Владимир Набоков пошел навстречу несколько несчастливой литературно-исторической судьбе, в первую очередь оставшись в памяти как автор блестящего романа «Лолита», вышедшего впервые осенью 1955 года: читатели разделились на тех, кто питает к нему отвращение, и тех, кто восхищается им. Несчастливая судьба — это, конечно, слишком сильно сказано: тот, кто написал роман настолько великий, что он стал одним из центральных пунктов модернизма и послевоенной истории литературы, уже стал успешнее, чем многие могут только мечтать. Но большинство прочих романов Набокова, которые как минимум так же хороши, если не лучше, по большому счету остались незамеченными публикой.
Два из них, «Отчаяние» и «Прозрачные вещи», только что получили новое шведское одеяние, сшитое усердным Арисом Фиоретосом (Aris Fioretos). Переводить гибкую, почти летящую прозу Набокова непросто. Это удастся лишь человеку хорошо образованному и с той же любовно-легкой манерой обращаться с языком. Фиоретос — как раз такой человек, и он, конечно, уже перевел «Лолиту», «Соглядатая», «Машеньку», а также два настоящих шедевра писателя — в которых Набоков проявил себя лучше всего — романы «Пнин» и «Истинная жизнь Себастьяна Найта». Спасибо за это!
Несмотря на это, повествование относительно простое. Герой Хью Персон — самый обычный, но гордый редактор американского издательского дома. Его одинокая жизнь и неудачные поиски близости описываются небольшими проблесками, организованными вокруг поездок в Швейцарию в ходе почти двух десятилетий. В Швейцарии он находит любовь, свою Арманду, и поддерживает связь издательства с гениальным, но утомительно лживым писателем R (который, возможно, и написал книгу, которую мы читаем). Но все это уходит. Он, конечно, женится на Арманде, но внезапно во сне душит ее, без всякого мотива или повода, и проводит какое-то время в сумасшедшем доме, прежде чем возвращается в Швейцарию в последний раз, чтобы услышать хотя бы эхо тех перевернувших его жизнь событий, которые здесь разворачивались.
С одной стороны, это роман о самом обычном мещанстве. О том самомнении и самоуверенности, которые, кажется, — неотъемлемая часть любого, кто родился в среднем классе со всеми его привилегиями, и которые в мирах Набокова равны приносящей несчастье гордыне. В то же время, совершенно независимо от сюжета, это книга о литературе, или, возможно, о том, как романы и стихи требуют от читателя своего рода упорного терпения. Такой концентрации, на какую мы не способны в будничной жизни.
Следовать за нитями, которые Набоков сплетает в «Прозрачных вещах», — само по себе удовольствие, своего рода литературное наслаждение, не имеющее отношения к тому, что узнаешь о мире, истории или людях. Вот триумфальный пример того, что языковые приключения относятся к лучшему, что может предпринять человек, — да, того, что можно раствориться в интеллектуальном сознании.
«Отчаяние» в этом смысле — совершенно другой роман. Развлекательный, подвижный и легкий для чтения. Герман, неудачливый владелец шоколадной фабрики, вообразил себе, что бродяга-музыкант — его двойник, и тут же в его голове возникает сценарий идеального преступления: он застрахует свою жизнь, оденет бродягу в свою одежду, убьет и исчезнет. Его жена заберет деньги, а затем сбежит с Германом в обеспеченную жизнь. Но план, очевидно, далек от совершенства.
Набоков еще не совсем достиг уровня своего позднего творчества, хотя все ингредиенты, из которых сложились его великие произведения, уже на месте: гибкий язык, сложная интрига, невероятно презрительные портреты людей, лживый и одержимый манией величия рассказчик. Чувствуется вкус, пусть и слегка водянистый.
У Набокова есть дурная сторона, особенно отчетливо заметная в «Отчаянии»: постоянное шоу. Жутко напоминая своего рассказчика с манией величия, писатель не может удержаться от того, чтобы выставить напоказ, как он чертовски умен, какие невероятные предложения может писать. Демонстративная проза, возможно, сказал бы менее доброжелательный читатель. Однако в случае с Набоковым я — само доброжелательство.
