Pax Americana
«Вашингтон будет сохранять свою гегемонию над Евразией до тех пор, пока будет сохранятся его влияние на Западе материка, пока в его Центре не появится единая серьезная сила или пока его Восток не соберется в достаточной степени, чтобы избавиться от американских баз на тихоокеанских островах», — писал Збигнев Бзежинский в 1998 году, давая рецепт сохранения американского владычества в мире. По его мнению, несоблюдение любого (или нескольких) из этих условий приведет к коллапсу актуальной на тот момент концепции Pax Americana.
Суть этого внешнеполитического подхода, разработанного еще в начале XX века, заключается в следующем: огромная Евразия, наполненная самыми разными культурами, авторитарными политическими системами и амбициями, должна оставаться заключенной в самой себе. Временный поверенный в делах США в СССР Джордж Кеннан в 1946 году сформулировал эту мысль так: «В текущих обстоятельствах основным элементом внешней политики США должно стать долгосрочное, сдержанное, но твердое и молниеносное сдерживание экспансионистских тенденций Советского блока».
Для этого США опоясали материк полукольцом политических, военно-дипломатических и торговых союзов, а также военных баз. Этот «пояс безопасности» тянется на десятки тысяч километров — от Норвегии и Великобритании, через Западную Европу, Гибралтар, Турцию, Персидский залив, Джибути, базу «Диего-Гарсия», Малаккский пролив, Филиппины, Тайвань, Южную Корею до Японии. Американское преимущество там достигалось благодаря двум ключевым факторам: преимуществу морской торговли в скорости и эффективности перед наземной, а также неоспоримому превосходству на море, обеспечивавшему свободу и безопасность судоходства во всем Мировом океане. При этом в ключевых точках — Средиземноморье, Персидском заливе и на Дальнем Востоке постоянную прописку получили сразу три американских флота — Шестой в Неаполе, Седьмой — на Филиппинах (база «Субик Бей») и Пятый — в Бахрейне.
Одновременно с этим американцы сумели заключить соглашения о взаимной обороне с большинством стран по периметру Евразии — страны НАТО, Япония, Южная Корея, Филиппины, монархии Персидского залива и даже Пакистан вступили в союзнические отношения с США.
Построенная США имперская, по сути, система контроля над миром позволила на протяжении 70 послевоенных лет сохранять мир в глобальном масштабе, создать зачатки международного права, а также придала невероятно мощный импульс развитию мировой экономики, вытащив из вечной нищеты целые страны и регионы. Технологический прогресс за это время шагнул дальше, чем за всю предыдущую историю человечества. Однако именно относительное процветание и подложило бомбу под американское могущество.
Экономический вызов Америке
Китай, раздавленный «веком унижений» (середина XIX — середина XX веков), оказался одним из главных выгодоприобретателей мирового порядка, установленного США. Вашингтон, видя в Пекине серьезный противовес Москве, пошел на выстраивание с ним весьма активных экономических отношений, что вылилось в несколько десятилетий беспрерывного и быстрого экономического роста в КНР. Из отсталой страны третьего мира Китай за одно поколение превратился во вторую по объемам экономику мира, обладающую невероятно развитой промышленностью, инфраструктурой, растущим военным и научным потенциалом.
Речь идет о циклопических по масштабам инфраструктурных проектах внутри материка, призванных ликвидировать главный исторический недостаток наземных коммуникаций в сравнении с морскими — неэффективность и низкую скорость передвижения людей, товаров, услуг и ресурсов по суше. Внутри своей страны Пекин уже создал сеть высокоскоростных железнодорожных магистралей, которая превосходит по своей протяженности аналогичные линии всего остального мира. Скорость строительства автомобильных шоссе сравнима лишь с программой строительства американских хайвеев в 1950-х годах.
Но главное — это трансконтинентальные транспортные коридоры, в которые КНР вкладывает сотни миллиардов долларов. Речь идет о наземных железнодорожных магистралях в Европу, на Ближний Восток и в Северную Африку, которые сделают морские перевозки из Восточной Азии в эти регионы мира просто невыгодными. В обратном направлении — к китайским промышленным и населенным центрам — тянутся многочисленные нефте- и газопроводы, призванные обеспечить их бесперебойное снабжение энергией. Одновременно с этим зависимость КНР от ископаемого топлива неуклонно снижается — страна вышла на лидирующие позиции в мире по производству ветряных и солнечных электрогенераторов.
