«У всех диктатур есть один общий момент: они не могут вынести и не выносят независимых организаций», — писал 25 лет тому назад политолог Адам Пшеворский. Распад СССР разрушил все барьеры для некоммерческих организаций. Практически сразу по всей стране возникло множество групп, клубов и ассоциаций (неизвестные в советскую эпоху формы солидарности и совместных действий) в самых разных областях, что свидетельствовало о новой форме чувства нравственной ответственности за ситуацию в стране. Большинство из этих организаций были небольшими, однако некоторые (Комитет солдатских матерей, Ассоциация прав потребителей, «Мемориал») включали в себя десятки региональных объединений и пользовались всеобщим признанием.
Помощь западных филантропических организаций («Открытое общество» Джорджа Сороса, фонды Макартура, Форда, Генриха Белля и Фридриха Науманна) сыграли решающую роль в будущем российского гражданского общества в 1990-х годах. Касалось это не только финансовой поддержки, но и передачи ноу-хау. Были запущены проекты развития независимых СМИ, созданы новые образовательные программы, выпущены целые коллекции ранее запрещенной литературы, переведены на русский философские, социологические и экономические труды, обнародованы коллекции архивных документов о сталинских репрессиях и коллективизации.
Кроме того, появление независимых от государства исследовательских групп изменило расклад в социальных науках, освободило эти сферы от доминировавших марксистских догм и открыло новые пути для науки. Набрало обороты природозащитное движение, особенно в неблагополучных регионах, что приводило к конфронтации экологов и властей. Впоследствии все обернулось громкими процессами, в ходе которых защитников окружающей среды обвиняли в шпионаже и нарушении общественного порядка. Российские олигархи и предприниматели (Ходорковский, Прохоров, Дерипаска…) взяли пример с европейских фондов в своей филантропической деятельности.
Подрывная деятельность
Период расцвета продлился десять лет, завершившись с приходом к власти Путина и восстановлением авторитарной власти. С 2003 года на фоне суда над Ходорковским, ликвидации независимых телеканалов и цензуры в СМИ режим ограничил выделенное для свободы слова пространство, провозгласив «управляемую демократию». Этот период был отмечен усилением антизападной риторики, резкой критикой интеграции в ЕС и НАТО бывших социалистических республик (Литва, Эстония, Латвия) и аналогичных планов в отношении Грузии и Украины.
Именно в этот момент со стороны Кремля начала звучать параноидальная мантра, и ее лишь усиливал страх «цветных революций», протестных движений, которые могли свергнуть существовавшие коррумпированные режимы. Путинские идеологи винили во всем США, которые, как им казалось, поставили перед собой целью свергнуть режим, и говорили о начатой западными странами информационной войне. После выступления Путина в Мюнхене в феврале 2007 года российская внутренняя политика приобрела яркий антизападный окрас с принятием доктрины национал-консерватизма и возвращения к «традиционным ценностям».
С 2010 года поддерживавшие различные проекты иностранные фонды столкнулись с ограничениями и были вынуждены покинуть страну. Представительства благотворительных организаций и ассоциаций стали «нежелательными». Как бы то ни было, до 2011 года власти пускали такие меры в ход лишь в отдельных случаях. Все приняло систематический характер лишь после массовых протестов 2012-2013 годов, в основе которых лежали, скорее, нравственные, а не политические требования. Важным событием стало выступление Путина на ежегодном собрании ФСБ в конце 2012 года, когда он призвал к показательным мерам в отношении НКО и осуждению демонстрантов, обвинив организации в подрывной деятельности, политической дестабилизации и сговоре с иностранными спецслужбами. Кроме того, он поставил им в вину распространение в России чужих ценностей демократии, либерализма и прав человека.
Проверки
Попытки установить надзор в интернете стали все более явными. Ассоциации же начали сталкиваться с систематическими проверками со стороны прокуратуры, Министерства юстиции, налоговых служб, полиции, ФСБ и прочих спецслужб. Все они делали упор на «политической» деятельности НКО и их отношениях с иностранными организациями. По данным Министерства юстиции, за период с 2013 по 2016 год такие проверки прошли более 5 000 организаций, 160 из которых были признаны «иностранными агентами».
По большей части речь шла о правозащитных организациях (почти 40% случаев). За ними следовали благотворительные (16%) и экологические (15%) ассоциации, а также НКО из информационной среды (от 8 до 10%). От 6% до 8% пришлось на защитников прав особых социальных групп (мигрантов) и исследовательские организации (особенно, если они занимались вопросом репрессий). Меньшая часть проверок коснулась этнических и культурных организаций вроде ассоциаций по защите прав народностей крайнего севера.
Одновременно режим способствовал распространению псевдогражданских ассоциаций, поддерживаемых и финансируемых государством, таких как военизированные объединения казаков, ветеранов Чеченской войны и других вооруженных конфликтов. 29 июня в Ярославле прошел Гражданский форум, организованный партией «Единая Россия», который был призван привлечь на сторону власти максимум «социально ориентированных» НКО, предложив им внушительные государственные субсидии.
Дробление организаций
Из 58 тысяч зарегистрированных в Минюсте организаций лишь от 15 до 17 тысяч могут на самом деле считаться представителями гражданского общества в том плане, что они объединяют ответственных граждан, которыми движут общие тревоги и интересы. Остальные же представляют собой придатки органов власти, сформированные по призыву властей союзы и ассоциации или же фонды приближенных к Кремлю олигархов.
По данным опросов, в организациях гражданского общества задействовано всего от 1% до 2% активного населения, тогда как от 7% до 9% участвуют в этой деятельности в качестве волонтеров или спонсоров. Почти 60% НКО базируются в Москве и Санкт-Петербурге, а от 25% до 30% распределены по десяти городам с населением более миллиона человек. Эти цифры позволяют сделать вывод о том, что социальная среда развития гражданского общества зависит от ряда факторов: относительно развитой рыночной экономики, активного информационного пространства, плотного социального полотна, высоко квалифицированного населения.
Главная победа российского гражданского общества в том, что его до сих пор не удалось уничтожить. Лишенные доступа к СМИ гражданские организации раздроблены и не поддерживают особых связей между собой. Отсутствие координации и индивидуальных стратегий выживания во враждебной обстановке является большой бедой российского гражданского общества. В итоге у НКО остается всего три варианта. Первый: подчиниться властям из оппортунистских соображений, взять на себя функции, которые не выполняет или плохо выполняет государство. Второй: прекратить свою деятельность. Третий: политизироваться, приблизившись к протестному движению, как это сделали «Мемориал» и «Голос».
Мы видели последствия третьего варианта во время демонстраций 26 марта и 12 июня, когда в условиях возвращения тоталитаризма политический протест обошел нравственный.
