Азиатка Биан переехала в Норвегию с двумя детьми и мечтой о лучшей жизни. У нее и ее мужа Улы не было никакого общего языка для общения, разговаривали с помощью жестов и кивков. И когда муж связал дочку Биан и принялся бить ее деревянным половником, женщина понятия не имела о том, что же ей делать. В Норвегии она знала лишь мужчину, с которым жила.
«Я понятия не имела о том, как функционирует норвежское общество», — говорит она.
Некоторые оказались во власти жестоких мужчин
Каждый год в Норвегию привозят от 4000 до 4500 женщин-иностранок. Цель — брак с норвежскими мужчинами. Эти цифры были предоставлены Aftenposten Центральным статистическим агентством Норвегии.
Некоторые женщины приезжают из таких стран, как Швеция или Англия. И тогда интегрироваться им несложно. Но почти каждый год больше всего женщин приезжают из других стран, и для них новый язык и новая культура при переезде в Норвегию становятся гораздо большими испытаниями.
Адвокат Гру Вильдхаген (Gro Wildhagen) представляла интересы многих женщин-иностранок, приехавших в Норвегию из-за брака с норвежцами: «Некоторые из этих мужчин обращаются с ними так, что это даже невозможно представить. Большинство людей и не подозревают, о каком чудовищном поведении идет речь. Мне приходилось сталкиваться со случаями, когда даже мы, занимающиеся с этими проблемами, чуть ли не падали со стула, узнавая, а каких именно действиях шла речь.
Трудно оценить, сколько подобных браков оказываются проблемными, но неравномерный баланс сил часто вызывает трудности, считает представитель Fafo (частная норвежская исследовательская организация, изучающая проблемы общества — прим. ред.) Гюри Тильдум (Guri Tyldum).
«Он знает язык, знает, как живет норвежское общество, а она — иностранка, никаких контактов у нее нет. Некоторые из мужчин и сами очень одиноки, и это приводит к тому, что супруги живут в полной изоляции», — говорит Тильдум, которая несколько лет изучает межнациональные браки.
Брак с норвежцем Улой должен был помочь Биан и ее детям выбраться из сложной ситуации, в которой они оказались дома, в Азии. Мать-одиночка Биан испытывала постоянный страх после того, как убили ее старшего сына. Она должна была увезти 14-летнюю дочку, Лан, 14 лет и 12-летнего сына Кима как можно дальше от родной деревни, но денег у нее не было. И тогда один ее родственник рассказал о норвежце Уле, который подыскивает себе жену.
Биан и Ула встретились у нее в деревне. Ей было под 40, ему — за 50. Он был разведен, у него было двое взрослых детей, работа, а жил он на востоке Норвегии.
Правда, Ула умолчал о том, что и дочка, и бывшая жена отказывались с ним общаться.
Биан и Ула были знакомы две недели, когда поженились. Церемония была очень скромной. Потом Ула отправился домой, чтобы получить документы, необходимые для того, чтобы Биан и двое ее детей могли приехать в Норвегию. «Похоже, он — хороший человек», — решила Биан.
Через шесть месяцев после свадьбы Биан и ее дети переехали к мужчине, которого они не знали, в страну, о которой они знали мало.
«Интеграция зависит от мужчин»
За последние годы в Норвегию прибыли 3460 детей, матери которых вышли замуж за норвежцев. Каково будет женщинам и детям в Норвегии, во многом зависит от мужчин.
«Общество в значительной степени предоставило задачу по интеграции женщин-иностранок мужчинам, за которыми они замужем. Если у кого-то муж хороший, у них проблем нет, но есть и другие, мужья у которых или склонны к насилию или не обладают достаточными ресурсами», — рассказывает Гюри Тильдум.
Адвокат Кристине Орре Хонес (Kristine Aarre Hånes), представлявшая интересы многих женщин-иностранок, разорвавших браки с норвежцами, подчеркивает, что шансы женщин на интеграцию в норвежском обществе зависят от того, хотят ли этой интеграции их норвежские мужья.
