«Мы можем вести усердную работу по предотвращению терактов, но если произойдет какое-то нападение, то люди будут помнить не эту работу, а теракт», — говорит представитель базирующегося в Брюсселе Института экономики и мира Серж Строобант, который недавно посетил Латвию и прочел лекции в Рижской высшей юридической школе. Эксперт считает, что в будущем мы в Европе реже будем иметь дело с терактами, напрямую организованными «Исламским государством» (запрещенная в России организация — прим. ред.), но может возрасти количество атак, совершенных идеологическими сторонниками этой организации, или так называемыми «одинокими волками».
LA: Какие террористические группировки сейчас доминируют в мире?
Серж Строобант: Определенный нашим институтом индекс глобального терроризма показывает, что в последние годы терроризм больше, чем ранее, затрагивал страны Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). В 2014 году терактам было подвержено только 4, в 2015 — 11, а в прошлом году 21 из 35 стран ОЭСР. Терроризму свойственна явно выраженная концентрация, 75% всех терактов происходят в Нигерии, Ираке, Сирии, Афганистане и Пакистане. Наблюдается также концентрация в смысле исполнителей: «Боко Харам» (Нигерия), «Исламское государство» (Сирия и Ирак) и «Талибан» (Афганистан и Пакистан) совершают 52% всех терактов в странах ОЭСР. В 2015 году и при нападении на журнал Charlie Hebdo, и во время терактов в Париже в ноябре мы увидели, что используются новые средства, например, террористы широко использовали автоматическое оружие и атаки смертников, чтобы создать военную зону в одной из крупнейших столиц Европы. Террористы применяют различную тактику с целью достижения эффекта внезапности, к тому же, внезапность это их преимущество. Стопроцентная безопасность невозможна — для этого надо жить в полицейском государстве. Цель контртеррористических мер — быть умнее террористов, при этом больше внимания необходимо уделять превентивной работе. Страны ЕС в последнее время приложили большие усилия по обмену информацией, учреждения разведки работают в усиленном режиме. Но иногда этого недостаточно.
— Часто говорят о том, что теракты совершают живущие в Европе иммигранты во втором поколении, которым импонируют идеи «Исламского государства». Каковы причины радикализации?
— Причин несколько, и это личный процесс. Один из факторов — отчужденность от общества. Можно назвать общие черты радикализированного человека — это молодой мужчина, он рано покинул школу, не интегрировался в общество, винит прежние поколения. Этому процессу присуща глобальная тенденция. Например, на Ближнем Востоке и в Европе радикализированным людям характерна фобия в отношении западных ценностей. Мы должны заботиться, чтобы наши общества были равноправными, необходимо бороться против исламофобии, создавать более справедливое общество. В то же время мы должны бороться против тех, кто использует возникшее у людей чувство страха и отчужденности и занимается радикализацией и вербовкой.
Между прочим, Тунис — это страна, откуда поступает самое большое число боевиков для ИГИЛ, затем следует Ливия. В Тунисе произошла «арабская весна», это государство недавно пережило три революции, там много нерешенных проблем в обществе. Для молодых мужчин все это может служить стимулом к радикализации. Есть люди, которые направляются на территории ИГИЛ, чтобы стать гастарбайтерами, к примеру, работать мясниками или пекарями, но они хорошо знают, куда едут и что такое ИГИЛ. Много таких гастарбайтеров также из Узбекистана и других среднеазиатских республик бывшего СССР. Бельгийские адвокаты в суде часто используют для защиты именно этот аргумент: человек отправился просто работать, а не брать в руки оружие.
Что касается контртеррористических мероприятий, то люди обычно подразумевают меры безопасности — эффективную разведку и укрепление силовых структур. Но один из главных оплотов в предотвращении терроризма — превентивная работа, которая намного сложнее и может длиться десятки дет. Это не так просто, как увеличить присутствие полицейских на улицах города. В прошлом году я был в Брюсселе во время терактов 27 марта. После терактов сделано много — ведется работа с полицией, действуют социальные работники, выполнен академический анализ, негосударственная организация Life for Brusvels борется с исламофобией.
— Теракты и нестабильность уменьшают количество доступных конечных целей для туризма, и сейчас цены на отдых, к примеру, на Канарских островах выросли, потому что там вроде бы спокойно…
— Какое влияние окажет военная операция международной коалиции против «Исламского государства»?
— Военные действия международной коалиции уменьшают территорию «Исламского государства», это означает, что у этой организации меньше средств от взимания налогов, что составляет 30% ее доходов, а также от добычи нефти, на которую приходится половина доходов ИГИЛ. Чем меньше средств, тем меньше возможностей организовать широкомасштабные теракты, аналогичные тем, что были во Франции. Есть три вида террористических нападений «Исламского государства»: напрямую управляемые из «столицы» Ракки (Сирия), косвенно поддерживаемые ИГИЛ и совершенные теми, кто проникся идеологией ИГИЛ. Убийца священника в церкви во Франции ранее контактировал с представителями «Исламского государства» в Telegram. Хорошая новость в том, что мы в Европе реже будем иметь дело с крупными терактами, спланированными в Ракке, но в последние годы увеличилось количество небольших терактов, которые совершают люди, воодушевленные идеологией «Исламского государства». В будущем мы больше будем сталкиваться с нападениями этих «одиноких волков», в результате которых количество жертв, возможно, меньше, но все равно они порождают в обществе чувство страха.
— Интенсивная миграция имеет связь с терроризмом?
— Да, она вызвана терроризмом. Исследования показывают, что интенсивная миграция не влияет на терроризм. Но это не означает, что террористы не используют миграционные потоки в свою пользу. Среди исполнителей терактов в Париже были люди, использовавшие поток беженцев, на общем фоне миграции это, как капля в море.
— Кем на самом деле был убийца посла России в Анкаре?
— Об этом вопросе я мало могу судить — это было нападение «одинокого волка», н мотивы непонятны. Турция — хороший пример политического террора, с его усилением усиливаются нападения террористов. Что касается терроризма, необходимо помнить, что и взрыв, от которого нет пострадавших, создает в обществе чувство страха. Террористам даже не нужны жертвы, они стремятся создать чувство страха, чтобы повлиять на настроение общества. Мы в Европе живем в безопасной среде и чувствуем себя уязвимыми, если происходят теракты. Я оказался в неловкой ситуации 27 марта прошлого года, когда мне позвонил друг из Кабула и выразил сочувствие. Я ему ответил: «Друзья, я ведь вам не звоню каждый раз, когда у вас происходит теракт». Для нас теракты не будничное явление, поэтому мы сразу ощущаем уязвимость, а на Ближнем Востоке иначе. В развитых странах Запада в прошлом году в результате терактов погибло около 4 тысяч человек, в остальном мире — около 170 тысяч. После терактов в Брюсселе американская телекомпания CNN отправила туда команду в 150-180 человек. Была бы реакция такой же, если бы это случилось за пределами западных стран? Вовсе нет. А помним ли мы, что произошло 12 ноября 2015 года, за день до парижских терактов? В Бейруте, в Ливане был совершен теракт — двумя взорванными смертниками бомбами было убито более 60 человек.