Транспортные магистрали, быстро и надежно связывающие необъятный китайский рынок со всеми концами Европы, Азии и Африки, явочным порядком привязывают эти континенты к КНР, делая эту страну главным игроком в мировой международной торговле. Вызов для США не мог быть более дерзким. Предсказание Бзежинского двадцатилетней давности сбывается: Восток Евразии сосредоточился и готовится пошатнуть американское господство в мире.
Ответ Вашингтона
Центром американской внешней политики последних десятилетий являлся Большой Ближний Восток с его запасами углеводородов и путями их транспортировки к морским портам. Советское вторжение в Афганистан, исламская революция в Иране, его война с Ираком, бесконечное арабо-израильское противостояние, нападение Саддама Хусейна на Кувейт, война с террором после 9/11, американское вторжение в Афганистан и Ирак, соперничество с Москвой за Египет, череда арабских революций, а теперь еще и новые войны — в Сирии, Ираке, Йемене плюс бесконечные потоки беженцев — все это долгие годы отвлекало Вашингтон от «слона в комнате» — быстрого роста китайского влияния в мире.
Американские президенты один за другим втягивались в ближневосточные дела, забывая обо всем на свете, тратя на войны и восстановление стран там тысячи жизней, триллионы долларов, свой авторитет и прочие ресурсы, причем безо всяких видимых успехов. Первым, кто обратил внимание на то, что подобный курс ни к чему хорошему не ведет, стал Барак Обама, официально провозгласивший «разворот к Азии» (pivot to Asia) — континенту, где, по его словам, будет решаться судьба XXI века. Проще говоря, он решил все-таки обратить внимание на то, что из-за вовлеченности в изматывающие ближневосточные конфликты США «проспали» появление страны, которая потенциально может освободиться от американского «пояса безопасности» и стать главной мировой империей будущего. Причем опасность Китая даже не в том, что он хорошо вооружен или особенно воинственен, а в быстром росте его инфраструктурного, экономического и технологического потенциала — именно того, что будет определять успех в XXI веке.
Обама, понимая, что военными методами эту проблему не решить, также решил действовать ассиметрично: он всеми силами начал продвигать в жизнь подписание и ратификацию двух ключевых торговых соглашений — Транстихоокеанского партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП). Суть этих документов, по сути, одна: создание двух зон свободной торговли, в которых центральную роль будут играть США. Собрав под своим крылом ЕС, Японию, Южную Корею, Вьетнам, Сингапур, Бруней, Чили, Малайзию, Мексику, Новую Зеландию, Австралию и Канаду, американцы оторвали бы от китайского влияния почти 70 процентов мирового ВВП, сделав китайские инфраструктурные проекты просто трубами и дорогами, но никак не инструментами расширения зоны своего влияния.
Американская гегемония была бы спасена, а очередной дерзкий соперник — повержен и нокдауном отправлен в статус мощной, но региональной державы, не способной посягнуть на Pax Americana ни сейчас, ни в ближайшем будущем. План Обамы по восстановлению США статуса неоспоримого лидера и центра мировой торговли, основанной на морских перевозках, выглядел отлично. Но реализация его запоздала на несколько десятилетий, поэтому для ускорения процесса пришлось включить в него несколько неоднозначных положений, сыгравших позднее фатальную роль.
Победа демократии
Вопросы участия тех или иных стран в торговых соглашениях сейчас все чаще решают не только и не столько избранные лидеры этих стран, а руководители крупных корпораций, заранее оценивающие потенциальные прибыли и риски. В случае с ТТП и ТТИП они потребовали для себя значительных преференций. Суть их была в том, что корпорации должны были стать выше законов стран-участниц соглашений. Бизнесу позволялось полностью забыть о государственных ограничениях и стандартах, о правах человека и работника, об охране окружающей среды и даже позволялось влиять на государственную политику в области финансов. Более того, даже обычные суды не смогли бы влиять на действия корпораций, поскольку для решения споров ТТП и ТТИП предполагали создание собственных, «частных» трибуналов.
