Финские ветераны войны ставят под сомнение официальные записи в полевых журналах об отступлении финнов во время сражений в районе Белоострова летом 1944 года.
«Я ничего не подвергал цензуре. Они сами хотели рассказать обо всем, и это было самое подходящее время».
В июне 2016 года писатель Петри Пиетиляйнен (Petri Pietiläinen) держал в руках список имен. Он хотел объехать всю страну, чтобы записать рассказы ветеранов войны, сражавшихся в Первом пехотном полку (JR 1). В списке было 70 имен.
Пиетиляйнен и представитель организации, занимающейся вопросами сохранения наследия JR 1 Йонни Йестраниус (Jonny Gestranius) нашли на сайте Fonecta имена всех бывших служащих полка и позвонили каждому. (Fonecta — сайт с адресами и телефонными номерами граждан и организаций Финляндии, а также картами, — прим. перев.)
«Если мы слышали в трубке, что „номер не существует", то делали вывод, что ветеран уже умер. Однажды кто-то ответил три раза, но слов совсем нельзя было разобрать. Человек явно был в очень плохом состоянии», — рассказывает Пиетиляйнен.
В конце концов, нашлось 30 способных к беседе ветеранов. Никто из них не отказался дать интервью.
«Некоторые из них никогда не рассказывали о войне даже своей семье. Теперь, когда речь зашла о Первом пехотном полке, они ощутили чувство единства».
Время — главный враг
Было записано 22 интервью, ставших основой для, вероятно, последней подобной книги. В работе «Один полк, сто историй» (Yksi rykmentti, sata tarinaa) финские ветераны делятся своими воспоминаниями о войне. Злейшим врагом Пиетиляйнена было время, поэтому он использовал также записи о ветеранах, сделанные им раньше. На чердаке одного дома он обнаружил десятки старых писем. Кроме того, были найдены дневники и воспоминания солдат, которые он также использовал в книге.
«Пока писалась книга, некоторые ветераны умерли. В Лахти мы трижды пытались взять интервью у столетнего ветерана, но каждый раз, когда мы приезжали, он спал. В Хельсинки мы не успели взять интервью у одного ветерана, потому что в течение месяца ему стало плохо, и он умер. Мы бежали наперегонки со смертью».
Обычно дверь открывал очень скромный ветеран, который сразу же начинал с того, что от него мы не услышим никакой героической истории. По словам Пиетиляйнена, истории старых мужчин разбивали его сердце.
«Воспоминания заставляли многих из них рыдать. Мы были очень тронуты их откровенностью. Они отважились ругать Маннергейма и своих командиров и рассказывали истории о начальниках, у которых не выдерживали нервы, и они были готовы расстрелять всех своих людей».
Ветераны говорили, что командование предало их во время развернутого наступления в районе Белоострова в 1944 году.
Высокомерные офицеры
Солдаты Первого пехотного полка прибыли на передовую в район Белоострова в середине мая 1944 года, когда другой полк покинул позиции. Солдаты удивлялись, почему оборонительные позиции находятся в таком ужасном состоянии, хотя о готовящемся наступлении давно знали из сообщений разведки.
Кроме этого, часть позиций находилась на открытой территории ниже мест, где находился враг, и были полностью открыты для огня советских войск.
«Пулеметные гнезда словно ребенок делал, они были прикрыты ветками». (Мартти Паркконен, Martti Parkkonen)
«Сначала всегда строили шикарные помещения для начальства, а не укрепления второй линии обороны». (Матти Мякинен, Matti Mäkinen)
По словам ветеранов, офицеры относились к подчиненным высокомерно. По мнению многих, командиры батальонов вели бессмысленную и даже вредную борьбу за звание лучшего командира. Например, во время наступления стремились с ненормальной четкостью выдерживать скорость.
Маршал Маннергейм, по словам ветеранов, был плохо осведомлен о том, что происходит в районе Белоострова.
«Говорят, что 9 июня Маннергейм отправлялся на обычную утреннюю прогулку на лошади в Миккели. Его денщик вел лошадь под уздцы. Вдали слышался сильный грохот. Маршал и денщик решили, что это далекий гром. Все это происходило в Главной ставке». (Отто Кангас, Otto Kangas)
Никто не взял на себя ответственность
Воспоминания ветеранов войны о событиях в районе Белоострова отличаются от того, что писали в сводках и полевых журналах командиры Первого пехотного полка. В полевых журналах хорошо организованный оборонительный бой и спланированное отступление описываются следующим образом:
«Первый пехотный полк не пустился в бегство. Отступление происходило шагом, но на широком фронте не было возможности остановить движение вплоть до подходящей точки на местности. Разговоры о безудержном бегстве и панике — ложь». (Командир Тауно Вильянен, Tauno Viljanen)
Однако, по рассказам ветеранов, контроль полностью отсутствовал. Оставшиеся в живых солдаты сообщают о панике и хаосе, в котором никто не хотел брать на себя ответственность. Они ждали приказа об отступлении, но он так и не пришел.
