Тринадцать минут между жизнью и смертью. Между спасением и гибелью. Этих 13 минут как раз не хватило Георгу Эльзеру, чтобы изменить мир. Если бы его бомба взорвалась немного раньше, Гитлер был бы убит.
Кажется, что можно ощутить эти минуты в тишине гостиной. Как они после всех прошедших десятилетий все еще кажутся маленькой вечностью. Франц Хирт сидит в своей гостиной, долго размышляет, молчит и, наконец, вспоминает. «Он был для меня как отец», — говорит он тихо по-швабски, когда я приехал в его дом в Штутгарте. Хирт — последний из оставшихся в живых родственников, который еще лично видел Эльзера.
Осенью 1939 года дядя Хирта — Георг Эльзер — спрятал свою «адскую машину» в мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер». Так он назвал свою самодельную бомбу. С ее помощью этот простой мужчина из швабского Кёнигсброна вероятно мог спасти 50 миллионов человеческих жизней. Лишь мгновения мировой истории не хватило плотнику, чтобы 8 ноября 1939 года взорвать Гитлера вместе с его ближайшим окружением. Тогда бы, вероятно, не случилось такой войны. Холокоста. Этого апокалипсиса.
Приготовления к смерти
Когда Хирт, которому сейчас уже 88 лет, рассказывает о своем дяде, его лицо озаряется благоговением, а иногда в нем снова вспыхивает маленький мальчик. Такими же сияющими глазами он смотрел и на своего дядю, которым с детства восхищался, а тот называл его ласково «Францерле». Это можно увидеть на старых фотографиях, которые он мне показывает.
Эти фотографии переносят элегантного господина, в голосе которого так много тепла, назад в его детство. Он провел много лет в родительском доме Эльзера в Кёнигсброне. «Тогда у нас были еще снежные зимы. Он построил для меня огромный дом из снега, который был так искусно сконструирован, что продержался несколько недель, даже когда уже таял».
Одиннадцатилетний Франц однажды очень удивился, когда его любящий дядя отдал ему свой дорогой фотоаппарат. Другим членам семьи Эльзер подарил свою мебель, потому что он, вероятно, снова собирался в путешествие. Так Эльзер готовился к своему исчезновению, а, возможно, и к своей скорой смерти.
Хирт никогда не забудет тот день в ноябре 1939 года, когда два человека из гестапо обыскивали родительскую квартиру, а его с отцом забрали в отель Silber, штаб гестапо в Штутгарте. В то же время мать Хирта арестовали на работе. На несколько месяцев власти поместили мальчика в детский дом.
Осужденный на молчание
Зародившиеся тогда сомнения владели им еще годы после покушения его дяди. «Я ни с кем не мог об этом поговорить», — вспоминает Хирт, так как семья не произносила ни слова об Эльзере. С этим табу мальчик вырос. Так было из-за страха сказать что-то неправильное о Георге Эльзере, от чего семья снова могла оказаться в опасности.
Хранить молчание о покушении должна была не только его семья, но и вся страна в течение почти 50 лет. Молодая федеративная республика плохо справлялась с воспоминаниями о диктатуре, она страдала из-за них, а многое совсем замалчивала. «Это было бременем для меня и моей семьи. Мы не знали, где находился наш Георг» — рассказывает Франц Хирт сегодня.
Когда он находит в своей гостиной одну из старых фотографий, он гладит указательным пальцем по изображению и улыбается своему дяде. Если бы Эльзер мог стать старше, возможно он выглядел бы так же, как и его племянник. Хирт говорит: «Теперь воспоминания о моем дяде действуют освобождающе». Хирт снова долго молчит и очень растроган: «Сегодня он для меня действительно великий. Великий человек из народа. Я горжусь тем, что я Эльзер!»
Я тоже отправился на поиски следов Георга Эльзера. Они начинаются уже недалеко от моей двери. Когда я покидаю свою квартиру в мюнхенском районе Хайдхаузен, через десять минут пути пешком находится Принцрегентенплатц (Prinzregentenplatz) 16. Там была личная квартира Гитлера. Если я побегу в течение 20 минут в другом направлении, я окажусь перед последним пристанищем Ганса и Софии Шолль в Швабинге. А если я выйду из своей квартиры, за парой углов, через пять минут я приду к месту, на котором Георг Эльзер чуть не изменил ход истории. К бывшей пивной «Бюргербройкеллер».
Туман спас диктатора
Есть всего несколько фотографий Эльзера, и на тех, которые сняли СС и гестапо, он выглядит истощенным после долгих допросов и пыток, изможденным и исхудалым. Образ, который его мучители хотели использовать для пропаганды.
При этом Эльзер был самоуверенным человеком с ясным взглядом и лукавой улыбкой. Предприимчивость и независимость читалась в его чертах. Мужество одиночки, который был так тверд, что сам привел в замешательство нацистов. О своем замысле Эльзер не рассказал никому. Только Богу в молитве доверился верующий католик, так записано в протоколах допросов.
30 вечеров Георг Эльзер ходил в «Бюргербройкеллер», всегда заказывал самое простое блюдо за 60 пфеннигов и ждал, пока он сможет незаметно исчезнуть в подсобном помещении. Там он выжидал, пока пивная закроется, поднимался на галерею и опускался на колени возле одной из опорных колонн.
