«Боже, она была прекрасна!»
Задавать известным людям вопросы о секретах поддержания внешнего вида и сохранения здоровья не является изобретением последнего времени. Еще в июне 1928 года журнал «Uhu» опубликовал результаты опроса «Секреты моей красоты». Свои секреты открыла и актриса Карола Неер (Carola Neher) — они, как она кокетливо заметила, совсем не являются секретами, вот их формула: яйца, жир, лед и гимнастика.
Она, по ее словам, использует для волос яйца, для лба жир, для глаз холодную воду, а для лица лед. И затем: «Для тела нужна гимнастика. Для ног нужно движение. Для живота нужны хлеб, фрукты, немного мяса. Для сердца нужна любовь. Никакого алкоголя, только иногда бокал шампанского. В неделю одна сигарета, ее нужно распределить на все это время». На фотографии можно увидеть стройную женщину 27 лет в полосатых шортиках, которые дают приятную возможность увидеть ее ножки.
Спустя десять лет в камере советской тайной службы и затем сталинском лагере для заключенных ей будет трудно соблюдать эти принципы ухода за телом, питания и движения. Одна из самых известных актрис Веймарской республики, жена поэта Клабунда (Klabund) и муза Бертольда Брехта (Bertolt Brecht) превратилась в женщину без имени. Ее публикой стали заключенные, которым она читала стихи или отрывки из пьес. Она читала их шепотом, потому что громкие разговоры были запрещены, и нарушение строго наказывалось. Например, запретом на прогулку или запретом чтения.
Историки и международная правозащитная организация «Мемориал» с центром в Москве впервые подробно рассказывают об этой судьбе в сборнике «Карола Неер — прославленная на сцене, погибшая в Гулаге» (Carola Neher — gefeiert auf der Bühne, gestorben im Gulag). Статьи сборника знакомят нас с жизнью Неер, театром эмигрантов и художников в Советском Союзе и со сталинскими чистками в этих кругах.
Дочь преподавателя музыки и владелицы ресторана, Карола Неер рано начала актерскую карьеру. Уже в начале двадцатых годов она получала первые небольшие роли в Баден-Бадене, Мюнхене и Бреслау (ныне Вроцлав — прим. пер.). Очень скоро были замечены и ее талант, и ее голос — его критики называли «индейским». По их замечаниям, Неер была «дитя природы с полудиким поющим органом». Уже тяжело больной туберкулезом Клабунд восторгается ее стилем: «Она — агрессивная и будоражащая актриса стиля модерн». Модерн проявляется и в ее внешности. У нее стрижка под мальчика, одежда гермафродита, есть водительские права, и она старается представлять себя в образе «femme fatale».
В 1926 году Карола Неер отправляется в Берлин, где быстро становится известной актрисой. В том же году появляются еще две фигуры, которые позже определили ее судьбу: Гитлер становится лидером НСДАП, Сталин превращает своего конкурента Троцкого в оппозиционера, с которым следует бороться.
Но пока что жизнь Неер протекает без помех, даже когда смерть Клабунда в 1928 году на короткое время выбивает ее из колеи. Она может выбирать для себя роли. Ее Полли в «Трехгрошевой опере» до сих пор остается непревзойденной. Политика почти совсем не интересовала актрису. Но она соприкасалась с ней благодаря своим романам. Дирижер Германн Шерхен (Hermann Scherchen), питавший симпатию к Советскому Союзу, обращает ее внимание на марксистскую литературу. На одном из курсов марксистской рабочей школы она влюбляется в учителя русского языка и коммуниста Анатоля Беккера (Anatol Becker), за которого вскоре выходит замуж. Но ее политические взгляды в основном остаются обычными грезами, как у большинства художников ее времени.
После 1933 года политика, тем не менее, становится частью ее жизни. Ее брат после концертного турне в России отправлен в концентрационный лагерь Дахау. Сама она покидает Германию, и в конце 1934 года ее лишают германского гражданства, после того как она вместе с 27 другими художниками, журналистами и политиками, в частности, Генрихом Манном, Лионом Фейхтвангером, Анной Зегерс и Густавом фон Вангенхеймом подписала протест против аншлюса гитлеровской Германией земли Саар.
