Пушечный удар, ясное дело. Роберто Карлос признает, что люди помнят его в первую очередь благодаря ударной силе левой ноги — «не за красоту». Tribuna Expresso побеседовала с бывшим левым защитником мадридского «Реала» во время одного из интервалов на конференции Football Talks. Роберто Карлос считает, что во многом способствовал формированию нового имиджа бразильского игрока в Европе, а свои лучшие проявления связывает с деятельностью за пределами поля. И да, он бы тоже не хотел оказаться в «стенке» во время штрафного в собственном исполнении.
Tribuna Expresso: Вы знаете, что в программе Football Talks Вы значитесь как «Легенда ФИФА»?
Роберто Карлос: Правда? Сейчас ФИФА создает программу под названием «Легенды ФИФА», к которым относятся игроки, ставшие знаковыми фигурами в истории футбола. Образовалась группа для подобного рода мероприятий. К примеру, ФИФА проводит мероприятие в Индонезии и обязательно отправляет туда кого-нибудь из этих легенд. По-моему, это классно, чтобы люди не забыли, как мы выглядим [смеется].
— Вы чувствуете себя легендой?
— Я люблю, когда люди общаются. И не считаю себя легендой. Просто в течение многих лет я играл в футбол и получал от этого удовольствие. Мне присудили множество почетных и важных титулов, которые я мечтал завоевать, когда покинул Бразилию. Я мечтал носить футболку мадридского «Реала» и сборной Бразилии. Стать победителем Лиги чемпионов, Клубного чемпионата мира по футболу, мундиаля, обладателем Кубка Конфедераций… Такая у меня была мечта, и она сбылась. Люди называют меня легендой, но, по-моему, на протяжении всей моей карьеры я был просто исправным игроком.
— Вам нравится зайти в кафе и тут же быть узнанным?
— Это здорово. Знак того, что вы проделали хорошую работу. И не только на поле, но и за его пределами. Я всегда думал, что в жизни я лучше, чем на поле.
— Каким образом?
— Потому что мне удавалось делиться с людьми своей жизнерадостностью, а не изображать из себя футбольную знаменитость, которая ни с кем не разговаривает. Я смог немного изменить впечатление, которое сложилось у людей о бразильцах за рубежом. В то время нередко случалось так, что бразильский игрок отправлялся в Испанию, Италию или Англию, одну из этих стран, работал там один год и уезжал. Я хотел пройти свой путь и показать людям из других стран, что мы профессионалы. Что мы приехали работать и показать лучшее, на что мы способны в футболе.
— Но разве бразильские игроки не всегда ассоциировались с радостью и улыбкой на лице?
— Теперь да. Но бывало и так, что бразилец уезжал за рубеж и очень скоро начинал тосковать по родине. Это изменилось уже при нас. Я, Кафу, Жилберту Силва, Какá — мы смогли изменить эту тенденцию собственной работой. Проявляя вежливость и не занимая ничье место. Мы приезжали, работали, веселились, отмечали наши победы с окружающими — именно такое впечатление мы стремились произвести.
— На Ваш взгляд, чем Вы больше всего запомнились болельщикам?
— Ну, «ударом»? Вот красотой — это нет! [Смеется]. Скорее ударом по мячу, его силой.
— Такая сила в левой ноге — врожденная? Или Вам пришлось долго ее тренировать?
— Этот навык приходит со временем. Мой отец — тоже крепыш, и у него очень сильные ноги, но я всегда очень много тренировался, много бил по воротам. И таким образом наращивал силу удара. Но это у нас семейное. Мой отец тоже невысокий и коренастый.
— Я слышал, Вы даже играли со своим отцом.
— Я начинал играть с моим отцом. Просыпался в семь утра и ждал отца, чтобы вместе идти играть. Он хотел, чтобы я ходил с ним. Когда я играл в той же команде, он за меня серьезно опасался, потому что я был очень маленьким. Стоило меня кому-то задеть, он пускался в драку. Я начал играть в школе, но по воскресеньям с утра всегда играл в одной команде со своим отцом. Он выводил меня на поле не в первой, а во второй половине игры, когда остальные уже подустали. Я всегда очень быстро бегал, так что это было самое лучшее время для вступления в игру. Если кто подходил слишком близко, отец тут же предупреждал: «Спокойно, а то не поздоровится».
— Вам было бы страшно оказаться в «стенке» при штрафном ударе в собственном исполнении?
— Да. Но я редко попадаю в «стенку». Один раз это случилось в России, я сбил с ног одного парня. До сих пор помню: мяч угодил ему прямо в живот, он упал, и я испугался, что он умер. Но для меня барьер всегда был как бы объектом, относительно которого бить? Сверху, с одного или другого боку.
— И Вы неизменно брали ворота силой. Никогда не пытались ловкостью?
— Когда? При штрафном? Я вам вот что скажу. У меня трудности с пенальти, которые вот отсюда досюда [разводит руки, чтобы показать дистанцию]. Но дальние удары мне всегда давались легче, потому что я знал, что мяч идет в сетку. А вот с пенальти я не знаю, слабый у меня удар или сильный, в центр мяч идет, в правый или левый угол. Никогда не было точки отсчета.
— Помню, ходил слух, что Роберто Карлос носит бутсы на один или два размера меньше. Это правда?
— Я всегда играл в тесной обуви, да.
— Почему?
— Не знаю. Это то же самое, что взять в руки мяч и повернуть клапан на себя, полагая, что в этом случае будет другой эффект. Я носил очень тугие бутсы, потому что мне так было комфортнее, и я считал, что это позволит мне лучше бить по мячу. В более свободных бутсах мне было не так удобно.
— У Вас потом не болели ноги?
