Хью Хефнер любил свои шелковые халаты, роскошный особняк и винтажные машины. И, конечно, как он сам поспешил бы сказать, своих девочек — этих чередующихся блондинок не старше определенного возраста, с телами и улыбками барби и неподвижными глазами.
Хефнер утверждал, что «любит женщин». Он наверняка любил смотреть на них, по крайней мере, на тех из них, что подходили под конкретный шаблон. Ему нравилось зарабатывать на продаже их образа другим мужчинам, которые «любят женщин». Он, безусловно, встречался с большим количеством женщин, занимался сексом с большим количеством женщин, общался с большим количеством женщин. Но я не уверена, что Хефнер знал хотя бы одну нас близко. И уж точно не любил.
Хью Хефнер был не просто денежным мешком в дорогих (и дурацких) халатах; он был, по многочисленным данным, человеком недобросовестным. В довершение всего его похоронят рядом с одной из тех многих женщин, которых он втаптывал в грязь ради собственного обогащения — Мэрилин Монро, чьи фото когда-то помогли ему раскрутить журнал, хотя она была против их публикации.
Да, во многих актуальных вопросах современного мира — свобода слова, репродуктивный выбор, права геев — Хефнер занимал правильную позицию. Playboy перебарщивал с наготой и непристойностью, сексом и желаниями, но делал это в наиболее узких из возможных рамок, а именно с точки зрения мужских взглядов, опыта, интересов, наклонностей и желаний. Хефнер сказал бы, скорее всего, что Playboy был отражением мужской психики. Но при этом он внес свой вклад и в ее формирование — а также культурного менталитета.
Хефнер и Playboy никогда не держали женщин за людей и не считали нас похожими на мужчин. Хефнер сделал женщин более доступными объектами сексуального вожделения — красотками Playboy были обычные соседские девушки, а не известные киноактрисы, — но расценивать это стоило не иначе как официальное разрешение мужчинам смотреть на всех женщин сквозь ширинку, не беспокоясь о том, чтобы это выглядело иначе.
Хефнер с блеском примкнул к сексуальной революции и вызвавшим ее феминистским достижениям. С его выгодной позиции выпуск журнала, полного обнаженных женщин, был лишь частью новой культуры «свободной любви». За исключением, конечно, несколько иных условий для женщин, которым все еще навязывалась роль сексуальных посредников и которые часто вынуждены были страдать и стыдилться из-за наступления беременности.
К тому же с легкой руки Хефнера женщины не имели равного с мужчинами доступа к сексуальным удовольствиям. Понятие «свободной любви» означало, что препятствия на пути мужчин к сексуальному доступу становятся все менее существенными, а не попытки этих самых мужчин сексуально угодить женщинам, с которыми они вступают в половой контакт, или ответственность за непредвиденные результаты — инфекции и беременность. Хефнер выступал, конечно, за использование противозачаточных средств и право на аборты, но ввиду не необходимости этих компонентов для женской свободы, а их пользы с точки зрения сексуальной жизни мужчин. Он никогда принципиально не оспаривал такой взгляд на секс, при котором на первый план выходят мужское удовольствие и опыт, в то время как женщинам отведена исполнительная роль. В любом случае, он взял существующий сексуальный дисбаланс и усилил его с помощью бренда, сделавшего женщин не более чем вещами, которые мужчина хочет или не хочет приобрести.
Приверженность Хефнера свободам женщин проявлялась в его манере обращаться с ними. Некоторые из них жили в особняке Playboy как в ловушке, вынужденные придерживаться жестких правил, соблюдать комендантский час и вступать в половые акты по требованию их престарелого благодетеля, зачастую под воздействием наркотиков (говорят, метаквалон он называл «раздвигателем ножек»). Журналистка, а ныне известная феминистка Глория Стайнем однажды облачилась в костюм «зайки» и устроилась на работу в нью-йоркский клуб Playboy, где молодые женщины должны были следовать неким тайным правилам. Оказалось, что за ними следят частные детективы, а также проводятся оперативные эксперименты с целью выявления любых нарушений этих правил. До начала работы все «зайки» были обязаны сдавать анализ на ИППП и проходить гинекологическое обследование у врачей-мужчин на выбор руководства клуба.
В последние годы жизни Хефнера Америка изменилась, как и роль в ней журнала Playboy. Журнал, как и сам Хефнер, когда-то торговали образом мужской утонченности. Но в 2000-х этот образ стал пошлым и безвкусным, а снимавшееся в особняке Playboy реалити-шоу ситуацию лишь усугубило. Изменился и сам журнал: с появлением общедоступного бесплатного интернет-порно обнаженные девушки Playboy перестали продаваться. Теперь обнаженки в журнале намного меньше.
Хефнер разбогател на ужасных вещах. И все же мне немного жаль человека, который столько сильно не ладил сам с собой, что построил империю на пустой обертке мужской похоти; человека, который закатывал масштабные вечеринки, знакомился с другими людьми благодаря окружавшим его дамам в бикини и платил красивым женщинам за то, чтобы они жили в его доме и занимались с ним сексом ради избавления от одиночества. Он знал, что его «подруги» не вернутся домой в конце дня, если он не даст им соответствующих указаний. Если бы Хью Хефнер был не основателем Playboy, а обычным человеком, то никогда не испытал бы всего того, что ошибочно принимал за любовь. У него не было бы ни секса, ни девушек, ни даже мужчин, которых он считал друзьями.
Он выстроил империю на мужских желаниях, но сам, видимо, подобного не испытывал. Он являлся парадигмой того самого нового вида мужских запросов, который продавал. Расплачивались за это в основном женщины, которых он, по его словам, любил, но сейчас видна и та цена, что заплатил он сам — то, чем жертвует лысеющий невысокий мужчинка ради нескольких минут в обществе блондинки с шикарной грудью. Примечательно, что после смерти имя Хефнера не пробуждает ни надежд, ни амбиций — лишь простейшую из эмоций: жалость.
Джилл Филипович — не практикующий адвокат и журналист, пишет о политических и правовых вопросах, работала обозревателем в Guardian и редактором сайта Feministe.
