Выбросите прочь все ненужные вещи, и жизнь станет счастливее — так утверждает минимализм, популярное движение нашего времени. Но наша жадность к имуществу на самом деле связана с тем, что мы недостаточно уважительно относимся к материальному.
«Мы забили все комнаты под завязку, но там все равно гуляет ветер», — поет Томас Андерссон Вий (Tomas Andersson Wij) в песне «Блюз из Швеции». Привилегированному представителю западного мира легко здесь, в этом сосущем чувстве пустоты, узнать себя.
Материальный переизбыток, все эти гаджеты и безделушки, которые мы покупаем, не делают нас счастливее ни на грамм.
Конечно, вряд ли то, что счастье не купишь, — это какое-то особо глубокое или интеллектуальное осознание. По большому счету, в этом сходятся все религии и философские учения. Мы скорее достигнем гармонии и длительного удовлетворения, освободившись от потребности в материальных вещах. Желание, как сказал умный Будда, есть источник страдания.
Движение минимализма, которое разрастается в последние годы, можно рассматривать как продолжение этой древней традиции мудрости. Это естественная реакция на порой доходящую до абсурда культуру потребления, которая, как мы все в глубине души знаем, вредна и для наших душ, и для планеты, отданную в наше распоряжение.
Поэтому не слишком удивительно, что становится все больше блогов и книг, посвященных теме минимализма: этой осенью, например, «Вещи: пора сбрасывать» (Prylbanta) Элизабет Бюстрём (Elisabeth Byström) и Юхана Эрнфорса (Johan Ernfors).
Это движение, если вкратце, сводится к тому, чтобы избавиться от всех избыточных вещей, которые у вас есть, осознать и взять под контроль свои шаблоны потребления и таким образом начать жить более простой и, будем надеяться, счастливой жизнью.
Американские минималисты Райан Никодемус (Ryan Nicodemus) и Джошуа Филдс Миллбёрн (Joshua Fields Millburn), чье путешествие можно проследить в документальном фильме «Минимализм», подытоживают это в одном из часто повторяемых ими девизов: «Любите людей, используйте вещи. Наоборот никогда не работает».
Конечно, легко подписаться под такой формулировкой. Само собой, мы не должны любить мертвые вещи так же, как любим наших живых, одушевленных ближних.
Можно также спросить себя, не вещи ли мы как раз любим, и не людей ли используем, когда закрываем глаза на то, что та одежда, которая, возможно, прямо сейчас на нас, была сделаны детскими руками в Бангладеш. На что общество и культура, которые позволяют существовать такому порядку, направляют свою любовь — на вещь или на человека?
Чистый материализм, будь он мотивирован правой или левой идеологией, капитализмом или социализмом, всегда заканчивается овеществлением и использованием человека. В то же время можно задаться вопросом, не является ли этот материализм, эта зацикленная на вещах потребительская культура, от которой нас пытаются вылечить минималисты, как раз результатом не слишком высокой оценки материального, а напротив, его недооценки?
В документальном фильме «Минимализм», который можно посмотреть на канале Netflix, Джошуа Филдс Миллбёрн (Joshua Fields Millburn) говорит, что в своем доме он сохранил только те вещи, у которых есть какая-то функция или которые каким-то образом приносят ему радость.
Или, как это выражает гуру уборки Мари Кондо (Marie Kondo), чьи бестселлеры научили читателей избавляться от всех лишних вещей: «Искрится ли оно радостью?»
Конечно, в таком отношении нет ничего плохого. Действительно, зачем нам больше вещей, чем на самом деле нужно? В то же время высказывание Миллбёрна обнажает ключевую проблему современного отношения к материальному: материальное имеет лишь ту ценность, которую мы ему приписываем, оно не ценно само по себе.
Если у вещи нет функции или если она не обладает для меня эмоциональной ценностью, ее можно выбросить. Именно абстрактные, экономические или эмоциональные ценности, изобретенные человеком, определяют, как мы относимся к вещи.
Но когда дело доходит до реальности, мы не придумываем истинную ценность. Мы ее открываем. Физическое, материальное обладает ценностью и независимо от нас. И ценность заложена не только в абстракциях.
Возьмите, например, человека — в высшей степени материальное существо (если не вещь). Хотя мы часто говорим, что главное — внутри, мы бы никогда, если хорошенько поразмыслить, не осмелились утверждать, что ценность человека абсолютно ничего общего не имеет с его телом, что она заключается только в его душе или в том значении, которое мы приписываем этому человеку.
Уникальный характер человека, а в этом отношении — и всего мира, основан на том, что они — дух и материя в неразрывном сочетании.
Именно здесь, возможно, и заключена самая большая опасность таких движений, как, например, минимализм, которые стремятся провести чистку среди телесных и материальных привязанностей человека: они легко склоняются к дуализму. И пуританству.
Идейная и религиозная история продемонстрировала несколько примеров движений, которые хотели жестко разделить тело и душу, дух и материю. Когда проводится такое разделение, тело и материя становятся чем-то отягчающим, чем-то грязным, чем-то, от чего надо избавиться, чтобы душа могла освободиться.
Свобода, однако, не достигается посредством подобного дуалистичного мышления. Мы абсолютно правы, пытаясь, подобно минималистам, освободиться от чрезмерной привязанности к материальным вещам. Будда сказал, что в желании — корень страдания. Отец церкви Августин сказал бы, что это идолопоклонничество, это наше почитание сотворенной вещи превыше Творца, — источник наших проблем.
Это, однако, не значит, что сотворенная вещь — это зло. Наоборот, материя — это нечто очень хорошее. Мы должны уважать ее, но не поклоняться ей.
Правильного отношения к материи мы достигаем, когда осознаем, что действительность не дуалистична. I am hanging in the balance of the reality of man («Я повис в неопределенности этой человеческой реальности»), поет Боб Дилан в одной из своих самых прекрасных песен (Every grain of sand). Человек живет на разделе между духовным и материальным. Его жизненную задачу можно сформулировать так: держи равновесие. Ключ к гармонии — не отдавать предпочтение одному перед другим. Истина почти всегда включает и то и другое.
Конечно, иногда бывает полезно сбросить лишние вещи, чтобы лучше сохранять равновесие между праздником и постом. Непрерывно постящийся пуританин, однако, рискует впасть в дуализм, превратив хорошее в плохое. Но поститься — это не значит сказать «нет» плохому, это значит научиться не злоупотреблять хорошим.
