Профессор философского факультета из Белграда Никола Самарджич рассказывает в интервью порталу Avangarda о радикалистской политике, которая возродилась в Сербии в самом начале распада Югославии. Также профессор говорит о политике Александра Вучича, который окружил себя «людьми самого низкого этического и интеллектуального уровня» и через них делает провокационные заявления. «Эти высказывания вскоре становятся темами для обсуждения и в среде оппозиции, и среди соседей. И тогда у Вучича появляется возможность решать текущие проблемы, демонстрируя, что он умеет это делать и вообще является единственным, кого они беспокоят».
Никола Самарджич говорит о проблемах Боснии и Герцеговины, которая «сегодня разделена не только линиями разграничения народов. Для достижения своих нелегитимных интересов Боснию и Герцеговину поделили как минимум две крупные антилиберальные и антидемократические державы — Россия и Турция. Что касается отношения Сербии к Боснии и Герцеговине, то реальной проблемой Белграда является так называемый косовский вопрос, который Александр Вучич старается закрыть, время от времени прячась за Милорадом Додиком».
Профессор комментирует давление со стороны России и роль Москвы на Балканах. Кремль дает понять, что именно политик вроде Додика — идеальный лидер для всех сербов в регионе. И «по этой логике сербским лидером в Боснии и Герцеговине должен быть какой-нибудь болван, медведь с огромной головой, неуч, примитивный и агрессивный. Кроме того, Москву устраивает любой, кто погряз в коррупции».
Никола Самарджич комментирует политику ЕС, подчеркивая, что «многие годы высокопоставленный представитель ЕС Федерика Могерини проводила исключительно миролюбивую политику в отношении Москвы, из-за чего в какой-то момент работа Могерини в должности ставилась под сомнение. Могерини слаба и неубедительна. Она не подает примера и неуспешна. Кроме того, нельзя забывать, что российские и китайские нелегитимные интересы постепенно реализуют коррумпированные шовинистические правительства, в том числе в Греции и Венгрии. Схожие тенденции, которые мы необдуманно называем всего лишь авторитарным популизмом, прослеживаются в Чехии, Словакии, Польше, в восточной части Германии. В связи с этим России и Китаю не составляет большого труда глубоко проникнуть в экономику и политику Западных Балкан».
Об отношениях Германии и России белградский профессор говорит следующее: «Недавние выборы в Германии подтвердили, что Die Linke („Левые") и „Альтернатива для Германии" (AfD) являются троянскими конями путинской гибридной войны. Эти партии, используя „Зеленых" и их антиамериканские настроения, а также с помощью социал-демократов отрицают не только постулаты европейской либеральной демократии, но и зверства, творимые на Украине, и насильственное отторжение Крыма. Эти люди также применяют основные имплицитные средства путинской гибридной войны, вещая о коррумпированности европейских чиновников, распространяя лживую информацию и нелегитимные мнения посредством марионеточных СМИ».
Ровно через десять лет после того, как учебник истории для третьего класса гимназии, автором которого стал профессор белградского философского факультета, историк Радош Люшич, был написан и утвержден, в сербском обществе разгорелся скандал. Выяснилось, что в спорном учебнике, по которому на протяжении целых десяти прошедших лет учились сербские школьники, «нет ни одного положительного утверждения о соседних народах и этнических и религиозных меньшинствах». Учебник профессора Люшича, как сообщили на прошлой неделе, «изобилует стереотипами и оскорблениями в адрес народов, которые проживают по соседству, и национальных и религиозных меньшинств в самой Сербии». Сообщается, что в учебнике Радоша Люшича, к примеру, написано, что черногорцы являются «частью сербского народа и у них сербское этническое происхождение».
«Православие, Россия и Сербия — вот три важнейших фактора в истории Черногории. Черногорцы присягали всем трем, но не искренне, а по необходимости», — пишет автор.
Он приводит мнение русского слависта Александра Ф. Гильфердинга о том, что «боснийские славяне приняли ислам из материальных соображений и позднее стали гипертрофированно ревностными поборниками своей веры». Сам профессор Люшич, когда пишет о боснийцах, заключает, что «ренегат невольно превращается в фанатика своей новой религии только чтобы перед самим собой оправдать собственное отступничество».
Что же в приведенных мнениях спорно? Какая именно часть? Почему сербскую общественность вдруг настолько возмутили высказывания профессора Люшича, если понятно, что огромная доля этого самого общества придерживается такого же мнения о соседних народах и этнических и религиозных меньшинствах? А быть может, думает еще хуже.