— Нет. Думаю, я сломал один из пальцев на правой ноге именно потому, что в тот день на мне были бутсы большего размера. Я неловко ступил и сам себе сломал палец.
— Вы по-прежнему считаете, что каждый левый защитник в Бразилии мечтает быть как Роберто Карлос?
— У меня своя манера игры, я также пользуюсь методами Кафу. У Бразилии всегда были четыре защитника: так что, если один атаковал на фланге, другой защищал [сопровождает объяснение жестами]. Такие вот маневры. Мы с Кафу много играли на флангах, в то время как покрытие обеспечивали полузащитники. И еще два защитника. Мы немного модернизировали эту четко организованную боковую защиту. Мы говорили им, чтобы они были наготове, когда мы с Кафу начинали одновременно двигаться к воротам противника.
— Да, но на протяжении одной и той же игры у Вас было множество атак.
— [смеется, слушая вопрос] Сегодня весь мир говорит о том, что крайние защитники за матч пробегают 11 километров. Все это делалось уже в наше время.
— Кто оказывался более выносливым?
— Кафу. Он очень много бегал и до сих пор продолжает выкладываться. «В точности» так, как и раньше.
— Вы остаетесь хорошими друзьями?
— А как же. Я дружу со всем миром. Я очень уважаю Кафу, он был моим капитаном и учителем. Во время сборов мы всегда вместе пили кофе. И часто встречаемся в Сан-Паулу.
— Кто был вашим соседом по комнате?
— Всегда Роналдо. Не Криштиану, но Роналдо! [Смеется снова]. Мы начали вместе тренироваться в 1993 году. С тех пор мы неизменно рассказываем одну и ту же историю: «Я спал с Роналдо больше, чем с собственной женой». Он был в ПСВ, а я в «Палмейрас». В 1995 году я начал играть за миланский «Интер», в 1997 году перешел в «Реал Мадрид», на чемпионате мира 1998 года и на Кубке конфедераций мы всегда перед матчами проводили время вместе. Так продолжалось до тех пор, пока не изменились правила и каждому игроку стали выделять отдельный номер. 16 лет мы спали не в одной постели, конечно, но в одной комнате [смеется]
— В вашей карьере был этап, когда Вы играли на позиции крайнего в Италии. Вас это не смущало?
— В Италии у меня были проблемы в последние два месяца. Рой Ходжсон поставил меня играть в качестве нападающего. Я много бегал и в то время, будучи крайним защитником, много атаковал.
— И Вы не вернулись, так?
— А зачем? У меня было множество предложений. Он, как англичанин, использовал двух крайних защитников, чтоб обеспечить хорошую оборону. Он даже взял меня потому, что в бразильской сборной я много играл на прорыв. Я думал, что не нужно было защищать. Итальянский футбол научил меня играть в обороне. Но поскольку мне было свойственно пускаться в атаку и я продолжал забивать, он поставил итальянца на позицию крайнего защитника, а я перешел в центр поля. Я продолжал забивать голы. Потом он снял меня с позиции крайнего и поставил на место нападающего. Но в Италии в то время мне оставалось только задирать голову вверх [поднимает голову и смотрит вверх, следя взглядом за пролетающим мимо воображаемым мячом]. В итоге возникла проблема, потому что приближался Кубок Америки, и я попросил Моратти отпустить меня. Я не знал, что меня ждет «Реал Мадрид», он просто сказал мне, что мной заинтересовался большой клуб.
— Любопытно, что ваш первый и последний сезон в «Реале» проходил с итальянским тренером Фабио Капелло.
— Это был один из лучших тренеров, с которым мне довелось работать.
— Он много Вам докучал?
— Нет, потому что у него была выработана тактика. Пануччи был с одной стороны, я с другой. Сначала был Секретариу, португалец. То есть он подстраховывал Секретариу и давал мне полную свободу. Потом у нас были еще Фернандо Редондо и Макелеле, которые очень хорошо делали покрытие. Я атаковал, делал навесы или бил по воротам. Капелло значительно облегчил мне жизнь тем, что ставил их за мной.
— Это был тренер, у которого Вы переняли больше всего опыта?
— Самым главным своим учителем я считаю Вандерлея Лушембурго. Он был очень, ну очень въедливый. Это он научил меня делать навесы, следовать тактическим построениям, общаться с членами команды. Потом были Капелло, Висенте Дель Боске, Гус Хиддинк — тренеры, которые вели себя со мной очень корректно. Если я начну рассказывать вам всю историю, мы просидим здесь до утра. Хотите? [Опять смеется]
— Без проблем. А Кубок конфедераций в России: как вы думаете, что он будет из себя представлять?
— Все будет превосходно, замечательно. Я жил там три года и видел все стадионы как в процессе проектирования, так и в готовом виде. Мои дом находился рядом со стадионом «Спартака», я знаком со стадионом в Санкт-Петербурге, видел макет сочинского… Это стадионы, сделанные по высшему разряду. Русские не делают вещи кое-как. Они делают так, чтобы обратили внимание. Поэтому это будет нечто грандиозное, чтобы привлечь внимание всего мира.
— И российские болельщики смогут заполнить все трибуны?
— Они любят футбол. Если взять классический матч, «Локомотив» — ЦСКА, то стадион собирает до 45 тысяч человек. Это основа для любой игры Кубка конфедераций. Люди там по-настоящему увлечены футболом.
— Как Вам показалось играть там на холоде?
— В России не так уж холодно. Когда есть снег, иногда кажется, что на улице всего минус два градуса. Может быть минус сорок, а по ощущениям всего минус пять, или что-то вроде того. Летом, например, бывала и 40-градусная жара. Просто отлично. Если соберетесь туда, не забудьте прихватить купальник для пляжа.