«Это еще больше нарушает баланс сил. Некоторые женщины и их дети живут в Норвегии в ужасных и опасных условиях», — говорит Орре Хонес.
Полиция тоже предупреждала об этом. Когда правительство хотело ужесточить закон об иностранцах, полиция указывала на существование уязвимой группы с потребностью в защите, группы, познания которой в норвежском языке и жизни в стране невысоки: «У нас сложилось впечатление, что эта группа иностранцев не подверглась никакому процессу интеграции», — писало Управление полиции Осло в своем ответе на вопрос слушаний.
Вновь прибывшие просители убежища и члены их семей имеют право и обязаны принимать участие в двухгодичной вводной программе. Это их основное занятие в этот период. Женщины-иностранки, вышедшие замуж за норвежских мужчин, подобной возможности лишены. Вместо этого им предлагается укороченный курс норвежского языка, в который включено и 50-часовое «введение в обществоведение».
На курсы направляют не сразу: их надо пройти в течение трех лет после получения вида на жительство.
Но даже если иностранные женщины вдруг обретают фамилию Хансен или Берг, выйдя замуж за норвежца, это не значит, что процесс интеграции произойдет сам по себе.
«Иммиграция по семейным причинам — самая масштабная в Норвегии, и, тем не менее, именно этой группе иммигрантов предлагаются программы по интеграции, которые хуже тех, что предоставляются беженцам. Это делает женщин крайне уязвимыми. В новой стране они так же уязвимы, как и другие иммигранты, они сталкиваются с такими же большими культурные различиями, и они так же мало знают о своих правах», — говорит Тове Смодал (Tove Smaadahl) из секретариата кризисных центров.
Смодал подчеркивает, насколько важной вводная программа была бы для женщин, живущих в сложных межнациональных браках: «Если бы женщины участвовали в двухгодичных программах, это дало бы им необходимые связи, они бы чувствовали себя увереннее», — считает она.
Ее мнение разделяет и Гюри Тильдум: «Вводная программа в гораздо большей степени помогла бы им научиться отстаивать свои требования».
Соседка случайно обнаружила у Ребекки синяк
Однажды, когда в дверь позвонила соседка, ей открыла Ребекка. Под глазом у нее красовался синяк, сам глаз распух. Она прожила в Норвегии почти год прежде чем выяснилось, какова ситуация на самом деле.
«Я в Норвегии никого кроме моего мужа не знала, я не знала, как живет норвежское общество. Соседка позвонила в полицию. Я тогда впервые услышала слово «кризисный центр», — рассказала Ребекка.
А начиналось все так хорошо. Мать-одиночка Ребекка была искренне влюблена в «Петтера, норвежца, своего ровесника, с которым она познакомилась у себя на родине в Африке. После романа, продолжавшегося несколько месяцев, Ребекка забеременела. Петтеру хотелось, чтобы она и сын Мартин переехали с ним в Норвегию. Ребекка была этому рада.
Мечта о спокойной жизни в Норвегии испарилась, как только она переступила порог дома Петтера. Ее встретила разъяренная африканка. Это была бывшая жена Петтера. Ребекка утверждает, что он никогда о ней не упоминал, хотя по-прежнему жил с ней. Разразился такой чудовищный скандал, что соседи вызвали полицию. Через некоторое время бывшая жена уехала, но все пошло не так, как хотела Ребекка.
Она жила в полной изоляции от окружающего мира. И в их желтый домик гости не приходили.
«Он — одинокий человек, друзей у него нет», — говорит Ребекка.
«Он бил меня на глазах у детей»
Работа Петтера подразумевала частые командировки. Ребекка неделями оставалась одна с детьми. Когда Петтер был дома, там же были и его дети от прежнего брака.
«К детям он относился по-разному. Он часто приходил домой с подарками своим биологическим детям, моему же сыну не приносил ничего. И сыну было очень обидно», — рассказывает Ребекка.
Первый тревожный «звоночек» раздался, когда они ехали куда-то на машине. По словам Ребекки, это произошло, когда она стала протестовать по поводу того, как он разговаривает с ее сыном.