То, что через десять лет после написания учебника в Сербии вдруг увидели проблему во мнении его автора, по словам профессора философского факультета университета Белграда Николы Самарджича, подтверждает «всю духовную и интеллектуальную бедность сербских интеллектуальных кругов».
«Все ожидали удобного случая. Ведь, несмотря на то, что в учебнике Люшича действительно много примеров явных, буквально комичных стереотипов о наших соседях, они безобидны как послание. Учебник все-таки используется в Сербии, хотя он коварно и менее очевидным образом подстрекает к этнической и религиозной ненависти и нетерпимости. Вместе с тем по-прежнему является вопросом, не развиваются ли этнические и религиозные стереотипы именно благодаря официальной школьной программе, учитывая, что учебники, прежде всего, пишутся не для учеников, а для учителей. Наконец, судя по социальным сетям и отдельным манифестациям, мне кажется, что наше прошлое и этнические взаимоотношения с соседями во многом связаны с нашим собственным разочарованием, — говорит профессор Самарджич. — Факт в том, что национальная ненависть и межнациональная толерантность быстро сменяют друг друга. В середине 80-х годов этническая дистанция между нациями, которые образовывали стержень и югославской интеграции, и югославской дезинтеграции, была практически незаметна. Я, разумеется, имею в виду сербско-хорватские отношения, которые изменились всего за несколько лет. Некая новая политика тоже способна за короткое время нормализировать эти отношения, точнее, свести существующий этнический разрыв до приемлемых размеров».
— AVANGARDA: Предвещает ли какие-то желаемые изменения в политике характер тех заявлений, которые время от времени делают министры Александр Вулин, Ивица Дачич и Небойша Стефанович, говоря о соседних государствах?
— Никола Самарджич: На Балканах так называемая большая политика зачастую обусловлена предположением, что проще всего популярность можно завоевать, увеличивая этническую дистанцию и проявляя собственную агрессию. И власть, и оппозиция делают в основном ставку на единственный стереотип: о том, что сербы как народ выше других, что у них особая роль, что они — «лидеры» региона и в прошлом подвергались организованному и целенаправленному насилию и прочее.
Чтобы подчеркнуть свое личное лидерство, Александр Вучич окружил себя людьми самого низкого этического и интеллектуального уровня, которым делегирует возможность делать провокационные заявления. Эти высказывания вскоре становятся темами для обсуждения и в среде оппозиции, и среди соседей, и тогда у Вучича появляется возможность решать возникшие проблемы, демонстрируя, что он умеет это делать и вообще является единственным, кого они беспокоят. И раз уж мы говорим об этом роде политики и риторики, нельзя забывать, что свою роль играет вековая традиция радикальной партии.
— О чем конкретно речь?
— В конце 80-х годов, после восстановления многопартийной системы, в Сербии, больше, чем где-либо, создавались радикальные и радикалистские партии. Новые политические лидеры того времени явно рассчитывали на радикалистскую традицию, как Социалистическая партия Сербии Слободана Милошевича делала ставку на традицию коммунизма. И это неслучайно. Радикализм в Сербии всегда опирался на необразованное, неграмотное и крайне бедное сельское крестьянское население, которое было восприимчиво к социальной демагогии и выпячиванию особых этнических качеств. Внешняя политика радикалов опиралась на Россию, иногда — на Францию, потому что в ней царили антигерманские настроения. Россия и Франция втянули Сербию в Первую мировую войну, а клерофашисты и коммунисты — во Вторую.
Радикалистская политика, как я уже говорил, была возрождена в начале распада Югославии. Как только федерации не стало, радикализм в Сербии вернул себе позиции в обществе. Ведь югославский союз позволял Сербии дышать, меняться, сбрасывать с себя оковы небольшого сельско-провинциального общества.
— Вы хотите сказать, что решение Вучича окружить себя именно радикалистскими кадрами закономерно?
— Вучич окружил себя радикалами и коммунистами, и это закономерно, поскольку Сербия, будучи неуспешным, неполноценным государством с неуспешным, неполноценным и несчастным обществом, сама по себе радикальная и коммунистическая. Кроме этнического радикализма и социального утопизма у Сербии нет убедительной либеральной и демократической альтернативы.
Совсем недавно исполнилось 30 лет со времени проведения Восьмой сессии Центрального комитета Союза коммунистов Сербии. Тогда сербское руководство разделилось на этнических и социальных утопистов. Так появилась «первая» и «вторая» Сербии, которые объединяет нетерпимость к любому инакомыслию, к частной собственности и личной инициативе, а также к праву человека на собственное мнение, особенности и на то, чтобы не быть частью стада, и так далее.
