На сайте collegefix.com можно узнать, что в Нью-Йоркском университете студенты потребовали «выделить целый этаж многофункционального здания в южном квартале студгородка Southern Superblock только для учащихся, чей цвет кожи отличается от белого, и еще один — для студентов нетрадиционной ориентации». В «университете города Оберлин студенты потребовали выделить „безопасные места для чернокожих студентов". В 2016 году в университете штата Калифорния в Сан-Франциско был отведен «этаж под общежитие в африканском стиле».
Лео Хоманн (Leo Hohmann) подробно описывает, как «частный гуманитарный университет города Джексонвиль, штат Иллинойс, отстаивал свою политику ограничений при изучении некоторых разделов обязательного курса, введенных для темнокожих студентов, хотя одна из заявленных целей обучения состоит в том, чтобы „научить студентов понимать и уважать разнообразие в обществе″». Стремясь повысить процент выпускников среди чернокожих студентов, Университет штата Коннектикут «реализует новую „смелую″ стратегию, которая поможет повысить крайне низкий процент темнокожих выпускников мужского пола. План предполагает объединение темнокожих юношей-студентов в группу из 40 человек и размещение их в отдельной части одного общежития, доступ в которую для белых студентов и студентов-азиатского происхождения будет закрыт. Тем самым будет создано то, что руководство университета называет „учебным сообществом″». А вот Университет штата Вермонт «выделяет безопасное пространство для белокожих студентов, чтобы они могли изучить концепцию „привилегии белых" (термин, означающий привилегированность людей с белой кожей при получении социальных благ — прим.ред.)».
Уолтер Уильямс (Walter Williams) считает, что поскольку очень многие чернокожие студенты колледжей не подготовлены к работе, «для администрации колледжей и преподавателей, придерживающихся левых взглядов, важна не столько реальная судьба чернокожих студентов, сколько те положительные эмоции, которые они испытывают благодаря присутствию на территории кампуса чернокожих студентов». Уильямс утверждает, что «уступая таким требованиям, администрация колледжей грубо нарушает свой служебный долг».
В колледже города Оберлин потребовали «выделить на территории кампуса пространство, которое могло бы стать безопасным местом для студентов, относящих себя к африканской расе [так в оригинале]». В Гарвардском университете «чернокожие студенты, заканчивающие учебу в 2017 году, решили провести отдельную торжественную церемонию [по случаю выпуска]». По словам студентов, «организация отдельного выпускного вечера является попыткой привлечь внимание к тем трудностям и психологическим проблемам, которые им приходится преодолевать в процессе учебы».
В этой связи вспоминается дипломная работа Мишель Лавон Робинсон (Michelle LaVaughn Robinson, впоследствии — Мишель Обама, жена Барака Обамы — прим. пер.), которая называлась «Чернокожие выпускники Принстона и негритянское сообщество» („Princeton-Educated Blacks and the Black Community″). В своей работе будущая первая леди «задавалась вопросом, окажет ли [ее] принстонское образование влияние на [ее] отождествление себя с чернокожим населением». При этом г-жа Робинсон утверждала, что «относительное чувство комфорта, которое [респонденты] могут испытывать во время общения с чернокожими по сравнению с белыми (и наоборот) в различных видах деятельности, отражает ту легкость, которую респонденты ощущают в отношении чернокожих по сравнению с белыми. Что, в свою очередь, указывает на степень личной привязанности респондентов к чернокожим людям как индивидам по сравнению с белыми». То, что примерно 31 год назад эта бессмыслица стала темой дипломной работы выпускника Принстонского университета, объясняет, почему президентство Барака Обамы, зацикленное на расовой теме, никого не удивляет.
Следуя этой линии мышления, Кортни Вудс (Courtney Woods), которая заканчивает работу над магистерской диссертацией по теме образовательной политики и менеджмента в Гарвардской высшей педагогической школе, утверждает, что „институциональная основа Гарварда находится в прямом противоречии с потребностями чернокожих студентов. «В Гарварде, который был основан как образовательное учреждение для обучения растущих империалистических лидеров, сохранились пережитки рабства, эпистемического расизма и колонизации. Это — история, которую мы возрождаем″, — пишет она. Майкл Хаггинс (Michael Huggins), который заканчивает магистратуру по специальности «государственная политика» в Гарвардской школе управления имени Джона. Ф. Кеннеди, утверждает, что «это дает возможность оценить по достоинству выдающиеся качества и гениальные способности „чернокожего Гарварда″».
Вот и пришел конец духу, который когда-то вдохновлял университет. Представьте себе, какой поднимется крик, если студенты, записываясь на курс лекций, обнаружат, что некоторые разделы могут изучать «только белые».
