Выборы президента России в 2018 году могут состояться 18 марта — в день, когда РФ и так называемые власти Крыма подписали документы, завершающие аннексию полуострова Россией. С таким предложением выступил спикер Госдумы Вячеслав Володин. По его мнению, это очень хорошо, ведь этот день совпадает с «замечательным праздником». Почему в Кремле пытаются вновь акцентировать внимание на избитой теме Крыма и о чем говорит такая стратегия, «Апострофу» рассказывает российский политолог Дмитрий Орешкин.
Что-то такое должно было случиться. Перед выборами важно расколоть электорат в пропорции, чтобы обеспечить убедительную победу. Вот по какой плоскости эту линию раздела можно провести — остается загадкой. И, собственно, сейчас в Кремле сейчас решают, как это делать. Володин предлагает, и видимо не просто так. Он — серьезный политик, и явно это дело с датой как-то обсудил. Он предлагает вот такую версию: во-первых, в день «присоединения Крыма», а это 18 марта, во-вторых, упор будет сделан на военно-патриотических достижениях Владимира Путина. Потому что последние три года, если верить социологам, то до 80% считает аннексию полуострова правильным шагом. Таким образом, уводится, действительно, повестка дня и от экономических проблем, проблем улучшения качества жизни, международной изоляции и всяких прочих неприятных вещей в приятные воспоминания. Это воспоминание весьма виртуальное, греющее ущемленное российское сознание. То, акцентируя на нем, можно тоже столкнуться с рисками, потому что уже надоело.
Мы вот недавно лицезрели сигнал из Кремля о том, что не следует проводить традиционное празднование по этому случаю на Красной площади, а лучше куда-нибудь немножко подальше — приглушить. Володин олицетворяет прямо противоположную стратегию. Это означает, что разные группы влияния предлагают разные сценарии проведения выборов. Условно говоря, в Кремле хотят дистанцироваться и мягко спустить на тормоза крымскую тематику, считая, что она выдохлась. А Володин наоборот считает, что ее надо накачать, раскачать, усилить и сделать доминирующей линией избирательной кампании. Оба эти способа связаны с рисками. Действительно, сколько можно кормить общественное мнение Крымом? Оно уже им наелось, в общем-то. И теперь разговор строиться по-другому: отлично, мы Крым «присоединили», мы такие сильные и могучие, богатые. Но теперь хотелось бы увидеть отражение улучшения ситуации в кошельках. Увидеть этого не удается и не удастся.
Поэтому мне кажется, что володинская стратегия будет более охотно поддержана в Кремле из рациональных соображений. Потому что пропаганда в руках Кремля: можно раскачать, можно рассказать, как мы спаслись от базы НАТО и еще от каких-то там ужасов, и таким образом великий могучий народ отстоял свои исторические права на Тавриду. Это можно рассказывать — это недорого стоит. И, в общем, это работает.
Крым — это сейчас единственное, хоть и виртуальное, завоевание, которое по-прежнему вызывает поддержку общественного мнения. В этом и парадокс. Потому что Крым обходиться в 100 млрд рублей ежегодно российскому бюджету. Всего-то каких-то 1,5 млрд долларов при ВВП в 1,3 трлн. Это даже не процент, а десятая доля процента от ВВП. Другой вопрос, что есть еще Чечня, и «ДНР», «ЛНР», Абхазия и прочие — так и накапливается. Да, Крым — это планово убыточная территория, но не в виртуальном пространстве.
Так что заявление Володина — значимый сигнал для понимания реалии стратегий, которые могут быть в рамках избирательной кампании. Последнее слово, конечно, за Владимиром Путиным, который скажет: или туда, или сюда. Можно, конечно, назвать эту стратегию растерянностью. А можно ее назвать борьбой разных групп влияния у престола, которые предлагают высшему лицу разные стратегии, соответственно. Они борются за то, чтобы их стратегию первое лицо и приняло, что повышает статус этих людей. Это — не растерянностью, это — перебор вариантов и выбор наиболее оптимального или того, который больше понравиться Владимир Владимировичу. В вертикальном государстве то, что нравится начальнику, то и оптимально.