Это была та колонна, которая стояла прямо за трибуной, за которой Гитлер говорил каждый год 8 ноября, вечером перед годовщиной своего неудавшегося путча. Кусок за куском Эльзер выдолбил ее, чтобы поместить в ней свою бомбу. Ночь за ночью он сидел перед ней на давно израненных коленях.
Бомба Эльзера взорвалась точно в расчетное время 21.20, но так как Гитлер и его сопровождающие не могли покинуть Мюнхен на самолете из-за тумана, и вынуждены были ехать на поезде, его выступление длилось короче, чем все годы до этого. И так бомба взорвалась, когда зал был уже почти пуст. Она убила восемь человек.
В Берлине, недалеко от прежнего бункера фюрера с 2011 года стоит самый большой памятник Эльзеру, 17 метров высотой. Также и в родном городе Эльзера Кёнигсброне стоит памятник Эльзеру прямо на перроне. Как будто настоящий Эльзер собирается сейчас отъезжать в Мюнхен. Его тело и голову скульптор Фридрих Франкович (Friedrich Frankowitsch) изготовил из простой стали, которая сегодня покрылась ржавчиной. Его руки, которыми он так искусно изготовил свою «адскую машину», напротив, сделаны из высококачественной стали и поэтому и сегодня сияют серебром.
В заключении Эльзер играл на цитре
Много раз неизвестные посягали на статую. Один из них замазал лицо Эльзера монтажной пеной. Я замечаю, что у фигуры отсутствует мизинец на левой руке. Кто-то отпилил его, судя по всему, металлической фрезой, очевидно зная, что у реального Эльзера его тоже не было.
В нескольких шагах отсюда стоит дом, в котором рабочая группа Georg-Elser-Arbeitskreis установила мемориал. Там идут напольные часы Эльзера, а также лежат его цитра и его инструмент, как будто столяр только что покинул помещение.
Искусство больше помнит его поступок, чем его личность, в Мюнхене совсем недалеко от его мастерской на заднем дворе на Тюркенштрассе на стене дома размещена памятная инсталляция. Проект Зильке Вагнера (Silke Wagner) изображает момент взрыва. Каждый вечер в 21.20 инсталляция на фасаде из неоновых трубок в форме взрывающейся бомбы мерцает красным огнем. Площадь в Швабинге носит его имя.
Отсюда я 20 минут еду на машине до мемориала концентрационного лагеря Дахау, где и сегодня можно посетить камеру Эльзера. Темный коридор ведет к его сырой темнице, едва освещаемой сквозь крошечное окно. Охранники могли круглосуточно наблюдать за ним через решетку. Они разрешали своим заключенным музицировать и смастерить себе цитру. Как могла звучать музыка Эльзера в этом коридоре?
Тайное убийство
Позади крематориев бывшего лагеря и сегодня стоит лесок. Место казни концентрационного лагеря. 9 апреля 1945 года, за несколько дней до освобождения концлагеря, обер-шарфюрер СС убил Георга Эльзера, «особенного заключенного фюрера», выстрелом в затылок.
Гитлер лично дал приказ на убийство, который шеф гестапо Генрих Мюллер (Heinrich Müller) передал срочным сообщением коменданту концлагеря Дахау. В нем указывалось, что это малодушное убийство должно было быть совершено тайно, а вину следовало возложить на союзников. Мюллер указал, «Эллер» — кодовое имя Эльзера — должен быть «якобы» смертельно ранен в результате очередной «террористической атаки» союзников на окрестности Дахау. «Я прошу, при возникновении подобной ситуации, не привлекая внимания, ликвидировать „Эллера"».
Должны были пройти десятки лет, чтобы Эльзера признали тем, кем он был: человеком с большой совестью и большим мужеством, доказательством того, что даже «маленький человек», если он этого хотел, мог разглядеть уже на раннем этапе несправедливость нацистского режима, а также мог самостоятельно предпринять что-то против этого.
Эльзер объяснил свой поступок просто: «Я хотел предотвратить войну». А затем добавил в протокол три коротких предложения вечного послания: «Я был свободным человеком… Нужно делать то, что правильно. Если человек несвободен, все отмирает».
«И сегодня он будет мне сниться», — говорит Франц в конце нашей встречи. Воспоминания обязательно преследуют его, если он говорил об Эльзере. Поэтому он с этого момента больше не хочет рассказывать о своем любимом дяде. Слишком много боли это приносит его душе. И, таким образом, это интервью было последним, вскоре после этого он откажет французской телекомпании. «Я должен с этим закончить».
На прощание Хирт показывает мне еще свою любимую памятную вещь его дяди. Поднос, который Георг Эльзер изящно инкрустировал. Франц Хирт гордо держит его перед собой и спрашивает: «Не правда ли, прекрасно у него получилось?»
Это сокращенный и измененный отрывок из книги Тима Прёзе «Свидетели века. Послание последних героев против Гитлера» («Jahrhundertzeugen. Die Botschaft der letzten Helden gegen Hitler»), издательство Heyne-Verlag. 7 апреля 2017 года в 19.30 Прёзе зачитает ее в Брауншвейге («Vita-Mine», Karl-Marx-Straße 6).