Как объясняет Франк Фуреди (Frank Furedi), «новое учебное сообщество живущих вместе чернокожих студентов» создается явно «не для того, чтобы расширять опыт и обогащать культуру в условиях совместного проживания в студенческом городке». Но, по словам Хаггинса: «Дело — не в сегрегации. Речь идет о братстве, о создании общины, сообщества. Это дает возможность еще раз убедиться, что мы входим в трудовое сообщество вместе со сторонниками, стоящих рядом с нами. Мы все являемся партнерами».
Хорас Купер (Horace Cooper), член группы Project 21 (занимающейся вопросами общественной политики — прим. пер.), задается вопросом о том, чем же такая политика отличается от законов Джима Кроу (Jim Crow) действовавших на «дальнем юге» (в нескольких южных штатах США — прим. ред.). Там «белые запрещали неграм пользоваться теми же уличными фонтанчиками для питья, что и они. И заставляли их ходить в государственные школы, предназначенные „только для черных″. Нет никакой разницы… между сторонником расовой сегрегации Джимом Кроу и „прогрессивным″ профессором, утверждающим, что сегрегация „только для черных″ — это хорошо».
Брэндон Морз (Brandon Morse) отмечает, что в Чикагском университете студенческая организация UChicago United «опубликовала список из 50 требований, направленных в основном на расширение и укрепление расовой политики в университете». В их числе — требования «предоставить отдельное жилье, внедрить шесть курсов расовой направленности и включить в программу обучения курс социологии, ориентированный на историю ислама».
А по другую сторону Атлантики в «апреле 2015 года студенческий союз Университетского колледжа Лондона опубликовал на своем сайте заявление в поддержку решения студенческого союза Университета Лондона Голдсмитс. Те потребовали не допускать мужчин и белых людей на собрания, посвященные антирасистским кампаниям, потому что «очень важно иметь пространство для самоидентификации, а реальность такова, что невозможно проводить необходимые дискуссии, находясь в одном помещении с теми, кто тебя притесняет — даже если они ничего не говорят. Студенты из числа чернокожих и представителей национальных меньшинств привыкли жить, постоянно сталкиваясь с проявлениями „микроагрессии". Иногда они настолько привыкают к такой агрессии, что перестают ее замечать. Пока кто-нибудь вроде них самих не расскажет им о чем-то страшном, что им довелось пережить"».
Чтобы никто не думал, что такая сегрегация обусловлена лишь уровнем меланина в организме человека, следует прочесть редакционную статью в британской газете The Guardian. Из нее можно узнать, «что университеты Соединенного Королевства… к которым относятся более 130 организаций, работающих в сфере науки и образования, выступили в защиту „добровольной" гендерной сегрегации при проведении собраний нерелигиозного характера в государственных учреждениях… в целях защиты свободы слова в соответствии с законом». Другими словами, если оратор, выступающий перед смешанной аудиторией, не чувствует себя комфортно, женщинам придется пересесть на задние ряды. Подобных случаев — множество, и «бесконечная пропаганда, направленная на расширение границ допустимого», становится нормой. Таким образом, во время публичных дебатов в Академии исламского образования и исследований (Islamic Education and Research Academy) тех, кто возражал против разделения аудитории, попросили выйти. Фактически «ислам находится в состоянии конфликта с современной повесткой дня, предусматривающей соблюдение гражданских свобод».
Фуреди объясняет, что в «странном мире политики студенческих союзов с требованием покинуть пространство может столкнуться представитель любой группы». Так, инициативная группа поддержки прав ЛГБТ Национального союза студентов заявила, что белые мужчины нетрадиционной ориентации имеют почти такие же привилегии, как и белые гетеросексуальные мужчины. Более того, «представители этой группы поддержки заявили, что геи становятся соучастниками в притеснении других. Они говорят, что „в ЛГБТ+ сообществах часто присутствуют такие явления, как женоненавистничество, трансфобия, расизм и бифобия". И что такого рода акты притеснения „с большей вероятностью происходят тогда, когда в обществе преобладают белые мужчины-геи"». Следовательно, эта сегрегация в университетских кампусах включает в себя разделение по расовому и половому признаку, и в ней заложена идея, согласно которой «для создания безопасного пространства на конференции по проблемам равенства могут присутствовать только те „специалисты″ по вопросам равенства, которые являются геями, инвалидами или представителями этнических меньшинств».
