В любом сложном политико-финансово-правовом скандале обязательно наступает такой момент, когда история становится настолько запутанной, что мы легко упускаем из виду то, что действительно важно. Новые факты продолжают просачиваться, еще больше сбивая нас с толку. А длинный список действующих лиц начинает напоминать список персонажей русского романа. Между тем прочие новости продолжают требовать нашего внимания.
Именно в таком положении мы оказались теперь, если говорить о расследовании связей президента Трампа и России. Ураган «Харви» обрушился на Техас, вытеснив собой новости о взаимоотношениях Трампа с Россией. Тем не менее, этим новостям стоит уделять пристальное внимание. Новые разоблачения кажутся — по крайней мере пока — скорее политической бомбой, чем проблемой правового характера, однако между ними существует тесная взаимосвязь. Вспомните, сколько государственных чиновников подвергли себя правовому риску, пытаясь спрятать свои политические тайны.
Итак, что мы знаем сегодня, чего мы не знали неделю назад.
Принимая участие в президентской гонке, Трамп одновременно с этим — тайно — пытался реализовать свои финансовые интересы на территории иностранного противника. И не просто противника, а России — страны, которую прежний кандидат от Республиканской партии назвал «геополитическим врагом США номер один». И не просто пытался реализовать свои финансовые интересы, а активно добивался помощи как минимум от одного высокопоставленного российского чиновника, при поддержке которого он надеялся получить одобрение российского правительства.
Повторюсь: это ненормально. Если вы претендуете на пост президента, вы не можете — вам не следует — использовать свой статус кандидата в качестве инструмента для реализации деловых возможностей. Вы не должны — даже если вероятность победы крайне мала — ставить себя в такое положение, в котором вы финансово зависите от враждебно настроенной иностранной державы.
Проект строительства Трамп-тауэр в Москве — это не просто очередное проявление беззастенчивого стремления использовать свое положение, подобное попыткам использовать журналистский корпус предвыборного штаба для рекламы открытия поля для гольфа в Шотландии. Этот проект представляет собой нечто, гораздо более тревожное, даже непатриотичное.
Когда издание Washington Post впервые сообщило новости о несостоявшейся сделке, можно было счесть это предложение всего лишь бравадой Феликса Сейтера (Felix Sater), владельца компании-застройщика российского происхождения, который активно продвигал эту сделку. «Наш человек может стать президентом США, и мы сможем это провернуть», — написал Сейтер в электронном письме исполнительному вице-президенту компании Трампа Майклу Коэну (Michael Cohen), о чем сообщило издание New York Times.
Но, как выяснилось, дело было не только в том, что Сейтер самостоятельно действовал от имени Трампа. Далее Washington Post сообщила, что в январе 2016 года Коэн написал письмо пресс-секретарю Путина Дмитрию Пескову в попытке сдвинуть эту сделку с мертвой точки, что Коэн трижды обсуждал этот проект лично с Трампом, и что от этого проекта отказались, когда стало ясно, что российское правительство не даст своего разрешения.
Компания Трампа Trump Organization не только пыталась тайно реализовать эту деловую возможность, она — то есть сам Трамп — активно вводила общественность в заблуждение. Представьте себе, насколько резче могла отреагировать общественность на похвалы Трампа в адрес президента России Владимира Путина в то время — «он управляет своей страной и он, по крайней мере, — лидер, в отличие от того, что мы видим в нашей стране» — если бы она знала, что Трамп только что подписал с одной российской фирмой договор о намерениях на строительство Трамп-тауэр в Москве.
По мере того как вопросы вокруг связей Трамп с Россией становились все противоречивее, он каким-то образом избегал упоминаний о сделке, от которой он только что отказался. «Для протокола: у меня нулевые инвестиции в России», — написал Трамп в Твиттере в июле 2016 года. В январе, когда он готовился к инаугурации, он снова повторил: «Меня ничто не связывает с Россией — ни сделки, ни займы, ничто!» Сразу же вспоминается Билл Клинтон.
В своем интервью New York Times этим летом Трамп попытался преуменьшить свои финансовые интересы в России: «Вполне возможно, есть какой-то дом или что-то подобное — я продаю множество домов, и какой-нибудь россиянин может купить такой дом — кто знает?.. Говорят, мне принадлежат некие здания в России. Это неправда. Говорят, я зарабатывал деньги в России. Это неправда. Это не про меня. Я этим не занимаюсь. В течение многих лет я рассматривал возможность заключить сделку в России, но я так ее и не заключил». Сюда же относится та сделка, которую он пытался заключить в период предвыборной кампании и о которой он забыл упомянуть.
Мы уже привыкли к тому, что Трамп использует свое положение в корыстных целях — от увеличения членских взносов в Мар-а-Лаго в два раза до извлечения прибыли из принадлежащего правительству отеля в Вашингтоне. Но здесь речь идет не просто о жадности. Здесь встают серьезные вопросы о том, может ли отношение Трампа к Путину и России каким-то образом определяться не ключевыми интересами его страны, а желанием увеличить прибыль его компании.
