Восток Сирии определит судьбу Персидского залива

14 июня американское новостное агентство CNN обнародовала короткое сообщение о том, что впервые с начала сирийского кризиса американские военные осуществили переброску пусковых установок ракетного комплекса HIMARS из Иордании на сирийскую территорию. Новостное сообщение не нуждается в комментариях или уточнениях. Трижды за неделю Вашингтон наносил удары по колоннам сирийской армии в то время, когда они продвигались в сторону Ат-Танфы. Ирония заключается в том, что согласно информации, обнародованной военными США, эта мера была предпринята в порядке самообороны, как если бы сирийская армия продвинулась в направлении Чикаго, а не населенного пункта Ат-Танфа. На самом деле Вашингтон стремится изменить новый расклад сил в связи с продвижением сирийской армии к сирийско-иракской границе, о котором было объявлено 10-го числа этого месяца.

Что касается успеха сирийской армии, то достижение района Ат-Танфы является очень важным шагом. Однако гораздо важнее для нее окончательно закрепиться на этой территории, что в свою очередь даст армии ряд серьезных преимуществ. Фактически продвижение правительственных войск Сирии означает неизбежный провал американской политики в отношении этой страны, что в свою очередь может произвести эффект домино на Ближнем Востоке. Все это не скрылось от пристального внимания российской стороны, о чем свидетельствует заявление официального представителя министерства иностранных дел России Марии Захаровой, сделанное 11 июня. Так, по ее словам, международная коалиция, которую возглавляют Соединенные Штаты, потерпела ряд неудач в Сирии.

 

​

Решение американских военных доставить ракетные комплексы HIMARS на сирийскую территорию говорит о том, что Вашингтон не хочет мириться с текущим положением вещей и готов приложить все необходимые усилия, что его изменить. Между тем это предвещает серьезную эскалацию конфликта на востоке Сирии. В то же время, возможно, такая мера со стороны США является естественной, если учесть количество игроков, чьи вооруженные силы присутствуют на этой территории. Среди них помимо американских есть российские, иранские, турецкие, саудовские, катарские, иорданские, британские и французские военные, что позволяет нам утверждать, что этот регион отличается самой высокой «плотностью» международного присутствия, которой в настоящее время нет больше нигде в мире. Возможно, в современной истории даже во время взятия Берлина в мае 1945 года не присутствовало такое количество сил.

В то же время есть один фактор, который усложняет ситуацию на востоке Сирии — это роль сирийских курдов в конфликте. Так, сирийские курды видят в сложившихся условиях наилучшую возможность добиться прогресса или каких-либо выгод относительно получения большей независимости от центральных властей. Шаги в данном направлении были предприняты сирийскими курдами еще в ноябре 2013 года (создание переходного правительства) и марте 2016 года (создание федеративного региона Рожавы и северной Сирии), поэтому следующим шагом может стать автономия с расширенными полномочиями. В последнем они ориентируются на модель Иракского Курдистана, который «появился на свет» в разгар военной операции «Буря в пустыне» в 1991 году. Затем после вторжения Соединенных Штатов в Ирак и падения его столицы Багдада в апреле 2003 года Иракский Курдистан получил еще большую независимость от федерального правительства.

Нет никаких сомнений в том, что сирийские курды идут по пути своих иракских братьев, которые действуют согласно концепции, предложенной бывшим госсекретарем США Генри Киссинджером. Данная концепция предполагает пошаговые действия для достижения цели. И вот недавно 12 июня иракцы в Эрбиле объявили о том, что 5 сентября этого года станет днем проведения референдума о судьбе Иракского Курдистана, несмотря на то, что Организация Объединенных Наций предпочла дистанцироваться от предстоящего события, заявив, что не будет в нем участвовать и не выступит в качестве наблюдателя.

Проблема заключается в том, что курдские лидеры, принимающие решение, по всей видимости, упускают из виду несколько важных факторов, которые имеют определяющее значение для успешного процесса перехода к более высокой степени самоуправления. Самое большее, что они могут сделать, это повторить иракский опыт, несмотря на огромный разрыв, который отделяет сирийских курдов от достижений их иракских собратьев. Так, к примеру, в Иракском Курдистане живут четыре с половиной миллиона курдов, среди которых проживает еще полмиллиона различных меньшинств, в то время как население Рожавы составляет около шести миллионов человек, среди которых два с половиной миллиона курдов, а остальная часть населения — арабы, а также туркменское, ассирийское и езидское меньшинства. С другой стороны, нужно понимать, что условия, в которых вынуждены действовать курды Сирии, резко отличаются от условий, в которых иракские курды смогли получить большую независимость (войны в 1991 и 2003 годах). Как следствие, сирийские курды могут сделать ставку на американцев, красноречивые обещания которых сочетаются с некоторой активностью с их стороны, что наводит на мысль, что их поддержка не голословна. Или же им придется надеяться на поддержку со стороны некоторых региональных игроков, однако, скорее всего она ограничится риторикой, особенно если принять во внимание кризис в Персидском заливе.

