Чем более изоляционистской показывает себя российская политика, тем более интернациональной становится жизнь в деревушке Никола-Ленивец, где художник Николай Полисский создал парк в стиле лэнд-арт, который привлекает как творческих людей, так и туристов. Здесь, на территории природного резервата Национального парка «Угра», почти двести километров южнее Москвы, урожденный москвич Полисский нашел материал для исконно русского, но также и универсально понятного, а кроме того и успешного искусства, которое одновременно делает жителей этого забытого местечка соавторами.
Несмотря на экономический кризис растет число посетителей, которые по очень плохим дорогам приезжают, чтобы восхищаться художественными изделиями Полисского, изготовленными из дерева и хвороста, и полюбоваться на работы приезжих архитекторов, которые оформляют разнообразный ландшафт. Летняя академия, занятия в которой проводит здесь британский профессор архитектуры Роберт Мулл (Robert Mull), должна подготовить статус деревни Никола-Ленивец как места обучения мультинациональной университетской сети. Кроме того в этот летний день прибывает группа из двадцати петербургских гимназистов в возрасте от одиннадцати до восемнадцати лет, членов клуба любителей истории искусства.
Эти школьники из обеспеченных семей уже бывали в совместных учебных поездках в Берлине и в Греции, рассказывает одна из них, представившаяся как организатор Надя. Однако местное искусство, вырастающее прямо из земли, является уникальным, находит Надя, для группы которой Полисский читает импровизированную лекцию под открытым небом.
Свой художественный язык он нашел с помощью этого места, для чего ему пришлось долгое время жить здесь, рассказывает им Полисский, высокий мужчина с белой бородой и добрым лицом Николая Угодника, одетый в футболку с зелено-белым полосато-звездным флагом «Соединенных Штатов Сибири», художественным символом независимости российских провинций. Сначала он сделал целую армию снеговиков и показал ее и в Москве, затем ступенчатый зиккурат-холм из сена, все вместе с жителями деревни, которые помогали ему за небольшую плату, вспоминает художник. В это время Надя показывает фотографии этих произведений.
Для него важно, по его словам, не навязывать какому-то месту какой-то объект, как это, к сожалению, происходит во всему миру, а сделать местных жителей соавторами, говорит Полисский. Таким образом работы принимаются и охраняются. В рамках ежегодного фестиваля «Архстояние» тогда возникли долговременные постройки, такие, как сплетенная из ветвей трубочная конструкция «Beaubourg» на опушке леса, или окруженный деревянными башнями антенн клубок из балок под названием «Вселенский разум» на свободном поле, или на въезде в парк механистические «Белые ворота», деревянные колеса и спирали ступеней которых заклинают нашу веру. Правда строгий регламент национального парка допускает лишь крайне ограниченное вмешательство.
Полисский смеется, когда одна жительница Петербурга спрашивает его, не вырубаются ли при этом деревья. Природа чувствует себя здесь превосходно, прежде всего потому, что в отличие от советского времени поля здесь необработанные, уверяет он. Для защиты ландшафта, по его словам, приходится вырубать много деревьев. Кроме того постиндустриальная эпоха с ее бетонными руинами ставит перед художниками новые задачи. Примером может служить здание бывшего деревенского магазина «Сельпо», открытые стены которого Полисский и его помощники два года назад полностью покрыли толстым слоем щепок, закрепленных на стальных прутьях, так что сегодня все это выглядит как храм какого-то забытого культа.
И вообще надо жить с тем миром, какой есть, формулирует художник свое кредо. Поэтому у его дома, который узнаваем издалека по мощным кривым «колоннам» из массивных еловых стволов и фасаду в виде «танка» из дранки, нет стальных оконных ставней. Так как их бывший инвестор, олигарх в области мобильной связи Максим Ноготков, сбежал от своих кредиторов в Америку, Полисский и три куратора тем временем сами арендуют территорию заповедника. Полисский шутит, что для него самого является загадкой, как он выживает. потому что местное правление требует. чтобы он погасил часть долгов Ноготкова. Фактически у него статус партизана, и люди, принимающие политические решения, могут в любой момент запретить этот художественный парк, говорит Полисский.
