Уже два раза за последнее время премьер Андрей Пленкович защищал перед депутатами тех министров, отставки которых многие из них требовали. При этом он в основном аргументировал тем, что министры пользуются его полным доверием. И пока он им доверяет, они останутся на своих местах. Министры от партии «Мост» утратили доверие премьера потому, что не поддержали своего коллегу, пользующегося доверием премьера (так остается по сей день). Речь о министре финансов Здравко Мариче. Не совсем ясно, как обстоят дела с доверием премьера министру науки и образования Паву Баришичу, ведь он против своей воли покинул пост.
Неясно и то, насколько премьер доверяет недавно назначенному министру иностранных дел Марии Пейчинович Бурич. Если бы он доверял ей безгранично, то точно не отвечал бы вместо нее на вопросы членов Комитета по вопросам внешней политики. Например, представитель Комитета Домагой Гайдукович задал вопрос о заявлениях хорватского премьера, сделанных во время визита украинского главы кабинета министров Гройсмана, и их последствиях для хорватско-российских отношений. Пленкович ответил, что Гайдукович — жертва путинской гибридно-информационной войны, и не дал министру иностранных дел самой что-то сказать по этому поводу, хотя представители Комитета обращались именно к Пейчинович Бурич.
Доверяет ли премьер главе дипломатии?
В тот же вечер, выступая в программе «Дневник» на HTV, министр Пейчинович Бурич сказала, что надеется на улучшение экономических отношений с Россией. Ведущая не спросила министра, есть ли у нее основания для подобных надежд, ведь российское Министерство иностранных дел уже второй раз остро отреагировало на заявление премьера Пленковича об украинском кризисе. К тому же разрешение кризиса в «Агрокоре» приняло такой оборот, что любой разумный человек может предположить: если так и будет продолжаться, эта история станет дополнительной причиной для ухудшения хорватско-российских взаимоотношений, а отнюдь не для их улучшения.
Так же, как ответ Пленковича не имел никакого отношения к вопросу, заданному Гайдуковичем, ответ Пейчинович Бурич на вопрос телеведущей явно противоречил всему тому, что премьер сказал от имени своего министра членам Комитета по вопросам внешней политики. Глава МИДа надеется на улучшения в хорватско-российских отношениях, а премьер как будто добивается их ухудшения или, по крайней мере, считает их непоправимыми.
При этом я не утверждаю, что премьер ошибался, когда в разговоре о путях решения украинского кризиса сослался на международное право. Однако интересно то, что он апеллирует к этому праву только в случае Украины, но умалчивает о Сирии, Ираке или Ливии. Если бы соблюдение международных норм всегда было первым критерием для выстраивания отношений с тем или иным государством, то Хорватия вряд ли поддерживала бы какие-то отношения с Соединенными Штатами. Да и отношения с Израилем были бы крайне напряженными, учитывая продолжающееся строительство израильских поселений на палестинских территориях вопреки резолюциям Совета безопасности ООН.
Дело не в международном праве
Если рассматривать ситуацию с точки зрения международного права, российская операция в Сирии законна, поскольку российские вооруженные силы присутствуют там по договоренности с международно признанным правительством Сирии. А вот присутствие Соединенных Штатов, которые предпринимают попытки свергнуть правительство, признанное на международном уровне, противоречат положениям международного права. Вероятно, в нашем случае дело отнюдь не в узколобости премьера, а в его решении занять в интересах Республики Хорватии подобную позицию только в украинском вопросе. Ведь если постоянно апеллировать к международному праву, когда речь идет о других кризисных регионах, а также об ответственности за миграцию миллионов несчастных людей в Европу, это может навредить отношениям Хорватии с ее ключевыми союзниками.
В данном случае, как и в большинстве других ситуаций, когда политики взывают к праву, оно превращается просто в инструмент в их руках. В этой связи стоит задаться вопросом, о какой именно хорватской политике идет речь. Что касается активизации отношений с Украиной и поддержки ее европейского пути, то здесь, как я думаю, разночтений нет. Активизация экономических отношений и расширение Европейского Союза соответствует интересам обеих стран. Кстати, интересам Хорватии также отвечает скорейшее расширение Евросоюза и на Балканах, так что и это стоит сделать одним из приоритетов ее внешней политики.
Неуместная аналогия с Хорватией
Учитывая, что часть украинской территории киевские власти не контролируют, разумной выглядит хорватская поддержка Украины в ее усилиях реинтегрировать восточные регионы. Аналогия с Хорватией, 25% территории которой в первой половине 90-х годов была оккупирована сербами, только помогает хорватам еще больше проникнуться теми проблемами, с которыми сейчас столкнулась Украина.
