В Мосуле идут бои за западную часть города. То, что рано или поздно Мосул будет очищен от исламистов, мало у кого вызывает сомнения. Дебаты ведутся лишь о сроках и о том, какой будет власть после поражения «Исламского государства» (запрещено в России — прим.ред.). Как поделят сферы влияния иракские правительственные силы, курды, шиитские группировки? Какую роль будут играть Иран и Турция?
Но есть еще и вопросы, которые, возможно, будут важнее перечисленных выше: поменялось ли хоть что-то, что ранее способствовало восходу ИГ? Лишились ли исламисты поддержки населения? Будет ли Ирак принципиально иным после военного разгрома ИГ?
Пока в Мосуле идут бои, в других городах Ирака ситуация не столь радужная. В освобожденном год назад Рамади полиция теряет доказательства причастности тех или иных лиц к ИГ, свидетели боятся давать показания против исламистов, за взятку в 20 долларов можно купить себе пропуск в город или пройти проверку на блокпостах. В Киркуке за взятку у полиции можно выкупить подозреваемых в связях с ИГ. В провинции Салах ад-Дин мэру одного из городов от исламистов приходят угрозы расправы. По мнению иракских военных, в провинции Анбар остались «спящие ячейки» ИГ, готовые снова начать боевые и террористические действия. В Рамади списки коллаборантов с ИГ состоят из тысяч имен, проверить причастность каждого пока нет физической возможности.
ИГ и другие радикальные группировки, пользуясь слабостью власти, коррупцией и тем, что все внимание сосредоточено на Мосуле, снова пытаются установить свое влияние там, откуда их уже выбили на территории Ирака. Населенные пункты разрушены и восстанавливаются крайне медленно, тысячи людей стали беженцами, среди суннитов распространяются слухи о мести правительственных сил и шиитских группировок суннитскому населению.
Иногда происходит и самосуд, когда из личной мести без суда и следствия возмущенные бездействием полиции местные жители убивают подозреваемых в связях с ИГ. В провинции Анбар, чтобы взорвать дом человека, надо собрать десять подписей, подтверждающих, что владелец дома был членом ИГ. Родственники членов ИГ подвергаются избиениям, и им не дают возвращаться в свои дома. Стихийные и никем не проверенные списки причастных к ИГ циркулируют по страницам Фейсбука. Под самосуд при таком раскладе даже сугубо статистически будут попадать и непричастные сунниты, что приведет к дальнейшему озлоблению.
Все это снова становится идеальной почвой для агитации и привлечения людей под свои знамена.
Представители властей Ирака в провинции Анбар опасаются, что все в итоге вернется туда, откуда и началось. В 2007 году Джордж Буш, на тот момент будучи президентом США, посетил провинцию Анбар, чтобы символично подчеркнуть, что «Аль-Каида» разгромлена и жизнь налаживается под властью центрального правительства Ирака. Семь лет спустя ИГ практически берет всю провинцию под свой контроль. Сегодня снова встает вопрос: сколько времени понадобится исламистам, чтобы опять поднять голову?
В прошлом году Аль-Каида (запрещена в России — прим.ред.) призвала суннитов Ирака перегруппироваться и начать долгосрочную партизанскую войну против правительственных сил, чтобы «освободить» от них потерянные ИГ города. В Самарре полиция в январе задержала двух боевиков, которые дали показания, что состоят в «Аль-Каиде». До этого инцидента задержанные обычно признавались (или их заставляли признаваться), что они причастны к ИГ.
Институт по изучению войны (Institute for the Study of War) в феврале обновил свои ноябрьские предупреждения, что среди суннитов в Ираке начало формироваться новое повстанческое движение. По данным Института, тарикат Накшбандия, «Революционные Бригады 1920» и баасисты города Хавиджа в иракской провинции Киркук заявляют о своем намерении бороться против существующей иракской власти и после разгрома ИГ. Более того, разгром ИГ сыграет им только на руку, так как устранит главного конкурента, да и после террора ИГ любые другие группировки выглядят для суннитов куда более привлекательно.
Появляются данные, что под Тикритом замечены вооруженные банды на мотоциклах. В 2006 году в этих краях тоже все начиналась с появления подобных групп. У американцев в конце прошлого года вызывало озабоченность то, что Саудовская Аравия поставляет оружие суннитским группировкам в Ираке, ожидая начало ожесточенной борьбы суннитов с шиитскими группами, поддерживаемыми Ираном, сразу же после захвата Мосула. Турция поддерживает суннитские группировки в Сирии, что потом может сказаться и в Ираке. Тем более, что «Аль-Каида» призывает не просто начать там партизанскую войну, но и взывает к сирийским суннитам отправляться в Ирак.
Нельзя списывать со счетов и само ИГ. С момента начала боев за Мосул исламистам удалось провести ряд крупных кровавых терактов в самых разных частях страны, включая Киркук, Тикрит, Самарру и Багдад. С переходом ИГ к партизанской войне можно ожидать большее число подобных терактов. При этом будет труднее понять, какая из суннитских группировок стоит за их исполнением.
В 2018 году в Ираке должны пройти парламентские выборы и выборы в провинциях. Летом 2013 года во время выборов в провинциях у суннитов Ирака также не было единой политической силы, которая могла бы бороться за их права и противостоять политике премьер-министра Нури аль-Малики. В 2013 году в Рамади на акциях протеста уже были замечены флаги ИГ. Через год, в 2014-м, политическая раздробленность суннитов, отсутствие политической реализации недовольства населения и жесткое подавление суннитских протестов привело к легким победам ИГ, которое умело сыграло на настроениях населения.
Сегодня, за год до выборов, у суннитов Ирака ситуация ничуть не лучше, а во многом и хуже, чем четыре года назад, и частично напоминает ситуацию тех лет. Ни один из вопросов, приведших к успеху ИГ в Ираке, практически не решен. К весне перед выборами 2018 года в пост-мосульском Ираке прогнозируется активизация террористической деятельности и появление широкого суннитского повстанческого движения против иракских властей и про-иранских шиитских группировок.