Однако спасительное, как предполагалось, бегство в Советский Союз становится поездкой в катастрофу. Ничто не предвещало такого поворота в жизни Неер. Вечером 5 марта 1933 года в одной московской квартире собрались немецкие эмигранты, чтобы вместе послушать радио и обсудить результаты выборов в рейхстаг. Это были коммунисты, много лет состоявшие в рядах КПГ, и функционеры единственного военного аппарата партии. Они критически высказывались о роли собственного руководства и, в первую очередь, руководителя партии Эрнста Тельмана (Ernst Thälmann), занявшего этот пост в конце Веймарской республики.
Подозрение в «создании фракции»
Такие частные собрания, если о них узнавали, быстро попадали под подозрение как «действия по созданию фракции» и приводили к вынесению строгих выговоров или даже исключению из партии. И вот появились сведения об этом «собрании избирателей», потому что некоторые из его участников сообщили свои критические высказывания руководству КПГ в эмиграции и непосредственно тайной советской службе.
Там предположили, что этот «вечер выборов» проводился для создания троцкистского заговора. В центре его находился Эрих Волленберг (Erich Wollenberg), заслуженный коммунист и военный специалист, который уже в середине двадцатых годов проходил подготовку в Красной Армии Советского Союза. Он был исключен из КПГ в 1933 году. После того как его попытка восстановиться в партии провалилась, а его предложение направить его в Германию для участия в нелегальном движении сопротивления было отклонено, он в 1934 году отправился в Прагу.
Карола Неер попала в водоворот предполагаемого заговора, хотя приехала в Советский Союз спустя три месяца после этих дебатов о выборах. Злой рок распорядился таким образом, что год спустя она во время гастролей в Праге случайно встретилась с Волленбергом, это произошло у их общей знакомой Ценцль Мюзам (Zenzl Mühsam), жены поэта Эриха Мюзама.
Неер взяла с собой письма Волленберга к знакомым в Советском Союзе. Дружеская услуга, абсолютно безобидная. И подтвердилось то, что она однажды сказала в 1927 году: «Мы, артисты, только на сцене в своей стихии, а в жизни мы все время спотыкаемся».
«Мать маленького советского гражданина»
Поначалу ее жизнь в Советском Союзе проходит нормально. У Каролы Неер родился сын, что пропаганда отметила с некоторым запозданием. 2 февраля 1936 года газета Arbeiter Illustrierten Zeitung поместила фотографию матери с годовалым сыном. «Карола Неер, известная немецкая актриса, стала матерью маленького гражданина Советского Союза» — такой была подпись под фотографией. Здесь же газета процитировала Неер: «Я давно хотела иметь ребенка, но у меня не хватало мужества для этого. Лишь в СССР я смогла воплотить это желание в жизнь».
Как профессионал она хотела работать на сцене артистов в эмиграции. Ее целью было получить постоянный ангажемент в Немецком театре/Левая колонна, которым руководил Густав фон Вангенхейм. Параллельно Карола Неер выступала с чтением стихов на литературных вечерах и участвовала в небольших радиопрограммах. Она создавала интересные письменные зарисовки с портретами своих театральных коллег, таких, как Эрнст Буш (Ernst Busch), Эрвин Пискатор (Erwin Piscator) или Макс Рейнхардт (Max Reinhardt). Все это было случайной работой очень занятой актрисы, работа, которая скорее разочаровывала, чем приносила радость.
12 мая 1936 года Сталин начал свою Великую чистку, ее мужа Анатоля Беккера арестовывают якобы за троцкистскую деятельность. Спустя несколько недель за решетку попадает и Карола Неер.
Именно Густав фон Вангенхейм, от которого она надеялась получить профессиональную помощь, пишет донос в советскую тайную службу на нее и ее мужа и, втираясь в доверие, сообщает, что ему, при всей его бдительности, было тяжело «раскрыть уже отравленные троцкизмом элементы». Карола Неер была очень серьезным случаем, как это написано в протоколе допроса Вангенхейма. Якобы установлено, что она поддерживала связь с Волленбергом, его видели с нею в Праге в 1934 году. Якобы она вербовала для него людей. И гибельный вывод Вангенхейма: «Я считаю Каролу Неер авантюристкой…. Неер настроена антисоветски».
После короткого процесса, на котором Неер признает, что брала с собой письма Волленберга, ее приговаривают к десяти годам исправительных лагерей. Анатоль Беккер было расстрелян в 1937 году. Их сын был отправлен властями в детский дом.