— Когда либеральные течения в Сербии были сильны?
— Когда-то симулировалась политика, которая на самом деле не была либеральной, но все же была более проевропейской, поскольку учитывала реальную международную и экономическую ситуацию и направляла Сербию к рациональным союзам. В середине 30-х годов 20 века обстоятельства сложились для нас плохо, поскольку главные югославские и сербские партнеры как в экономике, так и в политике, то есть Италия и Германия, пошли по пути, который привел ко Второй мировой войне и холокосту.
После 2000 года налаживание европейского и регионального партнерства было доверено правительству Зорана Джинджича, которого убили именно за попытку приблизить Сербию к западному либерально-демократическому консенсусу. По тому же пути в 2012 году пошел и Вучич, но на него набросились и левые, и правые. Первые — из-за ориентирования экономики на реальный сектор, частную инициативу и финансовую дисциплину и возрождение капиталистического общества, а вторые — из-за опоры на Германию и периодических рациональных посланий соседям.
— Извините, но о каком возрождении капиталистического общества Вы говорите? Сербская партия прогресса президента Вучича пришла к власти, борясь с «желтыми магнатами» Демократической партии. И что? Вместо «желтых» теперь у Сербии толпа новых магнатов, новых примитивов, выскочек и темных личностей, которые за последние пять лет невероятно разбогатели благодаря близости к власти. Сегодня эти люди хвастают в желтой прессе тем, что белки у них — домашние питомцы.
— Вы правы. Вместо глубинной капитализации нас накрыло второе похожее цунами, и мы получили новых скороспелых магнатов. Сегодня от 2012 года Сербию отделяют пять лет, и за это время только подтвердилась неспособность институтов и политических лидеров поддерживать формирование инновативного и предпринимательского сообщества, дружественные отношения с соседями, терпимо относиться к отдельным мнениям и позициям. Сербские институты и политики не способны уважать тяжелый труд и капитал, привлекать отечественные и региональные инвестиции, поддержать расширение биржи и перейти к новым формам приватизации государственных предприятий. А ведь все это сегодня — по-прежнему важные и неотложные задачи, какими они были еще в 2012 году.
— Мы заговорили о дружественных отношениях с соседями. Вам известно, что недавно президент Вучич побывал в Боснии и Герцеговине и во время визита в Сараево сделал примирительное, но, по сути, пустое заявление. Что Вы думаете об этом?
— Трудно поддерживать ровные отношения с государством, которым руководит Милорад Додик и Бакир Изетбегович. Межгосударственные отношения Сербии и Боснии и Герцеговины отягощены некоторыми их слабыми сторонами, прежде всего — коррупцией и шовинизмом. В отличие от Боснии и Герцеговины, Хорватия под европейским давлением постепенно исправляется, и в этом ей помогает ее благоприятное геостратегическое и политическое положение, ведь часть суверенитета она делегировала НАТО и ЕС.
— В свое время президент Борис Тадич, в патриотизме которого часть националистической общественности всегда сомневалась, тоже подтверждал свой национальный статус встречами и демонстративной близостью с Додиком. Точно так же ведет себя президент Вучич. Почему?
— Причина в инертности и огромном давлении отечественного истеблишмента и России, а также в ошибочных политических оценках и решениях. Милование с Додиком, быть может, усыпит бдительность тех избирателей Вучича, которые не понимают его отстраненности от Шешеля. Однако тем самым сербская политика подталкивает вторую половину Боснии и Герцеговины в руки Турции, а Республика Сербская, следуя этой логике, уже перешла России. Короче говоря, вместо передачи суверенитета сербской половины Боснии и Герцеговины центральной власти в Москве, на мой взгляд, Сербия должна быть заинтересована в установлении центральной власти в Сараево и демократизации местного самоуправления.
— Москва дает понять, что именно политик вроде Додика является идеальным лидером для всех сербов в регионе, идеальным главой всех «сербских земель». Почему Додик годится на роль «общесербского» лидера, как Вы думаете?
— Я предполагаю, что по этой логике сербским лидером в Боснии и Герцеговине должен быть какой-нибудь болван, медведь с огромной головой, неуч, примитивный и агрессивный. Кроме того, Москву устраивает любой, кто погряз в коррупции. Немцы называют это «шредеризацией». В течение многих лет Сербия пыталась покрыть часть бюджетного дефицита, виной которому были этот стереотипный лидер и коррупция, клиентелизм, кумовство, криминал, нелегитимные связи с Россией и прочее.
