться столь же достоверным, как и заявления о том, что Саддам Хусейн обладал оружием массового поражения. А может и не оказаться. Мы просто этого не знаем. Ясно лишь то, что подобные истории отвлекают внимание от задачи наведения мостов над дипломатической пропастью, разделяющей сейчас Россию и Запад.
Жителю Запада, пусть даже и с российскими корнями (как у меня), трудно быть благосклонным к России Владимира Путина. Мне отвратительно то, как его правительство использует закон об «иностранных агентах» для преследования и последующего закрытия неправительственных организаций (НКО). Мне отвратительны совершаемые этой властью нарушения прав человека, убийства, грязные трюки, а также использование уголовных дел для запугивания политических оппонентов.
Истоки данного ухудшения лежат в российской убежденности, основанной на сильной дозе паранойи и ошибочном понимании посткоммунистической истории, будто Запад и особенно США строят против страны агрессивные планы. Это просто неправда, что Россия с готовностью отказалась от своей империи ради присоединения к демократическому Западу, а тот ее отверг. СССР слишком одряхлел, чтобы удерживать свои послевоенные завоевания или даже собственные довоенные границы. Народы Восточной Европы, как и народы, включенные в СССР, были счастливы освободиться от контроля Кремля.
Тем не менее Дмитрий Тренин, директор Московского Центра Карнеги, обращает внимание на то, что Роберт Гейтс, возглавлявший ЦРУ в начале 1990-х, позднее признавался, что Запад и особенно США «совершенно недооценили масштаб российского унижения после поражения в холодной войне». Спектакль, в котором «американские чиновники, ученые, бизнесмены и политики» высокомерно «объясняли русским, как им надо вести свои дела», неизбежно «вызвал глубокое и длительное чувство горечи и обиды».
В этом контексте расширение НАТО за счет включения стран Прибалтики в 1999-2004 годах стало, на мой взгляд, серьезной ошибкой. Я помню, как видный российский либерал говорил мне в 1990-х, что демократическое правительство в Москве является намного более серьезной гарантией против российского авантюризма, чем войска НАТО в Вильнюсе.
Инициатива России самой вступить в НАТО в 2001-2002 годах была предсказуемо отвергнута. Ведь главной посткоммунистической задачей НАТО стала защита Восточной Европы от российского реваншизма. Но на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году Россия получила пощечину от тогдашнего генерального секретаря альянса Яапа де Хооп Схеффера, заявившего, что «когда-нибудь» Украина вступит в НАТО. Лидеры НАТО отвергли позицию Схеффера на том же самом саммите, однако многие россияне пришли к выводу, что везде, где Россия отступает, ее место тут же занимает расширяющийся Запад, без каких-либо буферов и нейтральных зон. Путин назвал вступление Украины в НАТО «прямой угрозой» для России.
Хотя и Россия, и Запад заявляют о своей поддержке международного порядка, основанного на правилах, обе стороны, когда им это удобно, пренебрегают Уставом ООН, обвиняя другую сторону в лицемерии. Неужели ни один западный политик не обратил внимания на предупреждения ответственных российских политиков о том, что натовские бомбардировки Белграда в 1999 году и последующее отделение Косово от Сербии (в обоих случаях было нарушено международное право и Устав ООН) могут создать опасный прецедент?
Несмотря на вопиющую коррумпированность президента Украины Виктора Януковича и нарушение им своего обещания подписать договор об ассоциации с Евросоюзом, Россия видела в народном восстании, закончившемся свержением Януковича в 2014 году, только руку Запада. В свою очередь, Запад единодушно осудил последующую аннексию Крыма Россией и ее скрытую военную поддержку пророссийских сепаратистских восстаний на Донбассе в восточной Украине.
С точки зрения реальной политики (Realpolitik), украинская интервенция Путина стала катастрофической ошибкой: помимо экономических санкций, которым в результате подверглась страна, российская политика окончательно развернула Украину в сторону Запада. Поскольку связи с США и Евросоюзом стали рваться, Россия попыталась создать евро-азиатский альянс с Китаем ради укрепления слабеющих геополитических позиций. Но для обеих стран это не самое удачное партнерство.
Администрация Трампа готовится предпринять новую попытку навести мосты. Трамп предлагает «сделку» — отменить западные санкции против России в обмен на согласованное сокращение ядерных арсеналов. Это стало бы хорошим началом, повышающим взаимное доверие.
Есть как минимум три позитивных фактора, на которые здесь можно опереться. Во-первых, внешнеполитические выходки Путина отличались не только оппортунизмом, но и осторожностью. Он громко говорит, но понимает пределы своих возможностей. Добившись своего в Грузии и на Украине, он дал задний ход. Он — азартный игрок, но не делает слишком высоких ставок.
Во-вторых, российский тезис о «многополярности» может быть весьма полезен для международных отношений. На фоне ослабления американской мощи и усиления китайской, реструктуризация международных отношений является неизбежной. Правила игры, выработанные в эпоху доминирования США, придется пересматривать для согласования различных интересов и убеждений. Россия могла бы сыграть конструктивную роль в этой ревизии, если не будет переоценивать свои силы.
Наконец, Россия продемонстрировала (участием в ядерной сделке с Ираном и ликвидации сирийского химоружия), что способна работать с США ради общих интересов. И, на мой взгляд, путинский «реализм» в виде предоставленной сирийскому президенту Башару Асаду военной поддержки выглядит предпочтительнее бесплодных попыток Запада организовать «политическое урегулирование». В случае успеха миллионы беженцев смогут вернуться в свои дома.
Конфликт ценностей между двумя сторонами будет продолжаться. Однако — при условии, что Запад будет относиться к России и ее интересам с уважением, — нет причин, по которым между ними нельзя было бы наладить намного более конструктивные рабочие отношения.
