Я потею.
Ужасно потею. Я сидел в одной из парных Mermaid Spa, роскошной русской бани на Кони-Айленд и думал о том, что мои брови вот-вот воспламенятся. В этот момент мужчина, который сидел на более высокой полке позади меня — там еще жарче — начал энергично хлестать себя мокрым веником. Во все стороны полетели брызги, и у меня не было никаких сомнений в том, что эти брызги представляли собой комбинацию промокших листьев и пота моего соседа. Я подумал о том, что, возможно, мне стоит пересесть на другую сторону парной, но летящие брызги, казалось, слегка меня охлаждали, и я испытывал не столько отвращение, сколько благодарность.
В тот момент я задумался о венике. Традиционно веники для бани изготавливаются из дубовых или березовых веток, однако с тех пор, как мне приходилось ходить с детьми в парк, чтобы изучать форму листьев разных деревьев, прошло уже очень много времени. Кроме того, я не был уверен, что мне хотелось приближаться к моему соседу, хлещущему себя изо всех сил, чтобы изучить его веник.
Давайте предположим, что это был дубовый веник.
Я побывал в этой бане вместе с Монро Смитом (Monroe Smith), моим приятелем по колледжу в Остине, штат Техас, который, как и я, после окончания колледжа переехал в Нью-Йорк. Мы родились с разницей в один день, поэтому мы часто празднуем наши дни рождения вместе — обычно в каком-нибудь хорошем ресторане. В этом году мы праздновали круглые даты довольно внушительного размера, поэтому нам захотелось чего-то нового. Более масштабного.
А почему бы нам не отправиться в русскую баню? Я много раз читал о подобных местах, но никогда там не был. Смит выполнял роль эксперта в этом и многих других вопросах. Он также блестяще разбирается в экзотической кухне: во время празднования дня рождения Роберта Бернса в мексиканском ресторане в 1988 году именно он познакомил меня с фаршированным бараньим рубцом с тамале. Верные нашим традициям, мы решили отправиться в Mermaid Spa, потому что там кроме всего прочего есть ресторан, где предлагают блюда восточноевропейской кухни.
В 1980-х годах Смит был постоянным клиентом русских и турецких бань в Ист-Виллидж. По его словам, завсегдатаи называли этот ритуал «kvetch und shvitz».
Мы добрались до бани, заплатили за вход — 45 долларов за каждого. «Вам есть 62 года? Вам полагается скидка», — сказала женщина у дверей, окончательно растоптав наши эго. Пока нет, ответили мы, и направились в раздевалку, где мы встретили группу веселых 16-летних подростков. Они пришли в баню отметить день рождения своего друга. Это был первый намек на то, что наш отдых будет довольно необычным.
Этот масштабный комплекс изнутри очень напоминает просторный охотничий домик, где пахнет горячим деревом — и немного хлоркой. Мы встретили там посетителей самых разных возрастов, как мужчин, так и женщин. Мы не были там самыми зрелыми гостями, однако средний возраст посетителей был меньше нашего.
Комплекс Mermaid Spa предлагает несколько способов пропотеть: там есть три русские парные, где стены обиты деревянными панелями, турецкая парная с плиткой на стенах и полу, русская сухая парная с огромными раскаленными камнями, от которых исходит жар, и большая гидромассажная ванна. Остывать между процедурами тоже можно несколькими способами.
Когда спустя несколько дней после нашего визита я позвонил владельцу этой бани Борису Котляру, он рассказал мне, что он владеет Mermaid Spa уже почти 20 лет. В 2006 году там случился серьезный пожар. «После него мы закрылись на три года, — сказал он, — потому что нам пришлось отстраивать все практически с нуля». Во время урагана «Сэнди» в 2012 году комплекс Mermaid Spa почти не пострадал, хотя некоторое оборудование все же вышло из строя из-за воды. «Нам очень повезло, — сказал он. — Учитывая пожар, мы это заслужили».
Все парные отличаются друг от друга. В турецкой сауне всего 50 градусов, но при этом почти 100-процентная влажность. В менее влажных парных температура может достигать 65, 70 и даже 80 градусов. «Они все разные по температуре и влажности, — сказал он мне, — однако все они в конечном итоге заставляют пропотеть. Именно к этому все и сводится».
