Сила, патриотизм, патриархальные ценности и мужественный стиль руководства стали отличительными чертами текущего президентского срока Путина. Как ни странно, эту традиционалистскую авторитарную программу зачастую продвигают женщины.
Те немногие женщины, которым удалось пробиться в верхние эшелоны власти — в Государственной Думе женщин всего 15,8%, из 33 министерских должностей женщины занимают только три, и из 85 губернаторов женщин тоже только три — обычно отвечают за «социальную политику», то есть занимаются вопросами образования, здравоохранения и социальной поддержки. Большинство женщин, попавших в Государственную Думу, были избраны туда в соответствии с привычными стереотипами женщин-лидеров — это знаменитости, космонавты, олимпийские чемпионки и телеведущие. Ожидается, что женщины всегда готовы сотрудничать и подстраиваться и что они всегда ориентированы на семью: в декабре несколько женщин-парламентариев выступили с протестом против слишком долгих заседаний, заявив, что им уже давно пора быть дома и кормить своих мужей.
Те немногие либерально настроенные женщины, которым удается пробиться в верхние эшелоны власти, — это, как правило, либо профессиональные технократы высокого уровня, помогающие режиму работать без сбоев, либо женщины, заслужившие репутацию демократов и при этом помогающие режиму легитимировать недемократические процедуры. Однако они не имеют никакого влияния на общий политический курс властей.
Между тем Путин может смело опереться на одну особую, по-настоящему политически активную группу женщин, а именно на консервативных, прорелигиозных антифеминисток. Железные леди Путина играют ключевую роль в пропаганде, политике и принятии важнейших законов. Феминистки утверждают, что включение женщин в процесс принятия решений ведет к формированию такой политики, которую можно назвать более ответственной, менее конфронтационной и в большей степени направленной на решение проблем женщин и обычных граждан в целом. Однако женская политическая элита Путина, как правило, опровергает это утверждение.
Ролевыми моделями являются такие женщины, как сенатор Елена Мизулина, ставшая известной благодаря своему высказыванию: «Даже когда, видите, бьет мужчина свою жену — такой обиды нет, как если обидеть, унизить мужчину». Именно Мизулина инициировала принятие закона о декриминализации побоев в семье и печально известный закон о запрете пропаганды гомосексуализма. Она решительно призывает к принятию закона о запрете абортов, несмотря на то, что только 12% российских женщин поддерживают идею введения такого запрета. Она также призывает к запрету суррогатного материнства и к тому, чтобы забрать детей у однополых пар, и к тому, чтобы конституционно закрепить за православием статус «основы национального и культурного своеобразия России».
Путинские антифеминистки отстаивают репрессивные и весьма противоречивые законы и практики. К ним можно отнести ограничения на митинги и демонстрации, закон об «иностранных агентах», который парализовал работу НПО, получавших финансирование из-за рубежа, ограничения на гражданские свободы и интеллектуальные споры и поддержка вмешательства государства в частную жизнь своих граждан. Пакет законов, предложенных депутатом Ириной Яровой, требует, чтобы телекоммуникационные компании помогали государству взламывать зашифрованные сообщения, ужесточает наказание за «экстремизм» и запрещает молиться вне специально отведенных для этого мест.
Уполномоченная по правам человека и генерал полиции Татьяна Москалькова поддерживала политику чеченских властей, сжигавших дома членов семей повстанцев. В 2012 году, после акции протеста панк-группы Pussy Riot в Храме Христа Спасителя в Москве, в результате которой три участницы получили тюремный срок, она предложила криминализовать «покушение на нравственность».
Путинская группа женщин-консерваторов помогает ему узаконивать государственную идеологию и пропаганду, которая компенсирует отсутствие реформ и серьезные недостатки институтов, а также укрепляет позиции режима. Пропаганда изображает Россию самобытным центром силы, обладающим уникальными ценностями и «духовными связями», сочетающими в себе советские, имперские и православные ценности.
Такой эклектизм помогает продвигать «бренд Путина», то есть стиль прагматичного, сильного традиционного лидера, воплощающего мужественность и представляющего возрождающуюся Россию, которая является вызовом и альтернативой «нравственно коррумпированному Западу». Российский министр образования и науки Ольга Васильева сказала: «Строить будущее без прочного фундамента невозможно, а фундамент не может быть прочным без уважения к истории и без патриотизма». Васильева положительно отзывалась об Иосифе Сталине, который, по ее мнению, возродил патриотизм.
Путинская женская элита объединяет представительниц разных поколений, происхождения и политических убеждений — от коммунистических начальников советской эпохи и бывших демократов 1990-х годов до молодых националистов и православных активистов. Новый уполномоченный по правам ребенка Анна Кузнецова — это 35-летняя ультраконсервативная мать шестерых детей, жена православного священника и монархистка. Депутат Наталья Поклонская, которую назвали «самым красивым прокурором России» мобилизовала поддержку аннексии Крыма.
Поклонская вошла в санкционный список Запада вместе с еще несколькими представительницами путинской женской элиты, которые решительно поддерживают вмешательство России в конфликты на территории других стран. В этот список попала и Валентина Матвиенко, бывший лидер Коммунистической партии, сейчас занимающая должность спикера верхней палаты парламента. Именно она собрала членов палаты на экстренное заседание в 2014 году, чтобы они дали президенту Путину свое разрешение на переброску российских военных на Украину. Матвиенко продвигает идею сотрудничества между государством и православной церковью и выступает против попыток навязать России «чуждые ей ценности» извне.
Несомненно, Кремль считает этих женщин полезным инструментом узаконивания возвращения России к патриархальному обществу, продвижения репрессивных программ служб безопасности и установления стандартов поведения женщин в политике. И когда кто-то из этих женщин предлагает узаконить чрезвычайно традиционалистские меры, Кремль может свернуть ее инициативу, показав обществу, что, если бы не Путин, страной правили бы мракобесы.
Тем не менее эти женщины пользуются большей политической свободой по сравнению с мужчинами, потому что никто не воспринимает их как политических соперников. Как показал недавно проведенный «Левада-центром» опрос, 54% россиян не хотят видеть женщину на посту президента, а 38% россиян не хотят, чтобы женщины занимали высокие должности в правительстве — по сравнению с прошлым годом доля таких людей выросла на 10%. Между тем будущие политические лидеры России, в основном мужчины, как правило, воспитываются за стенами закрытых институтов безопасности и тщательно проверяются на предмет их верности режиму.
Пропаганда «традиционных» ценностей успешно работает в России. Общество адаптируется к новым порядкам, тогда как самые острые проблемы, с которыми сталкиваются российские женщины — домашнее насилие, неравные условия оплаты труда, стигматизация жертв изнасилований и грубые нарушения прав женщин в таких беспокойных регионах, как Северный Кавказ, — остаются нерешенными.