 

При этом в решении американцев можно усмотреть тот факт, что курды в целом предпочитают оставаться союзниками США. Наверное, причиной служит то, что американцы проигнорировали требования Турции, которая была категорически против участия сирийских курдов в боях за Ракку. Однако нужно понимать, что позиция Вашингтона в этом случае имеет скорее тактический характер. Как следствие, полагаться на нее было бы серьезной стратегической ошибкой, которая может привести к большим потерям. Те, кто внимательно наблюдает за американской политикой, понимают, что Вашингтон может дать много обещаний, и взять на себя множество обязательств в ходе эскалации конфликта, реализовав в итоге часть из них. Однако когда речь пойдет об окончательных условиях урегулирования конфликта в фазе его завершения, то позиция США может коренным образом отличаться от всего того, о чем они заявляли в прошлом. В конце концов, в процессе принятия политических решений определяющее значение имеют интересы и конкретные обстоятельства, которые могут меняться со временем. В этом контексте, интересы США в отношениях с турками, иранцами или иракцами несоизмеримы с интересами в отношении курдов.

Ближний Восток после событий «арабской весны», начавшейся в 2011 году, стал свидетелем серьезного сдвига регионального центра тяжести. Если раньше центрами принятия главных решений в арабском мире являлись Дамаск, Каир, Багдад и Алжир, то сегодня ими стали Эр-Рияд и Доха. Государства Персидского залива смогли использовать в своих интересах тот хаос, в который погрузились упомянутые страны. Вдобавок ко всему, они воспользовались своими финансовыми ресурсами, которые сыграли роль «троянского коня», чтобы оказывать влияние на ситуацию в этих странах, которое можно наблюдать и сегодня. Возможно, в самом начале было очевидно, что Саудовская Аравия и Катар достигли большого успеха в своих попытках разрушить фундамент региональной безопасности и стабильности, однако ясно, что этот успех имел временный характер, так как был слишком легким. Дело в том, что нельзя изменить географическую реальность или исторические факты с помощью денег или пропаганды.

Сегодня попытки этих стран изменить реальность становятся предметом для насмешек, поскольку в настоящее время мы уже можем наблюдать, как бывшие «центры тяжести», в пользу которых говорят и география, и история, возвращают утраченное влияние. Попытка Саудовской Аравии полностью подчинить себе египетское руководство при помощи соглашения относительно островов Тиран и Санафир, представляет собой не что иное, как попытку найти поддержку в этих центрах, поскольку они могут помочь королевству сохранить лидерство в регионе после того, как разрушится баланс сил в Персидском заливе. Саудовская Аравия видит, к чему ведут нейтралитет Кувейта, отдаление Омана, который придерживается собственной региональной стратегии, в то время как остальные государства Персидского залива вроде Арабских Объединенных Эмиратов, как свидетельствуют данные «Викиликс», намерены дистанцироваться от королевства. Так, у Саудовской Аравии остается лишь один союзник — Бахрейн, который в последнее время сталкивается с такими угрозами, от которых его не защитят ни саудовские силы, ни американские.

 

Проблема заключается в том, что Саудовская Аравия взяла на вооружение концепции и взгляды капиталистического Запада, священное правило которого на протяжении всей своей истории, заключается в том, что якобы «деньги являются крупнейшим источником силы». Да, это утверждение справедливо, но данный инструмент имеет свои пределы и не всегда может дать результат. Тем не менее, на протяжении десятилетий Эр-Рияд исходил из того, что денежных ресурсов достаточно для того, чтобы создавать необходимые коалиции и с помощью них защищать свои интересы. Саудовская Аравия до такой степени увлеклась этим, что ее политика стала поводом для насмешек. Это произошло, когда Индонезии и Мальдивы заявили, что услышали из средств массовой информации о том, что присоединились к коалиции, о создании которой Эр-Рияд объявил в 2015 году. Даже в том, как Саудовская Аравия обеспечивает свою безопасность, можно рассмотреть наивные ожидания того, что раз Эр-Рияд помогает определенным государствам, то они должны пожертвовать для нее самым дорогим. То же самое фундаментальное противоречие мы наблюдаем, когда узнаем, что именно Саудовская Аравия считает главной угрозой собственному существованию и развитию. Так, к примеру, саудовское руководство считает, что Иран является единственной силой, которая представляет угрозу для королевства и всех государств Персидского залива. Противостоя Тегерану, саудовцы работают над созданием множества союзов, которые на самом деле неэффективны. Другими словами, Саудовская Аравия готова платить американцам и десяткам стран, чтобы те в свою очередь заявили о своей солидарности с королевством и поддержали ее в военном смысле. В то же время, возможно, у последнего просто нет иного выбора, ведь для того, чтобы хорошо подготовить саудовскую армию, потребуется как минимум полстолетия. Тем не менее, королевство пытается наращивать материальные, экономические и военные ресурсы, чтобы быть способным заставить врага изменить свою политику или умерить лидерские амбиции. Как известно, слабость была исторически самым большим стимулом для активной политики за рубежом.

Подводя итоги вышесказанному, следует сказать, что Саудовская Аравия в течение последних четырех десятилетий потратила несколько десятков триллионов на создание материальной базы, с помощью которой она могла бы влиять на то, что другие думают о ней. Тем не менее, сегодня становится очевидно, что она действовала не в том направлении.