Части Восточной Хорватии, где не проводилась операция «Буря», были возвращены благодаря миротворческой миссии ООН UNTAES. Премьер Пленкович решил предложить этот позитивных хорватский опыт в качестве модели для решения украинского вопроса. При этом Пленкович как будто намеренно упустил из виду те факты, которые подтверждают, что полная аналогия между прежней хорватской ситуацией и современной ситуацией на Украине невозможна. Процесс реинтеграции Восточной Славонии и Западного Срема велся на основании соответствующей резолюции Совета Безопасности ООН. Ни один из его членов не воспользовался правом вето. То есть Российская Федерация, будучи постоянным членом Совета Безопасности, тоже поддержала идею проведения на сегодня самой успешной миссии ООН по установлению мира.
Ни одной сверхдержавы больше нет
К концу мирной интеграции оккупированных регионов Восточной Хорватии Сербия уже проиграла войну в Хорватии, а судьбу Боснии и Герцеговины определило Дейтонское соглашение, подписанное в 1995 году, хотя все три местные воюющие этнические группы были одинаково им недовольны. Сложились все предпосылки для того, чтобы Сербии были навязаны решения, которые реализовывала миссия UNTAES (Временная администрация ООН для Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема).
Перед этим, в кулуарах переговоров в Дейтоне, президенты Туджман и Милошевич договорились о положениях Эрдутского соглашения, в рамках которого сегодня реализуются права сербского меньшинства в этом регионе. Одним из дипломатов, который давил на Милошевича, чтобы тот согласился на решения международного сообщества, был российский дипломат Виталий Чуркин. Недавно он умер в США, где работал постоянным представителем Российской Федерации при ООН. То есть международное сообщество действовало сообща, и все постоянные члены Союза Безопасности были едины во мнении, что Милошевич — главный виновник всех проблем.
Можно сказать, что в конце 90-х годов единственная сверхдержава, которая существовала на тот момент, заставила стороны, воевавшие на территории бывшей Югославии, принять свой вариант решения проблемы. И все, что происходило (вплоть до бомбардировок силами НАТО Сербии из-за политики Милошевича в отношении Косово), поддерживала и Российская Федерация. Поскольку теперь она непосредственно участвует в событиях на Украине, хотя российские власти и утверждают обратное, ясно, что применить модель UNTAES невозможно. Совет Безопасности не сможет принять резолюцию, с которой Российская Федерация была бы не согласна. Кроме того, сегодня мир многополярен, и повторение ситуации 90-х годов, когда Америка выступала в роли бесспорного арбитра, невозможно.
Из-за «Агрокора» отношения могут только ухудшиться
Поэтому предложения хорватского премьера, касающиеся Российской Федерации, являются неуместными, в особенности учитывая, что он предварительно не обсуждал их с представителями этой страны. При этом ясно, что Хорватия не может существенно повлиять на принятие решений в Совете Безопасности ООН и на политику НАТО и ЕС. Принимая во внимание разногласия, существующие между евроатлантическими союзниками, и неопределенное будущее Европейского Союза, не очень понятно, можно ли считать заявления хорватского премьера своеобразными посланиями от перечисленных структур.
С другой стороны, Российская Федерация может повлиять на события в регионах, непосредственно соседствующих с Хорватией. Так, Совет Безопасности не сможет принять решение о возможных изменениях в Дейтонском соглашении, в которых Хорватия может быть заинтересована, без согласия России. Точно так же она может повлиять на скорость принятия решений относительно вредных выбросов с НПЗ в Боснийском Броде.
Кризис в «Агрокоре» может закончиться тем, что благодаря действиям временной администрации некоторые кредиторы извлекут выгоду из этого кризиса, тогда как крупнейшие кредиторы (два российских банка) из-за сокращения конкурсной массы потеряют возможность взыскать разумный процент своих претензий. В таком случае может случиться так, что российская сторона обоснованно сошлется на положения международного торгового права и начнет процесс против Республики Хорватии.
Тем не менее Хорватии не нужно менять позицию по Украине
В общем, мне кажется, что Россия, независимо от режима западных санкций против нее и безуспешных попыток повлиять на политическую ситуацию в Черногории и Македонии, по-прежнему располагает целым рядом инструментов для продвижения своих внешнеполитических интересов. А у Хорватии подобных инструментов для претворения в жизнь обещаний премьера, касающихся методов решения украинского кризиса, значительно меньше. Разве не трагикомично, что Хорватия стремится задавать тон в европейских отношениях с Россией, тогда как ее европейские соседи отгородились от нее колючей проволокой?
Я не хочу сказать, что Хорватия должна изменить свою позицию в украинском вопросе. Я хочу донести, что искусство дипломатии, в частности, заключается в способности развивать отношения с одной из сторон, участвующих в конфликте, и при этом не ставить под угрозу отношения с другой стороной, чтобы вашей стране не навредили последствия. Хорватские предложения по поводу решения конфликта между Россией и Украиной звучали бы намного убедительнее, если бы Хорватия продемонстрировала способность решать свои внутриполитические проблемы, которые касаются страны в первую очередь.
