Стоимость евро вновь начала расти и во вторник, 29 августа, достигла уровня 1,20 по отношению к доллару. Отчасти это отражает восстановившееся здоровье европейской экономики. Отчасти — результат возвращения к проевропейской политике. Однако уже сейчас в Европейском центробанке есть те, кто испытывает опасения в связи с этим ускорением роста. Риск напрямую затрагивает Италию.
Уже несколько месяцев назад евро возобновил свой рост, и 29 августа он вновь достиг уровня 1,20 по отношению к доллару. Ранее он уже достигал его, но в глубоко иные моменты. Он стоил немногим меньше в первый день своего существования, 4 января 1999 года. Он стоил немногим больше в те дни, когда не находилось инвесторов, готовых делать ставку на его будущее, в июле 2012 года. Он стоил ровно столько же и в начале 2015 года, когда Европейский центробанк под управлением Марио Драги (Mario Draghi) собирался заявить о своей, наверное, самой дерзкой операции: кампании по созданию валюты для приобретения государственных и частных ценных бумаг, благодаря которой его инвестиционный портфель увеличился на более двух триллионов евро.
В сущности, евро уже слишком часто бывал на этом уровне, чтобы в преодолении этого порога можно было увидеть некий окончательный приговор. Мурашки бегут от одного только анализа проделанного им пути: в марте 2014 года евро стоил 1,39 долларов — намного больше, чем сейчас, — потом через год его стоимость упала намного ниже существующего уровня. Это обесценивание на 25% стало результатом решений, принятых Европейским центробанком, тех же решений, которым мы обязаны сегодняшней реабилитацией евро.
На этот раз, однако, в стоимости евро замешан еще один ингредиент, фактор политики. Это подчеркнул Ферруччо де Бортоли (Ferruccio de Bortoli) в воскресенье, 27 августа: сегодня в Европе антисистемные предложения кажутся избирателям немного невероятными; по сравнению с волнениями в Лондоне в связи с Брекситом или с Вашингтоном эпохи Трампа внезапно зона евро представляется островком стабильности.
Неслучайно, что наша валюта начала обходить доллар в апреле, когда стало понятно, что французы выбрали в Елисейский дворец Эммануэля Макрона, а не «сторонницу суверенитета» Марин Ле Пен; между первым туром президентских выборов и инаугурацией евро уже вырос на 3%. Свою роль сыграло также впечатление, что продвижение противников евро в Италии не привело ни к каким положительным результатам, да и выборы состоятся не так скоро. Многие несколько месяцев назад посмеялись бы над этими словами, но сегодня зона евро — это тихая гавань, надежная пристань для Запада.
Весь этот комплекс факторов возвращает европейскую валюту к ее фундаментальным ценностям последних 20 лет. Не стоит забывать, что каждый день со всего остального мира поступает запрос на евро на сумму около полутора миллиардов, только благодаря огромному избытку в зоне (по большей части в Германии) в обмене с другими экономиками.
Риск теперь состоит в том, чтобы считать все это простым бизнесом, исключительной нормой восстановления. Курс обмена меняется столь быстро, что в Европейском центробанке уже вновь возникло «беспокойство» относительно продолжения этой тенденции. Есть еще и вопрос, касающийся Италии, потому что здесь скорость выхода из кризиса вдвое ниже. До 29 августа, когда еврозону в полном составе нужно было вытаскивать из двойной рецессии, линия Европейского центробанка и курс валюты были идеальны для более медленного вагона. То есть нашего.
Сегодня баланс смещается, последний в очереди уже не может диктовать скорость всем остальным. Или мы, итальянцы, наберем обороты, или вскоре мы заметим, что в новом валютном миропорядке мы отстаем от всех остальных.