Мы со Смитом решили попробовать все, что может предложить Mermaid. Облачившись в шорты для плавания и сандалии — Смит оставил свою футболку с логотипом Техасского университета на стуле, чтобы наш столик никто не занял — мы для начала отправились в русские парные. Я сел на самую низкую деревянную полку, предварительно положив на нее свое полотенце, чтобы не обжечься. Мы сели друг напротив друга и стали делать то, что люди обычно делают в саунах: мы потели и разговаривали. Смит объяснил, что в 1980-е годы он часто бывал в банях, потому что тогда он жил на борту лодки, стоявшей у пристани недалеко от 79-й улицы. Зимой он промерзал до костей. По его словам, несколько часов жара и пара «позволяли надолго согреться».
Я делал записи в маленьком блокноте на спирали. Когда я случайно коснулся спирали, я даже подпрыгнул от боли и неожиданности: она раскалилась настолько, что я по-настоящему обжегся.
Спустя 10 минут интенсивного сухого жара мы вышли из парной. У выхода было три душа, и у двух из них можно было регулировать температуру воды. На третьем висела цепочка: если потянуть за нее, на вас выливается мощный поток ледяной воды — настоящий водопад. Я потянул за цепочку, и, когда меня окатило водой, я не сдержался и выругался.
Теперь, когда я так стремительно остыл, единственное, чего мне хотелось, — это снова согреться. И мы снова отправились в сауну. Там мы встретили двух молодых людей с едва заметным русским акцентом, нежившихся в дымке жара.
«Это лучший момент моего уикенда», — сказал Луз Стенгель (Luze Stengel), добавив, что он старается ходить в баню, чтобы хорошо пропотеть, как минимум раз в месяц.
Его приятель по имени Чак Розенберг (Chuck Rosenberg) сказал: «Так я восстанавливаю силы. Каждый раз после бурной вечеринки в пятницу я прихожу в Mermaid, чтобы избавиться от похмелья». На левом плече Чака красовалась довольно замысловатая татуировка Звезды Давида с символом анархии в ее центре.
Молодые люди предложили нам попробовать окунуться в ледяную ванну — небольшой бассейн с ледяной водой вперемешку со льдом. «Прыгайте прямо с бортика», — сказал Чак. Не нужно никаких плавных переходов.
Когда мы подошли к краю этого бассейна, другой завсегдатай тоже решил поделиться с нами советом: «Погружайтесь туда постепенно». Спуститесь на несколько ступенек, потом зайдите по грудь и только потом ныряйте. Смит пошел первым. Они спустился по ступенькам, погрузился по грудь, нырнул с головой — и вынырнул с вытаращенными глазами. Я последовал его примеру. Это непереносимо. Тогда же я понял, что мне обязательно захочется это повторить.
Пока я шел к следующей парной, я вдруг почувствовал, что на мне нет обуви. Я оставил сандалии у ледяной ванны. Там я их не нашел. Я огляделся, вышел, снова зашел и наконец увидел их у другого бортика, где они стояли все это время. Шок от воздействия ледяной воды погрузил меня в ступор.
Потом мы со Смитом отправились в турецкую сауну: клубы влажного пара в ней были настолько густыми, что мы с трудом могли разглядеть ее. Как сказал Борис, температура там была ниже, чем в русской парной, но влажность была такой высокой, что ее было довольно трудно выдерживать.
Мы вышли. Прыгнули в ледяную ванну. Выругались. Я снова забыл свои сандалии. Спустя пару таких циклов мы уже были готовы поесть.
Меню оказалось довольно богатым, и в нем предлагались самые разные блюда, от русской кухни до крылышек Баффало.
Неужели?
Зачем?
Блюда русской кухни казались одновременно соблазнительными и пугающими. Там был горячий борщ, множество вариантов пельменей, в том числе пельмени с жареной печенью, морковью и луком. Я упомянул о крылышках Баффало в разговоре с официанткой Валерией. Она согласилась с тем, что это блюдо действительно не имеет ничего общего с русской кухней и баней.
Мы заказали борщ, и Валерия заявила, что мы сделали отличный выбор. Мы упомянули сало, и она расплылась в широкой улыбке.
Потом я показал на пельмени с печенью, но она махнула рукой так, будто хотела стукнуть меня по руке, и покачала головой: «Нет, нет, нет». «С картошкой», — сказала она. «Почему?» — спросил я.
Она сделала непонятный жест рукой, пытаясь подобрать нужные слова: «Хорошее сочетание».