Не является случайностью то, что категоричные требования, которые противоречат западным принципам, обществу предъявляют чернокожие, придерживающиеся левых взглядов и объединившиеся с мусульманами, живущими по законам шариата. Какого бы успеха ни добивались чернокожие американцы и какие бы условия проживания ни создавались для студентов-мусульман, важно понимать, что их требования никогда не прекратятся. Ведь их конечная цель состоит в том, чтобы принизить и в конечном итоге уничтожить западные ценности. Следовательно, «главной их целью является разделение кампуса по расовому принципу». Что интересно, «студенты требуют „убрать″ с их части кампуса многих людей, но настаивают на включении в программу курса по изучению ислама».
Это одновременное требование отделить мусульман и чернокожих похоже на какое-то зловещее предзнаменование. Мелани Филлипс (Melanie Phillips) пишет о «красно-черно-зелено-исламской оси». Она утверждает: «На первый взгляд, „любовный союз″ между группами левых и исламистов представляет собой объединение довольно неожиданное и весьма маловероятное. Значительная часть левых выступает за воинствующий секуляризм и за социальную повестку дня, и, следовательно, за сексуальную распущенность и права геев, а также за равенство женщин, что является основополагающим вопросом. Однако, скрываясь за лозунгами „Свободу Палестине″ и „Не проливайте кровь за нефть″, они идут плечом к плечу с исламистами, которые считают необходимым подчинение женщин, забрасывание камнями прелюбодеев, лишение жизни гомосексуалистов и вероотступников».
Как писал Дэвид Горовиц (David Horowitz), в основе альянса левых и исламистов лежит логическое развитие их традиционной враждебности по отношению к Америке и Западу. После падения коммунизма левые не сделали вывода о том, что они ошиблись (более того, такое им даже в голову не могло прийти). Вместо этого они просто изменили свою систему убеждений и увековечили свои революционные иллюзии, взяв на вооружение новую нигилистическую и антизападную повестку дня, аспектами которой стали исламизм, движения в защиту окружающей среды и права геев.
Действительно, многие из этих чернокожих студентов прониклись идеями таких людей, как Анжела Дэвис (Angela Davis). В 1989 году она помогла создать первый союз темнокожих студентов, «в итоге переросший в движение, участники которого требовали включить в университетские учебные программы курс изучения истории, культуры и современной жизни народов Африки и афроамериканцев». Ярая коммунистка Дэвис «преподает в Калифорнийском университете в Санта-Крус. В 1979 году полицейское государство Восточной Германии удостоило ее Ленинской премии мира. Она сыграла важную роль в поставках оружия „Черным Пантерам″, которые этим оружием убили судью округа Марин в неудачной попытке освободить из тюрьмы любовника Дэвис — убийцу, члена „Черных Пантер″ Джорджа Джексона (George Jackson)». Дэвис утверждает, что «для чернокожих людей единственным путем к освобождению является путь, который приведет к полному и радикальному свержению капиталистического класса».
Как пишет Центр политики безопасности (Center for Security Policy), «интернациональное движение против насилия в отношении чернокожего населения Black Lives Matter, организация MoveOn.org и сторонники Берни Сандерса (Bernie Sanders) объединились в знак солидарности с лоялистами из организации «Братьями-мусульмане» (запрещенной в РФ — прим. ред.) и прочими джихадистами, марксистами, левыми, прогрессистами и даже с осужденным американским террористом Биллом Айерсом (Bill Ayers), бывшим лидером леворадикальной боевой организации Weather Underground». Единственной целью этой «красно-зеленой оси», в состав которой входят такие организации, как американское подразделение «Братьев-мусульман», движение Black Lives Matter и целый ряд коммунистов, левых, прогрессистов и социалистов, является дискредитация правительства США.
По словам одного из авторов книги «Преступления преподавателей» (Crimes of the Educators) Алекса Ньюмана (Alex Newman), «американцы должны понять, что эта в общем-то крайняя идеология и экстремизм в настоящее время глубоко проникли в систему образования на всех уровнях — от дошкольных учреждений до университетов. Фактически учебные заведения больше не делают того, что нормальные люди считают образованием или научной деятельностью».
«Балканизация» студентов — разделение их на группы по расовому признаку — и нежелание руководства учебных заведений прекратить практику проведения раздельных занятий ведет к распространению в американских учебных заведениях опасного недуга. Совершенно очевидно, что требовать создать ограниченные пространства по принципу «келейности» и отторжения «чужаков» и называть это «социальной справедливостью» — это лишь красноречивые лицемерные заявления с использованием эвфемизмов, сделаные в попытке замаскировать опасную деятельность, причиняющую вред интересам и правам других людей.
Во всем этом очень чувствуется оруэлловский подтекст.