Однако лэнд-арт лаборатория Полисского является не только магнитом для публики, но также и стратегическим ресурсом, который воскрешает российскую культуру бедности. Художник придает большое значение работе с природными материалами, которые не очень долговечны. Поэтому некоторые из его конструкций, такие как «Граница империи» — аллея из стел, украшенных двуглавыми орлами, или мощная «крепость» из хвороста по истечении нескольких лет были разобраны из-за разложения материала. В этом году летний фестиваль «Архстояние», в рамках которого будут представлены новые работы, проходит под подходящим к трудным временам девизом «Как надо жить?» Петербургское архитектурное бюро «Хвоя» соорудило на платформе на пруду квадратный без окон «дом с люстрой», которая размещена в стеклянном ящике на крыше и дарит свет внешнему миру свет, в то время как жилые комнаты остаются в темноте. Художница Виктория Чупахина создала из веток, сена и шерсти шарообразную «собачью будку» для одного или двух ищущих приюта. А архитектор Александр Бродский собрал из отслуживших свой срок бетонных заграждений черновые наброски новых «вилл». Студенты летней академии работают над сооружением общего помещения для учебных мероприятий и небольших конференций. Вместе с Полисским, который только недавно в рамках «Фестиваля японской культуры» вместе с тамошними рабочими высадил целый лес из бамбуковых стволов, их обучает и архитектор Мулл из университета в Брайтоне, который прославился своей работой в лагерях беженцев и тюрьмах.
Он не хочет воспитать победителей конкурсов, поясняет Мулл, от своих студентов он скорее ожидает, чтобы они были смелыми, могли работать в коллективе и с фантазией, но одновременно и осторожно. Урбанист, который принимал участие в создании московской архитектурной школы «Марш» и создал целую сеть вузов в Швеции, Южной Африке, Ирландии, хочет с помощью искусства, которое он определяет как творческую работу, противостоять разрушению социального сообщества. В лагерях беженцев в Измире и на Лесбосе он и его активные сторонники строили помещения, в которых потом можно было проводить школьные занятия для детей. В тюрьмах они организовали поддержку беженцам, чтобы приблизить отбывающих наказание к жизни за тюремными стенами. Для этих проектов, которые всегда использовались также для исследований, безусловно требовалось одобрение и
доверие местных властей, подчеркивает Мулл.
Так и новое помещение для мероприятий, которое сооружают пять британских и шесть русских студентов и одна латышка рядом с входом в природный парк Никола-Ленивец, должен в идеальном случае использоваться жителями деревни, которые без Полисского, возможно, вообще пропали бы из-за алкоголя. Студенты, которые проживают на своего рода молодежной турбазе в комнатах с несколькими кроватями, в восторге от интенсивного общения. Атмосфера — как в семье, восторгается москвичка Ирина Горбунова, которая несмотря на ранний подъем и долгий рабочий день чувствует себя вполне отдохнувшей. Студенты постоянно дискутируют, уверяет Горбунова, при этом у нее есть возможность объяснить западным европейцам свою страну. Например, то, что трудно научиться мыслить независимо, так как и политики, и телевидение систематически обманывают.
Лондонский садовник Артур Хобхоус, который хочет стать учителем, со своей стороны, в восторге от русских друзей. Хобхоус не доверяет тому, что рассказывают о России ведущие британские газеты, они отражают прежде всего интересы крупных концернов, считает он. Их наставник Мулл, который хочет Николу-Ленивца сделать с этой осени постоянным местом обучения, знает, что для его и Полисского планов требуется много этической выдержки и даже смирения. Но даже если у нас ничего и не получится, говорит он со смехом, то все же мы получим до этого огромное удовольствие.
