Эммануэль Макрон хочет реформировать еврозону после подъема французской экономики. Ангела Меркель готова поддержать его в пересмотре европейских соглашений, если «это будет выглядеть разумно». Президент Республики вернулся не с пустыми руками после прошедшего в понедельник первого визита к главе немецкого правительства. Хотя Германия все еще занимает выжидательную позицию и хочет понять, сдержит ли новый партнер свои обещания, она впервые за долгое время не отметает с ходу идею углубления еврозоны. Стоит отметить, что в ней до сих пор еще просматриваются тревожные слабости, которые отчасти были исправлены в 2010 году (европейский стабилизационный механизм с 700 миллиардами евро и банковский союз), однако теперь уже больше ни у кого не вызывают сомнений. Европейский парламент утверждает посредством межпартийного доклада (редкий случай), который был принят в феврале 304 голосами «за» (по большей части либералы, «зеленые», социалисты и консерваторы) при 255 «против» и 68 воздержавшихся, необходимость дальнейшего и ускоренного движения для укрепления союза. Речь идет о Министерстве финансов еврозоны с функциями европейского комиссара по экономическим и финансовым вопросам и главы Еврогруппы (в ней заседают министры финансов), бюджете еврозоны с возможностью займов, превращении стабилизационного механизма в Европейский валютный фонд и т.д. Французская социалистка Перванш Берес (Pervenche Berès) и немецкий социал-демократ Раймер Беге (Reimer Böge), соавторы этого символического доклада (он не имеет обязательной силы), отвечают на вопросы Libération.
Libération: Еврозона не может существовать дальше в ее нынешнем виде?
Раймер Беге: Все мы живем в мировой деревне, как показал финансовый кризис 2007 года. Нужно понимать, что в будущем нас поджидают и другие кризисы. Если мы хотим дать им отпор, у нас нет другого выбора, кроме как укреплять ЕС и еврозону, его сердцевину. Для этого мы предлагаем создать Министерство финансов, трансформировать стабилизационный механизм в Европейский валютный фонд (ЕВФ) по образцу МВФ и сформировать бюджетные возможности для помощи переживающим кризис странам, особенно если речь идет об экзогенном кризисе. Причем, они должны быть открыты не только для государств еврозоны.
Перванш Берес: Мы всегда считали, что точка равновесия находится между Германией и Францией, если Маастрихтский договор не позволяет справиться с кризисами. Мы остановились на этом пути из-за разногласий в наших подходах к экономическому и бюджетному регулированию. Хотя странам еврозоны удалось сблизить свои экономики, чтобы перейти на единую валюту, с тех пор среди них нарастают расхождения, несмотря на Пакт стабильности. Раз у нас не было инструмента валютной девальвации, нужно было придумать механизм. Тем не менее нам не хватило смелости, и мы оставили все таким, каким оно было. Расплатой стал кризис, который нашел здесь благодатную почву, поскольку мы так и не завершили политическое строительство. Нам удалось исправить ситуацию, но положение все еще неустойчивое, так как мы не смогли разрешить спор между политическим союзом на немецкий манер и экономическим правительством на французский. Поэтому мы предлагаем создать для еврозоны ее собственные инструменты интервенции, которые могут быть использованы в обычное время, а не только в кризисный период.
— Берлин еще в 2010 году предложил сформировать ЕВФ с возможностями для реструктуризации государственных долгов, однако в Париже даже не захотели слушать об этом.
Р. Б.: У немцев есть проблема с разделением рисков, а у французов — с разделением суверенитета…
П. Б.: Что касается разделения суверенитета, все видят соринку в чужом глазу. Потому что по банковскому союзу дело тормозили немцы, а не французы.
Р. Б.: У каждой стороны есть своя государственная политика, и это порождает разногласия. Однако все мы признаем необходимость укрепления еврозоны без изоляции остальной части союза. Именно для этого служат глобальные размышления о будущем Европы.
П. Б.: Приоритет — это евро. В противном случае весь ЕС развалится. Это не так популярно: мы говорим о валюте и экономике, а не ценностях. Когда министр финансов ФРГ Вольфганг Шойбле (Wolfgang Schäuble) выдвинул в 2010 году идею ЕВФ, целью было не допустить вмешательства политики. Этот независимый орган должен был получить единоличное право утверждать программу жесткой экономии и реструктуризации долга в получающей помощь стране. Для Франции это было неприемлемо. Кроме того, в тот период немецкие и французские банки были очень сильно подвержены влиянию греческого долга, и Париж рекомендовал своим банкам не продавать греческие облигации, тогда как Берлин позволил своим избавиться от них. Франция будет и дальше выступать против ЕВФ, если он останется просто независимым инструментом без механизма солидарности, то есть развитием механизма солидарности в самой его что ни на есть карательной форме. Именно поэтому мы ставим ЕВФ на службу автоматического стабилизатора: бюджета еврозоны.
Р. Б.: Это очень важный момент. Если сегодня страна переживает кризис и нуждается в помощи, до принятия решения проходит четыре-пять встреч министров финансов и глав государств, на которых ведутся баталии по внутриполитическим соображениям. Нужно создать возможности для более независимых и автоматических действий.
— Что могут дать бюджетные возможности еврозоны?
П. Б.: Раймер хотел, чтобы мы предложили механизм на трудные времена, фонд, к которому обращаются при возникновении проблемы. Я же предлагала ввести своеобразное минимальное пособие. Мы зашли в тупик: одно не исключало другого, однако Раймер не хотел упоминать мое предложение. Нашим консенсусом стал ЕВФ, который вмешивается в случае кризиса. Но он должен сопровождаться созданием европейского казначейства, у которого будет общий взгляд на ситуацию и средства для превентивного вмешательства. ЕВФ — это пожарный, а казначейство — отец семьи. ЕВФ вступает в дело в случае асимметричного шока, тогда как казначейство действует при симметричном шоке, который касается всех.
