В конце января — начале февраля 2015 года боевики попытались окружить украинские части, закрепившиеся в районе города Дебальцево в Донецкой области. Упорные бои завершились отступлением подразделений ВСУ и Нацгвардии с дебальцевского плацдарма. День 18 февраля 2015 года, когда это произошло, участники тех событий считают вторым днем своего рождения.
Битва за Дебальцево. По состоянию на конец января 2015 года позиции украинской армии в районе Дебальцево представляли собой большой выступ, врезающийся в позиции боевиков между Горловкой и административной границей с Луганской областью. Его обороняли 4,7 тыс. военнослужащих ВСУ и около 500 бойцов Нацгвардии МВД (сначала численность украинской группировки оценивалась в 2,5 тыс. бойцов). Им противостояли от 10 до 19 тысяч боевиков, которые развернули средства ПВО и насытили боевые порядки системами радиоэлектронной борьбы.
Цифра в более чем 10 тысяч боевиков прозвучала в специальном ролике, подготовленном Генеральным штабом ВСУ к годовщине дебальцевских событий. О 19 тысячах заявил бывший начальник штаба АТО, генерал-майор Александр Сирский. Но в любом случае перевес был на стороне противника. Так, по данным Генштаба, украинская группировка в районе Дебальцево насчитывала 120 танков, 180 артиллерийских систем и 65 единиц реактивных систем залпового огня (РСЗО). Вторая сторона имела 170 танков, 290 артсистем и 110 единиц РСЗО. По мнению Генштаба, противник планировал окружить украинскую группировку в районе Дебальцево, расчленить силы АТО в секторе «С» на две части и выйти к границам Харьковской области. Военное поражение украинской армии позволяло требовать от украинского руководства значительных политических уступок.
Наступление на плацдарм, по версии Генштаба, началось в ночь на 30 января 2015 года, когда боевики сумели занять центральную часть Углегорска. Контратака, предпринятая 31 января двумя батальонно-тактическими группами 30-й отдельной механизированной бригады ВСУ совместно с Нацгвардией, успехом не увенчалась из-за недостатка сил. По словам Александра Сирского, операция фактически свелась к деблокаде бойцов роты МВД «Свитязь» и артиллеристов противотанковой батареи, занявших оборону в городских кварталах. В итоге боевики заняли господствующие высоты возле Углегорска.
Наступление противника с противоположной стороны выступа, из района Редкодуб-Никишино, также развивалось более или менее успешно, несмотря на противодействие украинских войск. Наконец, 9 февраля боевики заняли поселок Логвиново, перекрыв так называемую дорогу жизни, трассу М-103, по которой снабжались украинские войска, оборонявшие Дебальцево. Попытка отбить Логвиново не принесла успеха. По заявлению Генштаба ВСУ, это произошло из-за того, что подразделения, которые должны были наступать на поселок с востока, отказались выполнять поставленную задачу. Столкнувшись с превосходящими силами противника, наступающая на Логвиново группировка вынуждена была отойти. С этих пор украинские военные в Дебальцево оказались в оперативном окружении — состоянии, при котором до предела усложняется снабжение войск. В десятых числах февраля 2015 года стало ясно, что дебальцевская эпопея близится к развязке.
Позиция «Крест». В те дни два бойца 8-го стрелкового батальона Национальной гвардии — Виталий Лазебник (фотокор газеты «Сегодня») и его товарищ Константин (позывной Майор), который и сейчас продолжает служить в НГУ, обороняли блокпост на «Кресте». Так называлось пересечение трасс Ростов — Харьков (М-103) и Луганск — Донецк в самом Дебальцеве. По словам Майора, гвардейцы сами захотели принять участие в активных боевых действиях. «Мы исполняли другие задачи, но в какой-то момент начали просить комбата направить нас туда, где горячо. Нам пошли навстречу, и 1 февраля мы попали на тот «крест», — рассказал Константин.