Правительства были вынуждены пойти на столь значительные уступки крупному бизнесу, чтобы тот не начал заглядываться на Китай и его собственные планы по созданию зон свободной торговли. В отличие от демократических стран Запада коммунистический КНР мог пообещать бизнесу все возможные преференции и снять практически все ограничения, не обращая внимание на возмущение собственных граждан, которые в любом случае ни на что не влияют.
Западным правительствам пришлось намного сложнее. Переговоры по ТТП и ТТИП шли в атмосфере строжайшей секретности. Избранные руководители стран страшно боялись, что население и правозащитники узнают об их планах заместить представительную демократию неким подобием олигархии, где важнейшие решения будут принимать капитаны бизнеса, а не избранные людьми политики.
Однако тайное стало явным, о содержании готовящихся документов стало известно, после чего в Европе и США поднялась настоящая волна гнева: активисты, правозащитники и просто небезразличные люди обвинили своих лидеров в попытке за спиной у граждан продать суверенитет корпорациям, не заботясь о правах и интересах простых людей. У обоих соглашений репутация еще до их подписания упала ниже плинтуса, а любой политик, поддерживающий их, немедленно становился объектом уничтожающей критики. Например, Хиллари Клинтон, ранее называвшая ТТП «золотым стандартом торговых соглашений», во время предвыборной кампании 2016 года была вынуждена отказаться от поддержки этого документа, поскольку его поддержка лишала ее значительной части избирателей.
В результате соглашение с ЕС — ТТИП — в было похоронено самими европейцами, которые все менее благодушно настроены в отношении глобализации и с нарастающей ностальгией вспоминают времена «до Евросоюза». В США же произошла история поинтереснее. От ТТП отказался новый президент страны — Дональд Трамп.
Закат океанской империи
Трамп еще во время предвыборной кампании сделал ТТП и другие торговые соглашения одним из главных объектов для критики. В своих речах он обвинял (порой небезосновательно) эти соглашения в том, что они дали возможность американскому бизнесу побросать заводы и фабрики на родине, переведя производство в страны, где труд рабочих оплачивается в разы меньше, чем в США.
Будучи кандидатом, новый президент обещал серьезно пересмотреть заключенные его страной соглашения, а потом отказаться от тех, которые по каким-то причинам невыгодны для американских избирателей. Причем в список этот попали не только чисто торговые пакты, но и даже «устаревшее» НАТО, что вызвало настоящую оторопь у вашингтонского истеблишмента.
Но все же основная трамповой порция ненависти досталась «лишающему Америку работы» ТТП, что, кстати, было позитивно воспринято даже многими левыми политиками и активистами, опасающимися роста власти корпораций. В результате одним из первых решений нового президента США стало подписание указа о выходе страны из Транстихоокеанского партнерства.
В Пекине в этот момент наверняка радостно открывали шампанское и запускали петарды. Дональд Трамп преподнес Поднебесной не царский даже, а императорский подарок. Последнее серьезное препятствие на пути превращения КНР в главный центр мировой торговли и глобальную супердержаву — снято. Страны, рассчитывавшие на суперприбыли для своих корпораций благодаря беспрепятственному доступу на американский рынок, со временем будут просто вынуждены так или иначе встроиться в китайский экономический порядок — чтобы просто не остаться на обочине мировых экономических процессов.
Глобальное доминирование США вступает в фазу своего заката. Дональд Трамп буквально росчерком пера ликвидировал систему экономического сдерживания потенциальных конкурентов Америки, отказав своей стране в положении центра мировой торговли. Однако субъективный фактор — позиция президента США — лишь подытожил объективный ход событий. Ускоренное развитие китайской экономики, вложенные в инфраструктуру триллионы, превращение наземного транспорта в реальную альтернативу морскому и поглощенность США ближневосточными делами рано или поздно привели бы к аналогичному (или схожему) результату. В данном же случае Китаю просто очень повезло, что президентом США стал человек, интересующийся лишь ближайшими, тактическими целями, но неспособный заглянуть за горизонт и составить план стратегических действий.
Впрочем, мировое владычество КНР в XXI веке пока еще не гарантировано. Дело в том, что у Пекина уже сейчас начинается очевидное головокружение от успехов, из-за которого китайские товарищи порой пытаются откусить больше, чем могут проглотить. Этим они страшно злят Трампа, что несет в себе большой риск для всего мира.