Р. Б.: Новые бюджетные возможности не должны составить конкуренцию существующим региональным фондам. Мы придерживаемся осторожного подхода: он начнет работать с определенной суммы, которая будем меняться и наполняться с помощью отчислений со стороны государств, что еще нужно будет определить. Задача в том, чтобы вернуть доверие. Покажем, что мы готовы стабилизировать еврозону, поддержать переживающие кризис страны. Если быстро ничего не предпринять, нас ждет катастрофа.
П. Б.: Нельзя критиковать валютную политику, говорить, что ЕЦБ превышает свои полномочия, как утверждают в Германии, и в то же время ничего не делать. Правительствам нужно принять лежащую на них ответственность. Странно, что все обязательно хотят привлечь МВФ, но при этом совершенно к нему не прислушиваются: в фонде настаивают, что у еврозоны должны быть собственные бюджетные возможности.
— Бюджетными возможностями смогут воспользоваться все страны еврозоны?
П. Б.: Нет, доступ будет обусловлен соблюдением «кодекса сближения».
Р. Б.: Сейчас стране, которая обратилась за финансовой помощью, легко винить во всем Брюссель и МВФ. Пора оставить в прошлом эту безответственную логику. Мы предлагаем кодекс сближения, который должен быть утвержден Европейским парламентом на пять лет на основании рекомендаций входящих в комиссию стран. Он будет содержать в себе критерии сближения по налогообложению, рынку труда, инвестициям, производительности, социальному единству, эффективному руководству и т.д. Далее, каждое правительство само выберет наилучший путь для достижения поставленных целей.
П. Б.: Кодекс сближения представляет собой альтернативу Пакту стабильности. Сближение работало в тот период, когда страны пытались вступить в еврозону: каждый определил собственную стратегию в зависимости от поставленной задачи с опорой на национальный консенсус. Пакт стабильности — это жандарм, который указывает, что нужно делать, под угрозой санкций. Такой подход не сработал. Нельзя наказывать суверенное государство. Поэтому нужно вернуться к педагогике критериев сближения, отказаться от кнута в пользу пряника, бюджета еврозоны.
— О какой сумме будет идти речь?
Р. Б.: Начать следует с разумной суммы, которая затем будет повышаться, когда получится добиться доверия. Нужно попросту приучить людей к новой системе солидарности.
П. Б.: Стабилизационный механизм будет частью бюджетных возможностей, как того требует глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер. 700 миллиардов евро, которые он может занять, составляют 5% ВВП еврозоны. Эти деньги сегодня практически не используются.
— Вы согласны с европейскими займами для формирования бюджетных возможностей?
П. Б.: Социалисты хотели, чтобы они были открыто указаны. Конечная формулировка более туманная, однако в тексте прописана допустимость займа для формирования бюджетных возможностей с целью противодействия симметричным кризисам.
— В целом, вы предлагаете мощную Европу, которая опирается на евро и единый рынок…
Р. Б.: Бывший канцлер ФРГ Гельмут Коль говорил, что для успеха валютного союза тот должен сопровождаться политическим. Это тем более срочная задача, что как сказал немецкий историк Генрих Винклер (Heinrich Winkler), «мы столкнулись на Западе с конфликтом культур: культуры европейских и американской революций и культуры, которую воплощает Дональд Трамп». Другими словами, речь идет о конфликте либерализма и антилиберализма. Иначе говоря, если у некоторых стран с этим проблемы, им нельзя позволить затормозить столь необходимые нам подвижки. Даже если мы будем двигаться вперед с разной скоростью. Нельзя допустить, чтобы центральному ядру угрожали те, кто в него не входят.
П. Б.: Мы не сказали присоединившимся к ЕС в 2004 году странам Восточной Европы, что они вступают в нечто большее, чем единый рынок. Раз они лишь недавно вернули суверенитет, нам нужно было проявить немало педагогики. Сейчас же у нас возникает проблема: лишь 23% депутатов из не входящих в еврозону восточных стран поддержали наш доклад. Тем не мене все, что расшатывает еврозону, угрожает общему целому. И им придется сделать выбор.
Р. Б.: У восточноевропейских стран сложилось впечатление, что они являются гражданами второго сорта, но это не так. Если они хотят вступить в еврозону, милости просим. Кроме того, европейский бюджет служит доказательством существующей между нами солидарности: эти государства каждый год получают средства в размере до 4% их ВВП. Им нужно понять, что стабилизация еврозоны отвечает их интересам.
П. Б.: Во время последовавших за Брекситом саммитов главы государств и правительств не решились говорить о еврозоне: эта тема вызывает разногласия. Но я не понимаю, как можно этого избежать, если мы хотим дать толчок развитию ЕС.
Р. Б.: Больше нельзя терять время. Доклад говорит о том, парламент стремится стабилизировать систему. В противном случае она рухнет. А это не назвать жизнеспособной альтернативой.
— Избрание Макрона, судя по всему, придает импульс франко-немецкой динамике.
П. Б.: Нельзя пускать все на самотек. Макрону предстоит убедить Меркель, что он не добивается поблажек для Франции и что канцлер сама в этом заинтересована. Источником опасности стало бы принятие в качестве первого этапа того, к чему стремился министр финансов ФРГ Вольфганг Шойбле: контроль над бюджетной дисциплиной со стороны «независимого» органа. Нужно сохранить баланс между ответственностью и солидарностью, инвестициями и реформами. Макрон должен добиться такого глобального подхода.