Заключенные женщины восхищались Неер, которая, несмотря на мучения, сохраняла свою красоту. «Она все время старалась сохранить внешний вид, ухаживать за собой, регулярно заниматься гимнастикой. В отличие от нас остальных у нее все еще была гладкая красивая кожа, несмотря на страшные условия, из-за которых люди быстро старели», — рассказывает Хильда Дути (Hilda Duty). Заключенные женщины старались изо всех сил поддерживать ее самоуважение.
В 1941 Каролу Неер и остальных женщин переводят в другой лагерь Гулага — Соль-Илецк на юге Урала, где в одной камере находилось по 50-60 женщин. Гигиенические условия были катастрофическими. Из-за вшей женщины вынуждены были полностью состригать волосы, но Неер все время пыталась выделиться. «Боже, как она была красива», — вспоминает Маргарете Бубер-Нойманн (Margarete Buber-Neumann).
Однако свирепствующий тиф никому не дает пощады. Неер с высокой температурой помещают в камеру, где находятся самые тяжелые больные. Оттуда она не вернулась. Карола Неер умерла 26 июня 1942 года. Последнее, о чем она просила своих сокамерниц — позаботиться о ее сыне. Если они выйдут на свободу, они должны будут обратиться к двум ее знакомым: артисту Эрнсту Бушу и писателю Готтфриду Бенну, близкому другу Клабунда.
Она не назвала Бертольда Брехта. При этом она в 1939 году в письме к председателю Совета Народных Комиссаров Вячеславу Молотову жаловалась на то, что ей запрещали писать семье в Германию и Брехту, который находился в эмиграции в Дании. Она явно доверяла ему. Брехт знал о ее судьбе, в 1937 году он посвятил ей стихотворение. В остальном у Брехта, как писал Рейнхард Мюллер, царило «сконцентрированное молчание».
Когда Хильда Дути вернулась в Германию, Готтфрид Бенн уже умер. Но она разыскала в Берлине Эрнста Буша и попросила его помочь найти Георга. Дути рассчитывала, что Буш тотчас же бросится звонить. Но он, как она вспоминает, еле-еле выслушал ее. В конце концов, он, правда, высказал готовность переговорить с вдовой Брехта Хелене Вайгель (Helene Weigel). У нее, по его словам, было больше влияния. Сделал ли он это или нет, Хильда Дути не смогла узнать.
Густав фон Вангенхейм после 1945 года стал первым послевоенным художественным руководителем Германского театра в Восточном Берлине, известным режиссером и сценаристом, лауреатом Национальной премии ГДР. Он умер в 1975 году. Его сын не верил, что отец мог написать донос. По словам сына, он всего лишь подписал предложенный ему протокол, когда его вызвали в управление тайной службы.
Последнее известное письмо Каролы Неер было отправлено в марте 1941 года руководству детского дома. Поскольку она полтора года ничего не слышала о своем сыне, то хотела бы узнать: «Как развивается мой сын физически и умственно? Как у него со здоровьем? Сколько он весит, и какой у него рост?… Научился ли он уже читать и писать?» В конце она со страхом спрашивает: «Знает ли он что-нибудь о своей матери?»
Но никто не проинформировал его о любящих родителях. После войны Георг Беккер узнал лишь, что он — сын немки и врага народа, и то и другое было недостатком в суровом климате детских домов. Но у него появилось желание узнать больше. После окончания службы в советской армии он воспользовался своим положением для получения справок из старых детских домов, для чего он придумал общественный запрос от своей части. Ему сообщили имя его матери, он продолжил поиски и, в конце концов, получил подтверждение реабилитации Каролы Неер от 1959 года. В нем шла речь о прокуроре, который послал прошение отменить приговор и прекратить производство по делу на основании отсутствия состава преступления.
После всего этого Георг Беккер захотел уехать из Советского Союза. В 1974 году он подает заявление на выезд в Федеративную республику Германию. Власти не давали ему разрешения, и лишь после петиции советскому руководителю Леониду Брежневу, поддержанной канцлером Вилли Брандтом (Willy Brandt), начались подвижки. В 1975 году, когда в Восточном Берлине скончался Густав фон Вангенхайм, написавший донос на Каролу Неер, ее сын выехал в Западную Германию, чтобы начать новую жизнь. В это время ему было столько же лет, сколько было Кароле Неер в момент ее смерти.
