Марина Маслова родилась в шестикомнатной коммунальной квартире в доме номер 65 на Большом проспекте, и к тому моменту здесь выросло и достигло зрелых лет целое поколение, появившееся после большевистской революции 1917 года.
Маслова до сих пор живет в той самой комнате, где родилась 61 год назад, и помнит десятки семей, прошедших по извилистым, темным коридорам этого дома и живших в его переполненных комнатах.
Именно здесь в 1970-е гости на ее свадьбе двигали мебель, чтобы освободить место для танцев на тех 32 квадратных метрах, где, помимо нее с мужем, жили ее родители и бабушка.
И именно здесь, в небольшой комнате по соседству с кухней в начале 1960-х повесился 16-летний юноша, переживавший из-за исчезновения родителей, с которыми делил это не превышающее размеры серванта пространство. Оба родителя были глухонемыми, и подросток, обезумевший от их бесконечных пьянок и пренебрежения, свел счеты с жизнью от безысходности, рассказала Маслова.
«После этого в комнате никто и никогда не жил», — сказала она.
Спустя век после русской революции коммунальные квартиры наподобие масловской остаются одним из неизменных символов того, как этот элегантный город превратился из столицы Российской империи в очаг коммунистической революции, сотрясавшей Европу на протяжении следующих 70 лет.
Петр Великий считал Санкт-Петербург с его дворцами, зданиями в итальянском стиле и романтическими каналами своего рода «витриной», российским «окном на Запад».
Но когда большевики свергли царя и создали то, что стало Советским Союзом, то столкнулись с жилищным кризисом. Сельские жители стали стекаться в Санкт-Петербург (переименованный в Ленинград), Москву и другие города в поисках лучшей жизни. А представителей дворянства и аристократии вынуждали бежать или убивали. Коммунистическая власть забрала их элегантные дома и квартиры в историческом центре Санкт-Петербурга и заселила незнакомцами.
Общие квартиры стали называться коммунальными, по-русски — коммуналками.
В большинстве случаев на одну семью приходилась всего одна комната, а их общее количество варьировалось от трех до десяти. Комната служила членам семьи одновременно спальней, столовой и гостиной.
Зачастую в одной маленькой комнате жили несколько поколений, как было и с семьей нашей героини, пока в 1988 году в соседней комнате не умерла женщина, и советское правительство не отдало принадлежавшую ей жилплощадь растущей семье Масловых.
«В некотором смысле в СССР было не так уж плохо: нам давали квартиры», —сказала Марина.
На сегодняшний день, по оценкам городских властей Санкт-Петербурга, в городе с населением 4,5 миллиона человек насчитывается 78,500 коммунальных квартир и 250 000 их обитателей. В 2008 году — а тогда таких квартир было 117 000 — в городе была впервые запущена программа переселения семей, проживавших в наиболее изношенных из них.
Общее пространство делится между семьями и часто становится предметом споров, включая вопросы пользования туалетом. Каждая семья имеет собственный рулон туалетной бумаги, а в некоторых квартирах — и собственные стульчаки, которые висят на стенах и снимаются по необходимости.
В квартире номер 16 до 1986 года не было горячей воды. Ванной комнаты тоже не было, только кухонная раковина, поэтому жители ходили мыться в баню, расположенную чуть дальше по улице.
Общие кухни вмещают до пяти плит, и во избежание конфликтов семьи чередуют время приготовления и приема пищи. Холодильники и продукты находятся в личных комнатах.
В 1899 году, когда было построено здание, в котором живет Маслова, в Санкт-Петербурге было много однотипных многоквартирных домов, в которых многие апартаменты сдавались богатыми хозяевами внаем временно или постоянно.
Бабушка Масловой получила эту квартиру во время блокады Ленинграда в годы Второй мировой войны, когда войска нацистской Германии в течение 900 дней осаждали город, лишив его жителей провизии и предметов первой необходимости. Ее бабушка жила в деревянном доме, но его снесли на дрова, и ей с дочерью дали одну из самых больших комнат в этой квартире.
По словам Масловой, здесь жило самое большее 17 человек и шесть семей. Сегодня эта цифра не превышает шести-семи человек, в зависимости от того, кто приходит и остается. Многие комнаты арендуют студенты, желающие жить и учиться в историческом центре.