«И тогда он ударил меня кулаком, прямо в лицо. Дети все видели», — рассказала она.
Больше в той поездке Ребекка ничего не говорила.
Из-за жестокого обращения жертва может получить разрешение на пребывание
Женщины, подвергающиеся в браке насилию, могут получить в Норвегии убежище в соответствии с так называемым «решением о жестоком обращении» в Законе об иностранцах. Оно дает возможность женщинам остаться в стране, хотя они и расторгли брак менее чем через три года после свадьбы. Проблема заключается в том, что женщины, подвергающиеся в браке насилию, часто не знают о таких возможностях, потому что у них нет необходимых контактов и они плохо осведомлены о своих правах.
Уполномоченный по делам детей Анне Линдбу (Anne Lindboe) отмечает, что матери, прибывающие в страну в рамках воссоединения семей, должны получать информацию о том, что могут претендовать на вид на жительство, если они сами или их дети подвергаются насилию.
«Важно подробно проинформировать их об этом, не ограничиваться каким-то одним предложением. Необходимо уведомить их и о том, что это также касается и тех случаев, когда дети подвергаются насилию или если им оказывается недостаточное внимание дома», — говорит Линдбу.
Когда постучалась соседка
За несколько дней до поездки на машине к Ребекке в магазине подошла пожилая женщина.
«Она была очень приветлива и поинтересовалась, где я живу. Я рассказала», — говорит она.
Именно эта женщина случайно позвонила однажды в дверь и выяснила, что Ребекку избили. Женщина позвонила в полицию.
«Я боялась, что они посадят Петтера в тюрьму, ведь я в Норвегии больше никого не знала», — рассказала Ребекка.
Ребекку с детьми направили в кризисный центр. Там они провели несколько месяцев, прежде чем Ребекка решила вернуться к мужу. Несколько месяцев спустя она вновь появилась в кризисном центре после новых проблем дома. На этот раз она была беременна своим третьим ребенком. В отношении мужа поступило заявление о жестоком обращении, но дело было прекращено.
Ребекке все равно повезло. Ей поверили, когда она рассказала, в каких условиях живет, и предоставили вид на жительство в соответствии с пунктом о жестоком обращении. Только после того, как она уехала от Петтера, у нее появилась возможность учить норвежский и познакомиться с обществом, в котором живет.
Некоторые мужчины делают для своих жен очень много
Тильдум подчеркивает, что есть много примеров удачных браков между норвежскими мужчинами и иностранками. Но для того, чтобы брак, в котором велики культурные различия, был нормальным, потрудиться приходится обеим сторонам.
«Именно тогда, когда смотришь на самых успешных в этом отношении мужчин, понимаешь, что же не так с другими. Многие мужчины тратят много сил и ресурсов на то, чтобы поднять жену на такой уровень, на котором она чувствовала бы себя равноправной и независимой. Они, например, учат ее ездить в автобусе, пытаются найти ей работу и круг общения. Таким женщинам прекрасно живется в Норвегии, потому что они нашли мужчин, которые хотят любви, хотят, чтобы их партнер стал самостоятельным», — говорит Тильдум.
Многим женщинам очень нелегко уйти от мужа, если он плох.
«Чем ниже у женщины уровень образования, тем более она уязвима. Некоторые из этих женщин — бывшие проститутки. Другие не особо привлекательны на «брачном рынке» на родине, потому что у них уже есть дети», — говорит Тюльдум.
Приходилось использовать соседа как переводчика
Биан на родине ходила в школу только три года. Для нее понять в законы и нормы, существующие в Норвегии, было просто немыслимо.
«Все было так, как решал Ула», — говорит она.
У супругов не было общего языка, и когда языка жестов оказывалось недостаточно, им приходилось обращаться к семье соотечественников Биан, жившим по соседству, чтобы те помогли с переводом.
«Мы в Норвегии были совсем одни. Ула ни с кем не общался, кроме своей старой матери. Казалось, что у него не было никаких друзей», — говорит дочка Лан.
Курсы норвежского для Биан были единственной связью с норвежским обществом. Она плохо слышит, и курсы не очень ей помогли ей. На вторую часть занятий она вообще не пошла, потому что родила сына Давида, их общего с Улой ребенка.
