«Хартыя'97»: Господин министр, уже третий год Литва живет с евро. При этом часть постсоциалистических стран не перешла на общую европейскую валюту. Польша категорически не хочет это делать. Переход на евро был решением политическим и коснулся каждого жителя Литвы. Как вы оцениваете введение в Литве евро и как это отразилось на экономическом развитии страны?
Линас Линкявичюс: Если коротко, то у каждой страны своя ситуация. Во-первых, практически все партии Литвы согласились, что вхождение в зону евро также является нашим политическим выбором, и мы это воспринимаем как составную часть европейской интеграции. Во-вторых, это не только политическое решение, но и фискальное, поскольку наша валюта долгое время была привязана к евро. Так что мы де-факто были в зоне евро, но де-юре не могли участвовать ни в каких других механизмах как член Еврогруппы.
Конечно, откровенно говоря, если посмотреть социологические исследования, всегда есть настороженность и недоверие, когда меняется валюта. Это было и в Эстонии, и в Латвии, и у нас. Но в общем люди поддержали введение евро, поскольку они заметили, что стало меньше бюрократических препон. Легче и удобнее стало ездить в страны Евросоюза, для бизнеса это также более комфортно. По сути, на разных валютах зарабатывали только банки, поскольку обмен валют для них был еще одним источником прибыли. Но в остальном все заметили, что это более практично, тем более, повторюсь, мы уже де-факто были в еврозоне. Хотя, конечно, у тех, кто имеет самостоятельную монетарную политику, могут быть какие-то другие аргументы.
Да, был кризис в зоне евро, но вместе с сильными экономиками ЕС выйти из кризиса намного легче, чем поодиночке. Так что, исходя из всего этого, больше аргументов все-таки «за», чем «против». Скептические настроения людей со временем растворились.
— Международные военные эксперты считают, что последние российские военные учения были направлены против всей региональной безопасности, но в первую очередь против Литвы. Литва фактически была взята «в клещи»: проходили учения в Калининграде, где размещены ракеты «Искандер», в Белоруссии — «Запад-2017», учения Балтфлота России с участием крупнейших российских ракетоносцев. Какую цель преследовала Россия? Эта была подготовка к захвату Литвы?
— Я бы не сказал, что напрямую шла подготовка к захвату Литвы. Мы все время говорим, что проводить учения можно, тем более, если это предсказуемо (учения «Запад» проходят каждые 4 года). Последний раз они были в 2013 году, но с тех пор Россия начала две войны и аннексировала Крым. Поэтому все мероприятия, где задействованы российские военнослужащие, заслуживают большего внимания.
Чем были эти учения? Это было демонстрацией силы. Это была не только, скажем, проверка способности взаимодействия вооруженных сил России и Белоруссии. Поскольку Россия в последнее время применяет военную силу во внешней политике, то, конечно, эти учения заслуживают особого внимания.
Практика показала, что учения «Запад-2017» носили не оборонительный, а наступательный характер. Тем более, если говорить про численность военнослужащих. Официально было объявлено, что их было 12700, это как раз специально, чтобы было меньше 13000 и было меньше требований по наблюдению по Венскому документу. Но мы знаем, что число участвовавших в учениях военнослужащих точно не известно, надо еще сопоставить все, но в любом случае заявленное число — далеко-далеко от правды. Тем более, что территорией учений была не только Россия и Беларусь, учения проходили от Кольского полуострова до границы с Украиной.
Так что надо иметь ввиду и численность военнослужащих, и задействованные полигоны. Если по Белоруссии можно говорить, что эти полигоны были определены правильно, как и было заявлено до учений, то в Калининградской области мы знаем, что их было больше, чем было объявлено. К тому же прозрачность учений, как обещалась, не соблюдалась.
— Сейчас уже МИД Украины заявляет, что часть российских военных осталась в Белоруссии. Чем это может угрожать Литве?
— Это угрожает и Белоруссии. Мы говорили, еще до учений и мы надеемся, что те военнослужащие, которые в больших количествах были завезены в Белоруссию, там очень большое количество… Но МИД России официально объявил, что они все будут вывезены до конца сентября. Надо проверять. Если украинская сторона говорит об этом, наверное, есть какие-то факты. Мы не знаем точно, но все возможно. Если будет накопление большей военной силы Российской Федерации рядом с нашей границей, то это, конечно, угроза. Доверия это не добавит, добавит напряженности. Я надеюсь, что войска все же будут выведены.