К тому времени Углегорск был уже в руках врага, но «дорога жизни» еще была свободна. Но в самом Дебальцеве было уже крайне неспокойно. «Мы жили в подвалах городских строений, а наверху все простреливалось из различных артсистем. Стреляли из минометов, «Градов», самоходных орудий. Мы по звуку научились определять, чем по нам стреляют. Например, мина выдает противный свист. Если ты его слышишь, значит, скорее всего, мина летит не в тебя, но чем короче этот свист, тем ближе она упадет. Холод, темнота и постоянные обстрелы — именно это больше всего запомнилось», — рассказал Константин.
Артиллерийские обстрелы запомнились и Виталию: «Ты считаешь прилеты минометных мин, чтобы сходить в туалет. Логика такая: в ящике 6 мин. Между ними интервал секунд в 30. А когда идет смена ящика, у тебя появляется минуты полторы для того, чтобы сходить в туалет или показаться на поверхности, чтобы позвонить родным».
Бойцы старались не сообщать родственникам, где они находятся: «У нас был парень по имени Андрей. Вышел он поговорить с женой, и тут начали прилетать мины. Жена спрашивает: "Что у вас происходит?". А он и отвечает: "Да кастрюля тут упала и покатилась по полу". Один из наших, правда, погиб — не успел спрятаться в блиндаж во время обстрела. Знаете, во время войны постепенно привыкаешь к тому, что вокруг стреляют — вот это его и сгубило», — рассказывает Константин.
Гвардейцы на «Кресте» ходили в разведку. Параллельно они пытались установить контакт с соседними подразделениями, обмениваясь с ними телефонами, чтобы наладить совместные действия (система взаимодействия между войсками тогда работала слабовато). По словам Майора, было сложно различить, кто именно им противостоит — россияне, местные боевики или казачки. Но, к сожалению, местное население очень часто выступало на стороне сепаратистов. «Они корректировали огонь артиллерии. Были люди и с проукраинской позицией. Кто-то ушел вместе с нами», — рассказал Константин.
На 4 или 5 день своего пребывания на позициях гвардейцы поняли, что дело идет к окружению. Определенные надежды возлагались на Минские соглашения, которые должны были вступить в силу с 0:00 15 февраля, но в реальности перемирие не продержалось и двух часов. «В 0:00 15 февраля наступила резкая тишина, — припомнил Виталий. — Но буквально через час и 20 минут где-то вдалеке бахнул миномет. И все понеслось заново».
16 февраля противник прорвался в Дебальцево, а 18 февраля в час ночи началось отступление с плацдарма. Константин и Виталий выходили из Дебальцево в разное время: Майор обогнал своего товарища. «Сначала мы ехали на КрАЗах. Грузовики один за другим сломались, но нас подобрали ребята на танке. Затем мы пересели на БМД, а Виталик вообще выбирался пешком», — рассказал Константин.
Вначале Виталий тоже выбирался на КрАЗе, покидая Дебальцево в числе последних. Однако колонна из трех грузовиков, в которой ехал Лазебник, попала в засаду. Первые два грузовика, которые везли ребят из другого подразделения, были расстреляны вражескими танками. «По нам промахнулись, но машину посекло осколками, и она встала. Дальше мы пошли пешком. Выбрались около 11 часов утра. Во время отхода в нашем батальоне потерь не было», — рассказал Виталий.
После завершения боев Минобороны оценило потери украинской стороны в 179 человек, а боевиков в 868 человек. Спустя год потери украинских военных были скорректированы до 110 человек, а потери боевиков увеличились до 870 человек. Украинское командование признало потерю 30% техники, отметив, что противник потерял до 200 единиц своей техники.
С тех пор для обоих гвардейцев и всех тех, кто служил с ними на «кресте», 18 февраля стало вторым днем рождения. Они обзванивают своих товарищей и стараются встретиться для того, чтобы вспомнить события, которые им довелось пережить. «Мы все могли остаться там, если бы Бог не распорядился иначе. Но, с другой стороны, мы и сами многое сделали для того, чтобы остаться в живых. Но я не хочу, чтобы наши дети когда-нибудь получили такой же опыт», — сказал Майор.