«Новые курсы норвежского стоили бы 8000 крон. Ула не хотел платить такую сумму», говорит Биан. Хотя она провела в Норвегии много лет, она по-прежнему не говорит по-норвежски и дает интервью с помощью переводчика.
В последующие годы Биан была дома. Она говорит, что замечала, что Ула пьет много и часто. Но она понятия не имела о том, сколько обычно пьют в Норвегии.
Требовал 20 тысяч крон в месяц
А потом Ула потерял работу. Пить он стал больше. Варил самогон в подвале, утверждает Биан.
Лан исполнилось 17 лет. Она с детства была приучена к тяжелой работе и нашла работу в ресторане и для себя, и для матери. Собственного счета в банке у Биан не было, так что ее зарплата шла прямо к Уле. Лан и Биан работали по шесть-семь дней в неделю, с середины дня до позднего вечера.
«Ула требовал от нас 20 тысяч крон в месяц», — говорит Лан.
«Он сидел за компьютером, пил и проигрывал все деньги в покер в сети. И все время зудел, что мы должны давать ему больше денег. Мы работали изо всех сил, но этого никогда не было достаточно», — говорит Биан.
«Он полностью контролировал мою мать»
Лан ходила в норвежскую школу и все лучше понимала страну, в которой они поселились. Она обратила внимание на то, что норвежские женщины жили совершенно иначе, чем ее мать.
«Он ее полностью контролировал. Я начала об этом говорить, и ему это не понравилось», — говорит Лан.
Отчим, якобы, несколько раз грозился Биан отправить Лан на родину.
Однажды утром отчиму надоели протесты Лан. Он схватил худенькую падчерицу и сковал ее руки и ноги пластиковыми наручниками. Потом стащил с нее брюки и принялся бить деревянным половником. Ей показалось, что бил он ее пять минут.
«Унижение было таким же сильным, как и боль», — признается Лан.
В экспертном заключении, к которому получила доступ Aftenposten, Ула подтвердил, что он однажды с силой встряхнул падчерицу — в отчаянии от того, как плохо она влияет на мать.
Детям непросто переехать к мужчине, которого они не знают
Приезжающие в Норвегию дети могут оказаться в сложной ситуации, говорит Хильде Лиден (Hilde Lidén), сотрудник института общественных исследований.
«Детям бывает очень непросто приехать сюда и найти свое место в семье, в котором есть норвежский мужчина, которого они не знают. Возможно, у этого мужчины вообще никогда раньше детей в доме не было, а тут появляется подросток, с которым он к тому же и общаться не может», — говорит Лиден.
Эта группа женщин и детей исследована плохо. «Власти не казались особенно обеспокоенными этим вопросом», — признается Лиден.
«О своих правах они должны знать с детства»
Уполномоченный по правам детей Анне Линдбу говорит, что нужно больше заниматься профилактической работой на уровне местных муниципальных образований.
«Необходимо разговаривать с родителями и обследовать детей в детских поликлиниках. Насилие, посягательства и недостаток внимания должны стать такой же естественной темой, как питание, курение и другие факторы риска, о которых заходит речь, как в поликлинике, так и у участкового врача», — считает Линдбу.
О своих правах дети должны узнавать уже в детском саду.
«Многие дети и не знают, что насилие — это что-то плохое. И мы знаем, что в ряде других стран насилие более распространено. И поэтому дети, подвергающиеся насилию, домогательствам или испытывающие пренебрежение родителями своими обязанностями, могут думать, что ничего страшного в этом нет», — говорит Линдбу.
Брак на грани настоящей торговли людьми
Некоторые женщины, живущие в межнациональном браке, нуждаются в особой помощи. По словам адвоката Гру Вильдхаген, речь в таких случаях идет о многократных грубых случаях насилия и изоляции.
«Некоторые мужчины передают женщину другим мужчинам вопреки ее воле. Эта эксплуатация очень близка к торговле людьми. Было не просто заставить суды и полицию в это поверить, потому что все это происходит в рамках брака», — отмечает Вильдхаген.