— В последнее время Литва играет заметную роль в формировании политики Балто-Черноморского региона. Была информация, что Литва лоббирует «План Маршалла» для Украины, Литва занимает сегодня принципиальную и последовательную позицию в отношении белорусского режима. Возможно ли в ближайшее время какие-то экономические проекты по оси Север-Юг с участием Литвы, Белоруссии и Украины? Или же вы будете участвовать в создании транспортного коридора вдоль восточной границы ЕС, минуя Белоруссию и Украину?
— Насчет транспортного коридора, наверное, рано обсуждать что-то конкретно, а насчет активности в регионе, о которой вы говорите, мы пытаемся использовать те рычаги, которые есть.
Мы, конечно, будем пытаться более активно действовать в этом направлении, не быть только наблюдателями. Например, на Украине проходят военные действия, имеет место российская агрессия. Мы понимаем, что недостаточно поддерживать Украину только в плане безопасности, но надо поддержать страну и в экономике. Украине необходима экономическая помощь, включая финансовые механизмы Европейского банка реконструкции и развития, Европейского Инвестиционного Банка, Международного Валютного Фонда. Использование этих средств, конечно, должно контролироваться, поскольку мы знаем, что есть проблемы с коррупцией и бюрократией.
Поэтому в этом плане пока выбрана Украина, я не могу сказать что-то конкретное про другие страны, но двери открыты, и они тоже должны про это думать. Насколько это возможно, насколько эти страны готовы к этому? Навязываться мы, конечно, не собираемся, но если страны готовы, мы могли бы рассматривать разные варианты.
— Диктатура в Белоруссии мешает развитию такого сотрудничества?
— Действительно, есть разные нюансы. Белоруссия постоянно балансирует между Российской Федерацией и Евросоюзом. Но это не может происходить до бесконечности, как-то все это должно завершиться. Конечно, мы не будем делать реформы за страну. Тут уже дело за самими белорусами.
— А как вы можете прокомментировать ситуацию со строительством Островецкой АЭС? Может быть, у вас есть какая-то новая информация?
— К сожалению, у меня нет новой информации. Все двигается по старому руслу. Мы повторяем свои аргументы, пытаемся избегать каких-то эмоций, приводим конкретные факты и требования и постоянно поднимаем этот вопрос на международной арене, в частности в Еврокомиссии и в соседних государствах. Есть определенные результаты.
Я убежден, что чем дольше это все продолжается, тем яснее, что этот проект никоим образом не обоснован экономически. Это может быть каким-то политическим проектом определенных государств, иметь какую-то иную ценность.
Тут надо, кстати, обращать внимание не только на вопросы безопасности, поскольку у нас, конечно, «голова болит», но, я думаю, у белорусов тоже должна. Это также экономическая «бомба», поскольку кредиты, которые даются на строительство, надо будет возвращать. А если в будущем не будет самоокупаемости, то долги вырастут еще больше, зависимость Белоруссии от России возрастет. Тут, объективно говоря, мы мало на что можем повлиять. Мы можем только давать свою оценку, говорить об этом на международной арене, что и собираемся делать в будущем, и требовать, чтобы все-таки были соблюдены стандарты и принципы безопасности таких объектов как атомная станция.
— Литва и Польша отказались покупать энергию с Белорусской АЭС. Это делает существование БелАЭС не только бессмысленным, но и опасным. На что рассчитывают белорусские власти?
— Это как раз и есть тот фактор, о котором я говорил, что самоокупаемость под большим вопросом. Я не могу знать на что рассчитывают белорусские власти. Надо спросить у самих властей. Но я думаю, не только они рассчитывают, но и Российская Федерация рассчитывает. Уверен, что это геополитический проект России на территории Белоруссии, поэтому и цели другие, не экономические. Скажем, остановить нашу синхронизацию с западными электросетями. Могут быть и такие цели тоже.
— Сейчас цивилизованный мир понял, насколько опасна информационная война, которую ведет Россия. Это часть гибридной войны.
— Еще не понял, но начинает понимать.
— Во всяком случае, активно обсуждается необходимость противодействия информационной войне Путина. Что Литва делает в этом направлении?
— Литва активно поднимает этот вопрос. Создан стратегический проект, группа стратегических коммуникаций в службе внешнеполитических связей Евросоюза — это тоже наша инициатива. Так что мы делаем все возможное, исходя из своего опыта и наблюдений. И мы видим, что действительно сдвиг в этом плане есть, но он еще недостаточен.
Есть понимание, что нужно говорить об уязвимости Восточной Европы, но я уверен, что Западная Европа в этом плане не менее уязвима. Проблема Восточной Европы является и проблемой Западной Европы, всей Европы в целом.
