Ритм президентству Трампа задают не только его записи в Twitter, промахи и кадровые перестановки, но и провокации северокорейского режима. Сценарий выглядит каждый раз одинаково: Пхеньян проводит испытание ракет дальнего радиуса действия, а президент США угрожает корейцам, что, если те решатся на военную агрессию, последует губительный для них ответ американцев. Потом кто-то в администрации сдерживает президента и напоминает ему о том, как дорого обошлась Корейская война. Трамп смягчает риторику, ситуация на месяц-два успокаивается, а потом Ким Чен Ын устраивает новую провокацию.
На этой неделе цикл повторился. Во вторник северные корейцы запустили очередную ракету, которая преодолела 2,7 тысячи километров и, миновав в воздухе самый северный японский остров, Хоккайдо, упала в воды Тихого океана. КНДР впервые смогла создать ракету, которой на самом деле удалось перелететь Японию. Когда Пхеньян произведет ракету, способную достичь американского континента — лишь вопрос времени. В этом повторяющемся сценарии появился, однако, новый элемент: реакция России.
Заместитель российского министра иностранных дел Сергей Рябков заявил во вторник, что Москва крайне обеспокоена ситуацией в Корее и опасается эскалации напряженности. Еще в июле россияне реагировали иначе. Кремлевская дипломатия закрывала тогда глаза на баллистические испытания Пхеньяна, говоря, что тот располагает лишь ракетами средней дальности. Одновременно Рябков, придерживаясь прежней риторики путинского режима, заявил, что обострение ситуации на Корейском полуострове произошло из-за военных учений США и их союзников. Его начальник Сергей Лавров, находившийся во вторник в Объединенных Арабских Эмиратах, также подчеркнул, что резолюции Совета Безопасности ООН должны соблюдать как Северная Корея, так и все остальные страны региона.
С одной стороны, Кремль не хочет эскалации конфликта в Корее, с другой — в новом кризисе он видит шанс, чтобы укрепить свою позицию на международной арене. Россия была бы счастлива выступить в роли миротворца, способного достичь заключения устойчивого соглашения между Пхеньяном, Сеулом и Вашингтоном. Пострадавшей от санкций России на фоне продолжающегося кризиса по внутриполитическим соображениям нужны успехи, которые закрепят ее в роли глобального игрока. В связи с этим Москва в последние годы ведет политическое наступление в таких местах, как Ливия, Сирия или Афганистан.
Будут ли американцы заинтересованы в помощи такого посредника? Часть экспертов советует хотя бы рассмотреть такой вариант, ведь, чтобы склонить КНДР пойти на уступки, давления одного Китая может оказаться недостаточно. Как писал в мае обозреватель агентства Bloomberg Леонид Бершидский, Россия в случае необходимости будет способна стать вместо Китая основным экономическим партнером Северной Кореи, хотя сейчас объем товарооборота между этими двумя государствами не очень велик.
Во времена Горбачева ситуация начала меняться. На волне нормализации отношений с США Москва отказалась от открытой поддержки Пхеньяна. Благодаря ее давлению в 1980-х годах КНДР присоединилась к Договору о нераспространении ядерного оружия. Когда на Украине началась война, произошел перелом. Спустя два месяца после аннексии Крыма Россия списала Северной Корее 90% долга, а во время очередных провокаций Ким Чен Ына российская пропаганда начла обвинять в обострении ситуации США и их союзников.
Чего добивается Кремль? Российские элиты заинтересованы в том, чтобы северокорейское государство оставалось сильным в военном плане, поскольку оно выступает буфером, который отделяет Россию от находящихся в Южной Корее американских войск. Россияне не хотят, чтобы за их короткой (около 30 километров) границей с Северной Кореей появилось государство, в котором размещены силы США. С другой стороны, из-за общей границы Москва не хочет, чтобы КНДР была ядерной державой, которая обладает оружием массового уничтожения и средствами его доставки на большие расстояния.
Путинскому режиму наверняка хотелось бы использовать корейский кризис как козырь в решении проблемы Украины. При этом Москва заинтересована в появлении соглашения, гарантирующего хотя бы частичную денуклеаризацию КНДР в обмен на признание Пхеньяна Сеулом и Вашингтоном. Первому, согласно московским планом, следовало бы отказаться от стремлений к объединению Кореи и свернуть на курс политики сосуществования с Севером.
Готова ли администрация Трампа к таким переговорам с Россией? Вряд ли. Ей до сих пор не удается закрыть тему вмешательства Москвы в американские выборы, поэтому любые договоры с Путиным повредят имиджу Белого дома на внутриполитической арене. Вдобавок цена, которую назначили россияне, слишком высока, а способен ли Кремль на самом деле вынудить к чему-то КНДР, остается вопросом.
Российский медведь, конечно, не прекратит свою игру в Северной Корее. Вселяя в Пхеньян уверенность, что в случае необходимости тот сможет рассчитывать на российское вето в ООН или экономическую помощь, россияне провоцируют северокорейский режим поднимать ставки на международной арене. Даже если без Кремля корейскую проблему решить не удастся, его глобальная политика замораживает ее — в форме или патовой ситуации, или катастрофы.