Тильдум также описывает некоторые подобные браки как настоящую торговлю людьми.
«Некоторым нужны сексуальные услуги, некоторым — женщина-сиделка или прислуга. Мужчины в таких отношениях крепко держатся за власть, чтобы не дать женщине стать независимой», — говорит Тильдум.
Тове Смодал из секретариата Кризисного центра рассказывает, что кризисные центры по всей Норвегии несколько лет принимают множество иностранных женщин, подвергшихся насилию, сексуальным домогательствам и психическому насилию со стороны норвежских мужчин.
«Во многих местах в стране в кризисные центры поступали женщины, подвергшиеся грубому обращению со стороны одного и того же мужчины, потому что некоторые мужчины «импортируют» множество жен», — говорит Смодал.
О важности соседок
Тюльдум считает, что нельзя возлагать всю ответственность за интеграцию женщин-иностранок и их детей только на официальные власти страны.
«Не менее важен и человеческий фактор. Поздоровайтесь с соседкой, помогите иностранке с работой. Все формы контактов делают положение женщины стабильнее», — считает Тюльдум.
И Ребекке, и Биан именно случайные встречи с норвежцами помогли вырваться из браков, в которых они чувствовали себя в полной изоляции.
Страдали молча
Молодой норвежец, который часто приходил в тот ресторан, где работали Биан и Лан, стал бойфрендом Лан. Когда мужчина и его семья узнали, в каких условиях живут Лан и Биан, они испытали настоящий шок.
«Биан и Лан прожили здесь много лет на тот момент, когда мы познакомились. У них был вид на жительство и разрешение на работу, но они и понятия не имели о том, что могли ходатайствовать о предоставлении им норвежского гражданства», — говорит норвежская свекровь Лан, ставшая верной помощницей семьи Биан.
Сейчас Биан с детьми живут в квартире в городке на востоке Норвегии. Биан и Ула развелись, Биан — опекун их общего сына.
Биан и Лан по-прежнему много работают, но теперь деньги поступают на их собственный счет.
«У нас теперь много друзей в Норвегии благодаря работе, школе и моему норвежскому бойфренду и его семье. Без них мама не смогла бы покончить с этим браком», — говорит Лан.
Адвокат Биан, Марие Сёльверюд (Marie Sølverud) рассказала, как Биан молча страдала и чувствовала себя загнанной в угол в браке.
«Они жили очень изолированно, и муж не хотел, чтобы они интегрировались. Биан — женщина необразованная, как и многие другие азиатские женщины ее поколения. Ей едва ли удалось бы покончить с этим браком, если бы дочь не интегрировалась и не начала ставить тотальный контроль со стороны отчима под сомнение», — говорит Сёльверюд.
Aftenposten решила не связываться с бывшими мужьями Биан и Ребекки, чтобы узнать их мнение, потому что это было бы небезопасно для женщин.. В обоих случаях Aftenposten ознакомилась с документами по делам и переговорила с несколькими источниками, которые подтверждают то, что рассказали женщины.
«Они получают базовые знания»
Представитель Партии прогресса Пер Сандберг (Per Sandberg) исполняет в правительстве обязанности министра по делам иммиграции. От интервью он отказался. Советник по связям с общественностью Министерства юстиции и общественной безопасности Андреас Бьёрклунд (Andreas Bjørklund) указал на то, что все, кто прибывает в Норвегию по программе воссоединения или создания семьи, имеют право и обязаны воспользоваться предоставляемой им возможностью изучать норвежский язык и получать базовые знания о норвежском обществе.
«То, что интеграция зависит от их норвежских супругов, неправильно. Знакомство с основами жизни норвежского общества — очень важный аспект базовых знаний об обществе», — пишет Бьёрклунд.
Он подчеркивает, что муниципальные образования могут предложить этот курс не только просителям убежища, но и другим категориям иммигрантов, если увидят в этом потребность.
«Министерство не располагает достаточно полной информацией о том, в какой степени местные власти используют эту возможность», — рассказал чиновник.