То есть раздел Боснии и Герцеговины между Россией и Турцией, о котором я говорил, является следствием слабости Брюсселя и Вашингтона. Столкнувшись с высокой степенью коррумпированности своих чиновников и лидеров, которые зачастую избираются не прямо, Европейский Союз оказался беспомощен в отношениях с Россией и Турцией. Вместе с тем Вашингтон не всегда может присутствовать на той территории, которая не является для него стратегически приоритетной. С другой стороны, Россия пытается упрочить свое деструктивное влияние в Прибалтике и на Балканах, где, в первую очередь, подрывает власть закона, ставит под сомнение рациональные приоритеты граждан и легитимные постулаты либеральной демократии: индивидуализм, секуляризм, парламентаризм, гражданские свободы.
— Так Вы утверждаете, что сегодня Европейский Союз беспомощен в отношениях с Россией…
— Вспомните, что на протяжении нескольких лет высокопоставленный представитель ЕС Федерика Могерини проводила исключительно миролюбивую политику в отношении Москвы, из-за чего в какой-то момент работа Могерини в должности ставилась под сомнение. Вероятно, будучи потомственной коммунисткой, она уверена, что с советской системой или с режимом Владимира Путина в принципе все в порядке. Могерини слаба и неубедительна. Она не подает примера и неуспешна. Кроме того, нельзя забывать, что российские и китайские нелегитимные интересы постепенно реализуют коррумпированные шовинистические правительства, в том числе в Греции и Венгрии. Схожие тенденции, которые мы необдуманно называем всего лишь авторитарным популизмом, прослеживаются в Чехии, Словакии, Польше, в восточной части Германии. В связи с этим России и Китаю не составляет большого труда глубоко проникнуть в экономику и политику Западных Балкан.
— Как Вы оцениваете отношения Германии и России?
— Немецкая политика тоже скрывает в себе нелегитимные отношения с Россией, сложившиеся не вчера. Вспомните, скажем, скандал с Гийомом, который в 1974 году стоил поста канцлеру Вилли Брандту. Тогда в кабинете немецкого канцлера обнаружился советский шпион. Через несколько лет после ухода Брандта советская агентура поддержала создание в Германии партии «Зеленых». Недавние выборы в Германии подтвердили, что Die Linke («Левые») и «Альтернатива для Германии» (AfD) являются троянскими конями путинской гибридной войны. Эти партии, используя «Зеленых» и их антиамериканские настроения, а также с помощью социал-демократов отрицают не только постулаты европейской либеральной демократии, но и зверства, творимые на Украине, и насильственное отторжение Крыма. Эти люди также применяют основные имплицитные средства путинской гибридной войны, вещая о коррумпированности европейских чиновников, распространяя лживую информацию и нелегитимные мнения посредством марионеточных СМИ. В конце концов, даже бывший немецкий канцлер социал-демократ Герхард Шредер отзывается о своем начальнике Владимире Путине как об «образцовом демократе». Несмотря ни на что, канцлеру Ангеле Меркель до сих пор удавалось сдерживать нелегитимные отношения с Москвой и не выходить за рамки разумного. Не знаю, захочет ли она делать это и впредь. В любом случае, именно Германия как бесспорный европейский лидер будет определять взаимоотношения всего ЕС и России.
— Хорошая ли это новость для Балкан?
— Ясно, что ЕС не обладает институциональными механизмами управления внешней политикой, с помощью которых из Боснии и Герцеговины удалось бы вытеснить Россию и Турцию с их нелегитимными интересами.
— Как Россия поведет себя в Сербии? Попытается ли Москва через Белград дестабилизировать регион?
— В сербском обществе нет политического и интеллектуального консенсуса о том, к какому миру Сербии следует себя относить. Если Вучич действительно мечется, если он не может выбрать между Россией и ЕС, то его в этом состоянии успешно поддерживают все видные общественно-политические деятели. Повторю, что с момента прихода к власти в 2012 году Вучич не получил ясной поддержки от общества (за исключением нескольких отдельных фигур) в вопросе движения Сербии к ЕС и НАТО. Почему? Возможно, медиа-пропаганда Тадича и Вучича, а также теории заговоров и вакханалии в социальных сетях, полностью уничтожили, раскололи демократический или проевропейский блок избирателей. Из-за этого и у оппозиции нет единого мнения по данному вопросу. По описанным причинам, уже не говоря о магнатах, полиции и коррупции, больше не существуют как легитимные политические организации две единственные проевропейские партии («Либерально-демократическая партия» Чедомира Йовановича и «Лига социал-демократов Войводино» Ненада Чанка).