Мировая война
Последние китайские успехи были в значительной степени обусловлены предсказуемостью и рационализмом Запада вообще и США — в частности. В Пекине четко осознавали, что прибыль больших корпораций — основной приоритет западных правительств в их отношениях с Китаем.
Никто в КНР не опасался лишиться официального признания со стороны США, не боялся введения торговых ограничений и уж тем более — каких-либо военных акций со стороны «трусливого, изнеженного, но жадного» Запада, чьи действия легко читались на годы вперед.
Трамп же принес Пекину не только подарок в виде отмены ТТП, но и немалую головную боль, начав с порога трансформировать сложившуюся систему отношений. Причем начал президент США с фундамента — «политики одного Китая». Суть этой политики проста: американцы признают Тайвань частью единого китайского государства, легитимное правительство которого находится в Пекине. Это признание позволило коммунистическим правителям стать полностью легитимными в глазах мирового сообщества, что, в свою очередь, позволило им беспрепятственно осуществлять свою политику на мировой арене.
Теперь же Трамп заявляет, что США могут отказаться от «Одного Китая», что стало бы страшным ударом по двусторонним отношениям, а также серьезно подорвало китайскую экономику, ориентированную на экспорт. Более того, претендент на пост госсекретаря США Рекс Тиллерсон уже объявил, что его страна может на корню зарубить главный китайский проект по расширению своего могущества в Азии — постепенный захват акватории Южно-Китайского моря. Сейчас КНР ведет в ЮКМ гигантскую стройку, намывая искусственные острова, устанавливая на них военные базы и объявляя их суверенной китайской территорией. Тиллерсон публично высказал мысль, что американский флот может закрыть доступ к этим «островам» для китайцев, если они не прекратят свои работы.
По сути дела, Трамп дает Китаю понять: американское владычество в мире будет сохранено, хотя методы его поддержания изменятся. Вместо многомудрых торговых договоров и тонких сетей многосторонних отношений, столь милых сердцу Обамы, его преемник пустит в ход экономический и дипломатический шантаж, начнет тотальную торговую войну, а при необходимости привлечет к делу старые добрые атомные авианосцы, подводные лодки и крылатые ракеты. В качестве подтверждения этой позиции Трамп уже распорядился увеличить финансирование военно-морских сил.
Китайцы, напрочь отвыкшие от такой риторики за полвека политики «Единого Китая» и взаимовыгодного экономического сотрудничества, сначала растерялись. Но в Пекине тут же сообразили, что времена меняются, поэтому им придется менять и свою стратегию. Ответом на угрозы Тиллерсона стало заявление МИД КНР, в котором четко обозначена готовность защищать «неотторжимые» китайские территории в Южно-Китайском море (те самые острова), а Министерство обороны срочно перебросило межконтинентальные баллистические ракеты с расщепляющимися боеголовками на северо-восток страны, откуда эти ракеты способны поразить практически всю территорию США. Намек более чем прозрачный.
Китай становится в защитную стойку, готовясь отбивать еще недостроенные острова, однако тут его положение не самое выигрышное: суверенитет КНР над ними никто из соседей не признает, да и защищать их будет непросто: военная инфраструктура пока только создается. Кроме того, тут встает фундаментальный вопрос: готово ли руководство Китая пойти на военный конфликт с США за несколько далеких клочков земли, поставив на карту грядущее мировое господство, которое близко как никогда? В прошлом китайцы могли блефовать до конца: президент вроде Обамы не стал бы рисковать началом ядерной войны лишь для того, чтобы доказать, что он «настоящий мужик». С Трампом ситуация принципиально иная: он как будто специально ищет конфликтов, в которых может продемонстрировать свою «решительность и принципиальность». Проще говоря, может и ударить.
Общая ситуация подходит к опасной черте. С одной стороны — стремительно идущий к успеху Китай, не готовый терпеть никаких препятствий на своем пути. С другой — Трамп, по-прежнему обладающий самым мощным флотом в мире и желающий «наказать» Китай за «воровство рабочих мест» и многие другие прегрешения — настоящие и выдуманные. Отступать никто не желает, поскольку на кону сейчас стоит будущее всей планеты. Возможностей для компромисса тоже не просматривается. Поэтому всему человечеству сейчас остается только тосковать по Обаме, который если и воевал с Китаем, то только за кулисами мировой дипломатии, не доводя ситуацию до подготовки к глобальному ядерному конфликту.
