В огромном массиве документов периода холодной войны, недавно рассекреченных Центральным разведывательным управлением США, мы обнаружили целый ряд тех, что в той или иной степени посвящены т.н. «лесным братьям», в послевоенные годы ведшим вооруженную борьбу против советской власти. В нескольких речь идет о роли, которую в этом подпольном движении играло само ЦРУ — и КГБ СССР.
Часть из опубликованных ЦРУ документов 1940-1950-х (и отчасти 1960-х) годов представляют собой довольно пространные аналитические отчеты, некоторые — донесения агентов или пересказ таковых. Листы, помеченные «Совершенно секретно», мы обнаруживали крайне редко, почти все документы некогда носили гриф «Секретно» или более слабый. Тем не менее, практически во всех дата получения исходной информации и источник при рассекречивании вымараны, у некоторых изъяты целые страницы, а некоторые снабжены пометкой, что содержащиеся в них данные не подвергались оценке на достоверность.
Ниже мы приводим практически полный перевод одного из таких обзорных аналитических отчетов. Речь в нем идет в том числе и о том, как разрозненное движение «лесных братьев» и их находившихся на легальном положении сторонников в результате длившегося несколько лет процесса реорганизации было очищено от «бандитствующих» элементов и превращено «в небольшое, но национально настроенное ядро», сберегаемое для «выполнения определенных и реалистичных задач в будущем». Уже «с 1949 года принципом партизан стало сохранение их силы до момента, когда помощь [будет] близка, до того обучаясь быть полезными».
«Развитие движения сопротивления в Латвии с 1945 года
Секретно. 16 июня 1952 года
1. Партизанское движение в самом широком смысле [слова] началось в Латвийской ССР в 1945 году после капитуляции [сил нацистской Германии]. Участники Латышского легиона [Waffen SS] оказались перед выбором — явиться на [организованные советскими органами] пункты сбора и стать военнопленными или же уйти в леса и продолжить борьбу. В результате возникли группы партизан различного размера.
2. Группы состояли из бывших фронтовых солдат, хорошо знакомых друг с другом. В них входили офицеры, инструкторы, [военные, носившие] другие звания, полицейские, ополченцы и патриотически настроенные представители интеллигенции и других слоев населения. Некоторые отличались сильным идеологическим настроем, другие были неорганизованными преступниками.
4. До 1949 года эти бывшие партизаны жили в покое. Некоторые заняли довольно хорошие посты, а некоторые нашли возможности сотрудничества с коммунистами. Многие из этих легализовавшихся лиц, подозревавшихся властями в продолжении сотрудничества с партизанами [оставшимися в лесах] и в предоставлении последним сведений о готовящихся действиях властей, были депортированы в 1949 году — вместе с теми, кто не сумел скрыть свое недовольство советским режимом.
5. Все легализовавшиеся партизаны были допрошены о местонахождении других партизан, личностях последних, о том, откуда они получали пищу, их деятельности, о том, чего они ждали и что готовились совершить против советского государства. Легализовавшимся бывшим партизанам предлагалось встретиться с их бывшими друзьями и попросить тех выйти из леса. Однако только в очень редких случаях кто-то из групп [сдавшихся] отправлялся на встречу с партизанами и только в тех случаях, когда те были родственниками. Было несколько случаев, когда бывших партизан заставляли работать на МГБ.
6. Численность партизан уменьшилась, таким образом, по причине болезней (невозможности получить хирургическую помощь или [квалифицированно] обработать раны), самоубийств, смерти в бою или пленения. Судьба тех, кто не сумел бежать в ходе боевых действий, и тех, кто был заперт в лесу и [затем] захвачен живым, неизвестна, однако подразумевается, что они получили приговоры к 25-летним срокам заключения. Руководители и сторонники также были арестованы, и сторонники обычно получали 5-летние приговоры. Поступали сообщения о том, что после отбытия сроков эти индивиды возвращались домой.
7. Как уже упоминалось выше, партизаны разделялись на две главные категории:
а) Идеологические группы, чьей целью было сохранение себя для освобождения Латвии и оказания моральной поддержки другим патриотам.
b) Деморализованные, но в остальном с хорошими [навыками] боевые группы, чьей целью стал бандитизм и нелегальные действия всех видов, без учета моральных или патриотических взглядов жертв. Эти группы вызывали всеобщую ненависть, и они бросали тень и на идеологических партизан. На эти группы было обращено внимание властей, и против них были направлены частые акции, в которые вовлекались и также несли потери и идеологические группы. Из соображений безопасности идеологические группы призывали своих сторонников (т.е. живших легально бывших партизан) не иметь никаких контактов с [бандитскими] группами и не иметь никаких дел с ними. Дружественные группы старались поддерживать контакты между собой.
8. Эти условия и отсутствие центральной организации вызвали обеспокоенность среди находившихся на легальном положении патриотов, которые (уже в 1946 году) создали тайные организации для подпольной деятельности. Дать полный отчет о процессе реорганизации, который тогда был запущен по всему движению сопротивления в Латвии, не представляется возможным. Однако общее достоверное представление можно составить [на основании] событий в одной региональной группе довольно значительной численности и состоявшей из ряда отдельных партизанских подразделений.
Представитель организации находившихся на легальном положении патриотов, некий (имя вымарано — прим. ред.), взялся за задачу установления контактов с идеологическими группами в лесах. С весны 1948 года при его содействии, проходила работа по организации и консолидации этих партизан на базе идеологии — с отсечением от этой организации всех партизанских групп, не имевших дисциплины и вредивших доброму имени партизан. Такие идеологические группы немногочисленны, но само их существование важно для морали населения. За три с половиной года трудная задача реформирования дезорганизованных, недисциплинированных и деморализованных партизан в небольшое, но чисто национально настроенное ядро была завершена, и не без успеха. Оказалось возможным организовать партизан для идеологической борьбы — при отсутствии возможности предложить им какую бы то ни было материальную поддержку. Таким образом, движение идеологического и пассивного сопротивления было организовано и [сейчас] расширяется, медленно и осторожно, для выполнения определенных и реалистичных задач в будущем.
9. Мораль сегодняшнего движения сопротивления хорошая, и его члены весьма готовы, хотя внешне проявлять это нельзя. Открытые действия предпринимались партизанами и их сторонниками, [находившимися] на легальном положении, до навязывания коллективизации — т.е. пропаганда против коллективизации и акты саботажа против ферм и сельскохозяйственных машин. Наиболее активных коммунистов ловили и избивали. Рассылались угрожающие письма, а тех, кто не придавал таким письмам значения, расстреливали. Такие действия, однако, навлекли на местное население, а также на самих партизан ответные репрессивные меры. Тем временем, террористические группы, в особенности группы бандитов, действовавших по своему усмотрению и без серьезного плана, расстреляли много невинных [или] не представлявших никакого значения, людей, и расстреляли даже некоторых [из числа тех] кто поддерживал партизан, однако [официально] работал на советские власти. Последовавшие депортации и крупные антипартизанские акции оказались тем, чего следовало ожидать. Тогда [к партизанам] пришло понимание, что в сложившихся обстоятельствах лучше совершенно не проявлять какую-либо активность, и с 1949 года принципом партизан стало сохранение их силы до момента, когда помощь [будет] близка, до того обучаясь быть полезными».
Последующие полстраницы документа вымараны при рассекречивании. Последняя его часть посвящена структуре и методам, применяемым против «лесных братьев» советскими структурами (подразделениями МГБ, истребительными батальонами, местной милицией и т.п.). Заканчивается аналитическая записка так: «Борьба между партизанами и органами безопасности продолжается».
