В Судный день, 6 октября 1973 года, в два часа дня, одновременным наступлением египетских войск с юга и сирийских с севера началась самая тяжелая и кровопролитная война Израиля. Ни об одной израильской войне не написано, не сказано, не снято столько, сколько об этой. И почти в каждую годовщину, в канун Судного дня (даты у нас отмечаются по еврейскому календарю), появляются новые публикации, свидетельства, подробности. Не станет исключением и нынешняя.
Но я сейчас — о другом. О чем обычно в канун той войны не говорят — то ли намеренно, то ли по сложившейся традиции. И о самой этой традиции. Речь об отношении израильтян к одному из самых драматичных эпизодов своей истории. А если честно и сразу — о том, как и почему мы сами у себя украли победу.
Войну Судного дня принято вспоминать в Израиле как пример жестокого провала. Она — вечный повод для самобичевания, раскаяния и скорби. На нее навсегда наклеен негативный исторический ярлык.
Она действительно начиналась крайне неудачно для Израиля. И для людей, переживших ее, потерявших родных и друзей, искалеченных, побывавших в плену — египетском и самом страшном, сирийском, эта рана никогда не затянется. Есть основания для скорби и материал для разбора ошибок.
Но это была война. Которую не мы начали. А если бы начали мы, как планировалось, упреждающим ударом, не было бы тех первых страшных дней, которые только и вспоминают теперь в рассказах о ней. А на войне, как на войне, — солнце не всегда на твоей стороне.
Вынесем за скобки сегодняшнюю победную истерию в России, но что было бы с самосознанием советских людей и в том числе ветеранов Великой Отечественной, одолевших Гитлера страшной ценой, если бы при упоминании о ней вспоминали бы только хаос и драп 1941-го, а не торжество 1945-го?
С войной Судного дня мы поступаем именно так. Историческая правда, национальная гордость, уважение к памяти павших и к вкладу сражавшихся на ней требуют восстановления справедливости. Это была великая победа Израиля, тем более ценная, чем труднее она досталась. Пора провести работу над ошибками в отношении ее. На этот раз — не ошибками, допущенными в самой войне Судного дня, чем постоянно занимается израильское общественное мнение, наука и СМИ, а ошибочным отношением к ней.
В короткой истории Израиля было немало войн — и официальных и скромно называемых военными операциями, но исключительно мало — признанных побед. Министр обороны Израиля, тоже озабоченный этой проблемой, которую он признает важнейшей для национального духа, выступая на недавнем Всемирном антитеррористическом форуме в Герцлии, назвал только одну — в Шестидневной войне. Наша гипертрофированная, самоедская скромность удаляет самую трудную и убедительную победу даже из перечня.
Израиль не проиграл ни одной войны, иначе его бы уже не было. Но во всех выигранных войнах мы находим основания не признавать своей победы.
Войну за Независимость списываем на недоразумение. По поводу Первой ливанской — первой современной войны, на которой учился воевать в новых условиях весь мир, — вспоминаем только Сабру и Шатилу и посыпаем голову пеплом. Даже в такой очевидной победе, которая одержана в Шестидневной, нашли повод для скорби — это тогда мы захватили территории, которые нам так мешают, и оккупированную иорданцами часть Иерусалима с Храмовой горой — вечное яблоко раздора.
А война Судного дня — вообще классический пример отказа от победы, уже одержанной.
Победа — важнейший фактор национального самосознания и подъема национального духа. Пренебрегать им — непростительная растрата достояния нации. Надо разобраться, почему это раз за разом происходит с нами, и вернуть утраченное. А в следующей войне — победить так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в этом. И прежде всего — у нас самих.