Говоря о дестабилизации региона, вы, как я предполагаю, имели в виду Македонию и Черногорию. Факт в том, что во время апрельского мятежа в македонском Собрании был замечен сотрудник посольства Сербии, который одновременно является агентом государственной безопасности. В Подгорице на бюджетные сербские деньги вскоре будет открыт Сербский дом. Целенаправленные удары, наносимые из Сербии и России, не достигли цели, однако в связи с ними в Черногории задают некие интересные вопросы.
— Какие?
— Как получилось, к примеру, что человек, который многие годы возглавлял спецслужбу, был зампредом правительства Черногории и отвечал за «политическую систему, внутреннюю и внешнюю политику», но который чуть не проворонил госпереворот 16 октября 2016 года, после этого инцидента стал премьером?
— Вы имеете в виду премьера Душко Марковича?
— Да, пожалуй, именно так его зовут… Как глава службы безопасности после того, как в Черногории едва не удалась попытка насильственной смены власти, стал премьером? Кто, с какими намерениями и на чьи деньги последние десять лет находился в Черногории? Напомню, что кресло под Мило Джукановичем расшатывал еще Борис Тадич, чей агент, мрачный провинциал Младжан Джорджевич, сегодня снова выполняет важные государственные миссии. Тадичу в Черногории все это простили, а Сербии — нет! Далее. В чем проблема Сербского дома в Подгорице? Для чего тогда нужно сербское посольство? Не идет ли в случае Сербского дома речь об отмывании денег, необходимых для поддержания той же самой черногорской оппозиции, которая в 2008 году участвовала в беспорядках в Белграде и поджогах американского и хорватского посольства? Боюсь, что ответов на этот вопрос ожидают именно от премьера Черногории Марковича. Иными словами, мы, сербы, все-таки не всегда во всем виноваты.
— Да, но именно на территории Сербии планировалось террористическое нападение на Черногорию, и несколько странно, что начальник всех сербских разведывательных служб, которым известно, кто и что в Сербии думает, оказался не в курсе, что на территории страны ее же премьер готовит кровопролитие в соседнем и якобы дружественном государстве. Я имею в виду президента Вучича, конечно, который лично гарантировал, что правительство Сербии выделит 3,4 миллиона евро на Сербский дом в Подгорице.
— Да, вы правы. Россия дестабилизирует Сербию, а Сербия с помощью «колеблющихся черногорцев», которых Белград обеспечивает деньгами, пенсиями, виллами в Дедине, должностями, автомобилями и квартирами, дестабилизирует Черногорию. Пусть черногорцы договорятся: у них прошел референдум, и в Сербии им живется лучше, чем нам в Черногории.
— О том, насколько лучше в Сербии живется черногорцам, которые не относятся к магнатам, и насколько трудно приходится сербам в Черногории, мы могли бы поспорить, но…
— Но, вернемся в Сербию… Повторю, что Вучич мечется, и единственную надежду на то, что он развернет Сербию в сторону Европейского Союза, дает только разумность президента. Все остальное говорит против того, что Сербия когда-нибудь войдет в Евросоюз и станет демократической и свободной.
— А что это «все остальное»?
— Другая сторона личности Вучича — радикальная, та, которая, учитывая предпочтения его избирателей, тоже рациональна. При этом оппозиция тоже мечется. А без европейского консенсуса у Сербии нет европейского будущего. Вучич оказался слаб и нерешителен для того, чтобы продолжить политику Тадича, «опирающуюся на четыре столпа», два из которых (Россия и Китай) ведут необъявленную скрытую войну против США и Запада вообще.
— Нет, президент Вучич не только ее продолжил, но и, как мне кажется, еще больше русифицировал сербское общество.
— Вы как будто забыли, что в 2012 году именно «Сербская радикальная партия», правда, без Воислава Шешеля и Верицы Радеты, вернулась к власти. И произошло это по воле радикальной части избирателей. От этой политической партии мы получили все, что могли ожидать: началось обсуждение нескольких условий Сербии в ЕС, больше не случается кровопролитий, не ведется открытая война с соседями, и все еще не убивают политических противников. Конечно, журналистов, как и весь электорат, унижают беспорядками и вербальным насилием в парламенте. Но я повторю, что ни в 2012 году, ни после Вучич не получил уверенной поддержки своей европейской программы, хотя он искренне остается ей верен, пока европейский процесс не мешает его политической популярности. Однако сегодня он все-таки несет потери из-за собственных советников, которых сам же и выбирал: Александра Вулина, Желько Митровича, Ивицы Дачича, Милорада Вучелича… Плюс левые, которые есть и во власти, и в оппозиции. Похоже, что я зачитываю какой-то позорный список из 90-х, не так ли?