«Там не было больше никого. Все погибли. Когда никого не осталось, я ушел». (Вильо Куукка,Viljo Kuukka)
«В хаосе наступления руководство исчезло. А простые рядовые смотрели только туда, куда указывало солнце, — на запад. При первой возможности они прыгали в грузовики или в поезд». (Микко Сойлле, Mikko Soille)
Многие рассказывают, что руководители теряли голову от напряжения.
«Знакомый капитан из штаба, обезумев, размахивал пистолетом и кричал: „Мы будем воевать здесь! Каждый, кто уйдет без моего разрешения, будет расстрелян!"» (Вейкко Пюстюнен, Veikko Pystynen)
«Наверное, он совсем чокнулся, когда увидел, что я не подчинился приказу. Он собирался меня застрелить! Вейкко меня спас, отобрав у него оружие». (Вейкко Хямяляйнен, Veikko Hämäläinen)
Пиетиляйнен доверяет рассказам ветеранов, потому что их истории очень похожи.
«Все рассказывали только о панике на последнем этапе. „Я остался один, и никто не пришел сказать, что надо отступать". Никто не командовал войсками. Последние оставшиеся в живых уходили поодиночке, когда русский танк уже оказывался на крыше блиндажа».
Полевые журналы полка остались на поле боя. Официальные полевые журналы были написаны спустя три недели после наступления, потому что настоящие не успели забрать с собой. Пиетиляйнен с сомнением относится к этим записям.
«Являются ли они исторически достоверными? Где правда? Я больше доверяю рассказам человека о том, как он боялся, дрожжал и ждал, что кто-нибудь придет и скажет ему: „Беги!" Те, кто остался ожидать приказа об отступлении, сейчас лежат в песках Белоострова».
«Я убил этих поганых русских»
В своих историях ветераны признаются в совершении военных преступлений. В особенности на начальном этапе наступления безжалостно убивали вражеских пленных и советских солдат.
«Командир роты приказал мне бежать за солдатами. Я перекрыл дорогу, и они оказались в западне. Плохо им пришлось. Когда ночью мы лежали у засеки, я подумал о бессмысленности всего этого. Той ночью я решил, что не буду ничего брать на себя, а буду делать только то, что приказывают. Вечером сделал все, что требовалось, и никогда не вспоминаю о том, что сделал». (Вейкко Куяла, Veikko Kujala)
Солдаты вели себя в этой ситуации совершенно по-разному. Некоторые могли взять себе даже не одного, а двух пленных и позже хвалились, что «убили этих поганых русских». Но все же многие говорили, что им было не по себе от этого задания. Например, артиллерист, младший сержант Аарне Аалтонен (Aarne Aaltonen) рассказывал, что моральные принципы не позволяли ему убивать.
«Он считал, что так нельзя поступать даже на войне. Они все же не обвиняли других, потому что все находились в одинаковом положении. Мне кажется интересным тот факт, что они смогли рассказать о сложных моральных проблемах и объяснить, почему так произошло», — говорит Пиетиляйнен.
В книгах — ни слова о панике
В военной литературе ничего не говорится о переживаниях и мыслях отдельных солдат. Также стыдливо избегают неприятных для финнов вопросов. Например, расстрелы финскими солдатами советских военнопленных упоминаются вскользь.
«На мой взгляд, их не замалчивали, но и не поднимали из-за них большого шума. Говоря о том, что происходило летом 1944 года, надо помнить, что противник занимался тем же», — говорит профессор Национального университета обороны Финляндии Янне Мякитало (Janne Mäkitalo).
В собственной книге Мякитало и Юкки Вайнио (Jukka Vainio), вышедшей в 2013 году под названием «Прорыв в районе Белоострова: Первый пехотный полк» (Valkeasaaressa läpimurto — jalkaväkirykmentti 1 jatkosodassa) эти вопросы также остаются на втором плане. По мнению Мякитало, рассказы ветеранов позволяют получить сведения, которых не было в официальных источниках.