Потом она спросила, принести ли нам пиво. Мы отказались. Она просияла и сказала: «Водка!» Нет, спасибо. Смит не употребляет алкогольные напитки уже пять лет, а мне нужно было садиться за руль. Валерия была разочарована. «Может быть, немного водки?— спросила она. — Это поможет вам крепко заснуть». Я сказал, что я боюсь уснуть, пока буду ехать по мосту Верразано-Нарроуз по пути в Нью-Джерси, и мы в конце концов заказали минеральную воду — «грузинскую», сказала она — и горячий чай.
В этот момент я заметил, что нас окружает множество разнообразных войлочных шапочек. Некоторые люди обвязывали головы полотенцем, заходя в парные. Другие надевали шапки из войлока, чтобы голова не перегревалась. Некоторые шапки были похожи на шлемы, другие больше напоминали крайнюю плоть. На джентльмене, сидевшем напротив нас, была шапка с серпом и молотом. На другом была надета шапка, напомнившая мне колпак Санты. Мне больше всего понравился шлем викинга с рогами. «Мне привезли его из Украины на заказ, — сказал он мне. — Из магазина Etsy».
Нам принесли еду. Мне показалось, что вкуснее того борща я в жизни ничего не ел. Я был так голоден, что даже забыл положить в него сметану. Но это было неважно. Борщ был достаточно жирным и наваристым и без сметаны. Сало стало настоящим испытанием для нас: два ряда блестящих кусочков. У кусочков в одном ряду краешки были красными. Мы со Смитом решили, что все дело было в паприке.
Валерия предупредила нас, что горчица, которую подали вместе с салом, очень острая. На тарелке с салом также лежали чеснок и перья зеленого лука. Валерия объяснила нам, как правильно есть сало: нужно взять кусочек черного хлеба, намазать на него тонкий слой горчицы, положить сверху кусочек сала. Откусить. А затем откусить кусочек от зубчика чеснока.
Мы сделали так несколько раз. Резкий контраст вкусов оказался действительно ни с чем не сравнимым. В какой-то момент я намазал слишком много горчицы на хлеб, и у меня перехватило дыхание. Но и это тоже прошло. Я снова откусил чеснок.
Пельмени с картошкой оказались немного вязкими, и их приходилось долго жевать. Сочетание действительно оказалось близким к идеалу. Смит отметил, что в данном случае водка не помешала бы: она могла бы немного нивелировать жирность пищи. «Блюда русской кухни действительно намного вкуснее с водкой», — сказал он. Тем не менее, мы воздержались.
После обеда мы со Смитом вышли во двор, где гости нежились на солнце, растянувшись на лежаках. Потом мы отправились в ледяную пещеру — небольшое помещение, где стены были покрыты льдом. Там был низкий потолок и тяжелые деревянные стулья. Атмосфера там была тихой и умиротворяющей. И там было очень холодно. У нас изо рта шел пар. Смит развлекал меня рассказом о владельце одного ресторана в Нью-Йорке, который однажды случайно запер своего шеф-повара в холодильнике на всю ночь. К утру следующего дня шеф-повар уже умер.
Промерзшие до костей, мы вышли из ледяной пещеры.
И тогда мы обнаружили место, которое мы до этого момента не заметили. Это была самая жаркая русская парная. Там были огромные камни. Эта парная оказалась самой жаркой из тех, в которых мы уже побывали. Мы просидели там достаточно долго, чтобы почувствовать, как мы варимся в своем собственном соку.
Попотели. Прыгнули в бассейн. Выругались. Повторили все сначала. Потом мы зашли в другую парную, где на верхней полке лежал мужчина, а рядом стоял банщик, который аккуратно постукивал его веником, делая ему специальный массаж.
Когда мы завершили наш тур по парным, я чувствовал, что мои ноги стали ватными, а к моей спине, которая утром подавала мне предупредительные сигналы, снова вернулась гибкость. В последней парной мы просидели дольше, чем прежде.
«Смит, — выдохнул я, — мне кажется, мой внутренний термометр только что лопнул».
Мы расплатились по счету. Помимо 90 долларов за вход, мы заплатили еще 50 долларов за еду и напитки.
Когда мы выходили, у дверей мы встретили Валерию, у которой был перерыв. «Увидимся на следующей неделе?» — спросила она.