При наличии хороших отношений между соседями, как в квартире номер 16, жить в таких условиях вполне терпимо. В противном случае жизнь становится невыносимой, отметила Маслова.
В 1950-е Никита Хрущев представил масштабный проект жилищного строительства, в соответствии с которым по всему Советскому Союзу были построены многоквартирные жилые дома. Десятки тысяч живших в коммуналках семей переехали в собственные квартиры, многие из которых располагались за пределами центральной части города. В других городах, таких как Москва, данный проект способствовал практически полному исчезновению коммунальных квартир. А в исторических зданиях в центре Санкт-Петербурга их остались сотни тысяч.
После распада Советского Союза компании, ведущие операции с недвижимостью, скупили огромное количество коммунальных квартир в живописном центре Санкт-Петербурга и превратили их в роскошные апартаменты и бутик-отели. Многие жители коммуналок стремились переехать в собственные квартиры, даже если те располагались за пределами центра.
«В Санкт-Петербурге люди, чувствующие себя настоящими петербуржцами, считают, что могут жить только в центре, — пояснил антрополог Илья Утехин, автор осуществленного в 2008 году масштабного исследования коммунального быта, чье детство также прошло в коммуналке. — По этой причине многие готовы терпеть плохие условия — просто ради того, чтобы остаться в центре».
Четыре года назад одну из комнат в этой квартире купил двадцатишестилетний художник Евгений Корелин со своим братом. Они полностью изменили внутреннее убранство помещения и создали современный лофт, впускающий достаточно света для работы. На 2 миллиона рублей (около 33 тысяч долларов) комнату в коммуналке было купить дешевле, чем большую квартиру недалеко от центра.
«Здесь не идеально, я бы предпочел более тихое место, — сказал Корелин. — И все же я живу в историческом центре и познаю город, так что оно того стоит».
Лестница, ведущая в коммуналку Лены Михайловской на Проспекте Римского-Корсакова, со временем осела и стала неровной.
Это трехэтажное здание в центре Санкт-Петербурга было построено в 1798 году и находится всего в нескольких кварталах от знаменитого Мариинского театра. Когда-то здесь жил вице-губернатор города. В 1860-х его переделали под общежитие семинарии и пристроили еще один этаж.
Затем пришла революция, и большевики превратили семинарию в восемь коммунальных квартир по 10 комнат каждая. Для Санкт-Петербурга несколько звонков перед входом является верным признаком коммунальной квартиры. На входной двери Михайловской таковых пять, причем не все из них работают.
Михайловская с мужем и дочерью-подростком делят одну комнату из десяти. Большинство других жильцов — студенты-арендаторы, поэтому в квартире в основном тихо, сказала она. Стены в старом здании толстые и звук практически не пропускают.
Квартиры в этом доме продаются трудно из-за их площади и объема ремонтных работ, необходимых с точки зрения разрушающейся инфраструктуры, поведала Михайловская.
Их семья прожила здесь несколько лет и наконец-то скопила достаточно денег, чтобы купить собственное жилье, а потому через два месяца их здесь уже не будет.
«Мне более не хочется делить пространство с другими людьми», — сказала она.
Михайловская выросла в четырехкомнатной коммуналке. Это было настолько типичным явлением, что она не могла нормально общаться с одним из своих из одноклассников, чье детство с коммуналками связано не было.
А вот 48-летний Игорь Зайцев и 40-летняя Ксения Беляева не спешат продавать свои две комнаты на Невском проспекте, главной улице Санкт-Петербурга. Пара делила трехкомнатную коммуналку со Светланой Косиновой на протяжении десяти лет. Они стали друг для друга родными, даже в отпуск ездили вместе, — сообщил Зайцев, указывая на фотографию, висящую на стене кухни, где все трое отдыхают в столице Чешской республики Праге.
Продажа комнат станет отказом от жизни, к которой они привыкли и которой кое-кто может даже позавидовать, — сказал он.
«А когда вы уезжаете на пару дней, всегда есть кому покормить вашу кошку», — усмехнулась Беляева.