«Полевые журналы рассказывают об этом по-своему, и у военной истории — своя версия. Я стремился дать общую картину. Кроме того, мы очень спешили — хотели, чтобы ветераны успели прочесть книгу. Если бы я выставил эти события в плохом свете, это не сделало бы им чести».
Мякитало не согласен с Пиетиляйненом в том, что рассказы ветеранов противоречили бы записям в полевом журнале полка. Он говорит, что полевые журналы не передают картины спланированных сдерживающих боев или отступления.
«То, что ветераны рассказывают о панике, в полевые журналы, конечно, не заносилось. В них все же говорится о том, что линии были прорваны, войска перешли на линию обороны, но и оттуда им пришлось уйти под натиском противника».
Культура молчания нарушена
В последние годы ветераны стали все более откровенно рассказывать о своем военном опыте. Стало известно об употреблении солдатами наркотиков, в особенности членами разведывательных отрядов, о психических заболеваниях, которые не давали многим покоя и в послевоенные годы.
«О проблемах с наркотиками, употреблении первитина молчали, так же, как и том, что происходило, когда сражавшийся в течение четырех лет в нечеловеческих условиях мужчина возвращался домой. Затем все это было похоронено под приукрашенными героическими историями 60-х годов», — рассказывает Пиетиляйнен.
Культура молчания процветала во времена холодной войны и политики финляндизации. По словам военного профессора Янне Мякитало, ветеранов осуждали, когда они просили, например, государственные пособия, чтобы пройти курс реабилитации.
«Им советовали не соваться. Все это не способствовало написанию воспоминаний о войне. То же касается и воспоминаний лотт. Форму лотт и ордена хранили в укромном месте».
Обстановка начала меняться в 1980-х годах. Сейчас мы находимся на таком этапе, когда, например, ветераны Первого пехотного полка решаются критиковать оружие и командование.
«О командирах написаны книги, и они сами писали книги, в которых оправдывали свои поступки. История на микроуровне, мир одного единственного простого человека стал важен только сейчас. Жаль, что это произошло так поздно», — говорит Пиетиляйнен.
Военный профессор Янне Мякитало считает, что замалчивание неприятных вопросов или возложение ответственности на плечи других является характерной чертой всех воспоминаний. Авторы подчеркивают собственные успехи, а иногда и приписывают себе успехи других.
«Уже в 1950-х один офицер писал, что ему надоело читать воспоминания высших офицеров. Они так красочно рассказывают о событиях и выставляют главных действующих лиц в таком положительном свете, что эти рассказы абсолютно не имеют никакого отношения к реальной военной истории», — говорит Мякитало.
К рассказам ветеранов Мякитало относится также с некоторым опасением. Ведь они — очень пожилые люди, а времени с тех событий утекло достаточно.
«Память часто хранит не только пережитое человеком, но и услышанную им от других или прочитанную информацию. Ветераны Первого пехотного полка никоим образом не могли услышать или испытать все то, о чем они говорят в своих интервью. 20-летний солдат, оказавшийся в районе Белоострова, не думал о потерянных Главной ставкой месяцах, он находился под шквалом огня. После войны он услышал об этом на встречах ветеранов или прочитал в книгах о войне».
Упрямый народ
Недавно финская телерадиокомпания Yle рассказывала об американцах, которые удивляются интересу финнов к войне. По мнению Мякитало, это интересная точка зрения.
«После 1945 года американцы вели другие войны, о которых они сейчас могут вспоминать. Я хорошо понимаю, что нас в Финляндии войны интересуют именно сейчас, когда мы можем еще услышать рассказы последних ветеранов».
Война оказывает большое воздействие на национальное самосознание, даже если уже давно продолжается мирный период.
«В свое время Паасикиви сказал, что нация, которая не может защитить себя, не заслуживает независимости. На протяжении всей своей истории мы были упрямым народом. Есть много примеров сражений, в которых ситуация складывалась не в нашу пользу, но мы смогли отстоять то, что нам принадлежит. В Европе есть народы, которые сделали другой выбор: сопротивление было очень непродолжительным, или его вообще не было». (Юхо Кусти Пассикиви, Juho Kusti Paasikivi, — седьмой президент Финляндии — прим. пер.)
По словам Петри Пиетиляйнен, когда-то он тоже думал, что Финляндия словно погрязла в войне.
«Сейчас я считаю, что у каждой нации должны быть свои великие повествования. Выражение „погрязнуть в войне" здесь плохо подходит: мы занимаемся анализом истории. Сейчас мы достигли баланса и начали говорить о том, как было на самом деле. Это не означает, что мы погрязли в войне. Во всем надо разобраться».
