18 октября начался XIX съезд Коммунистической партии Китая, по итогам которого определится, кто войдет в новое поколение руководителей страны. Такая ротация происходит в Китае каждые пять лет, но сейчас она особенно важна, учитывая растущие экономические амбиции Китая и рост его значения на мировой арене. Кроме того, вскоре ожидается первый визит президента США Дональда Трампа в Азию — это на фоне обострения обстановки вокруг Северной Кореи. Международное сообщество ждет, какой курс выберет Китай под руководством Си Цзиньпина, а кадровые назначения покажут, насколько Си удалось консолидировать власть и насколько популярна его политическая программа.
Эксперты Карнеги отвечают на вопросы, как итоги съезда могут повлиять на политику Китая и его роль на мировой арене.
Каковы будут последствия съезда для политики Пекина в отношении Северной Кореи?
Пол Хенле, директор Центра изучения мировой политики Карнеги-Цинхуа
Китайское руководство по-прежнему не считает, что КНДР — это его проблема, и XIX съезд в этом отношении ничего не изменит. Безусловно, Пекин выступает против провокаций Пхеньяна и надеется, что Ким Чен Ын остановит ядерную программу. Но пока действия КНДР не угрожают легитимности КПК в глазах китайских граждан, крайне маловероятно, что подход Пекина к северокорейскому вопросу фундаментально изменится. Молодые китайцы все больше считают КНДР обузой, а Пхеньян постоянно портит Си репутацию на международной арене. Однако ни то ни другое ничего не решает для Пекина.
Более серьезный повод для беспокойства в том, что северокорейские ядерные испытания могут привести к выбросу радиоактивных материалов на китайскую территорию. Опасно для Китая и то, что КНДР может реализовать свою главную угрозу — взорвать над Тихим океаном ракету с ядерной боеголовкой. Это может привести к нестабильности политического режима КПК и негативно скажется на национальных интересах Китая. Это единственное, что может окончательно вывести из себя китайское руководство. Поэтому станет ли КНДР проблемой для Китая, зависит не от результатов съезда или твитов Трампа, а от действий самого Ким Чен Ына.
Ускорятся ли после съезда экономические реформы?
Юкон Хуан, старший научный сотрудник программы исследования Азии Фонда Карнеги
Некоторые эксперты ожидают, что после обновления управленческой команды реформы ускорятся. Но это зависит от того, удастся ли новому руководству разрешить главное противоречие в решениях третьего пленума ЦК КПК 2013 года. Итоговый документ того пленума гласит, что рынок должен играть «решающую роль» в распределении ресурсов, но при этом подтверждает «руководящую роль» государства в экономике. Эта двусмысленность тормозит разработку и реализацию важных реформ, в том числе в госсекторе, в области урбанизации и борьбы с коррупцией.
Проблема китайского долга прежде всего обусловлена неэффективностью ряда государственных компаний. Но поскольку многие крупные госкорпорации считаются «национальными чемпионами», реформы откладываются.
Урбанизация — один из главных источников роста китайской экономики. Но Пекин не позволяет людям самим выбирать, где работать. Правительство, опираясь на систему прописки, перенаправляет потоки рабочих в небольшие города и не допускает их в мегаполисы. Это снижает производительность труда.
Китайская антикоррупционная кампания — ответ на важную социальную проблему, но из-за нее чиновники опасаются принимать решения, что тормозит экономическую активность. Возможно, для решения проблемы нужно изменить роль государства в коммерческой деятельности.
Китай добился впечатляющих экономических успехов благодаря опоре на рыночные механизмы. Теперь вопрос в том, найдет ли новое китайское руководство верный баланс между «решающей» ролью рынка и «руководящей», но переосмысленной ролью государства.
Что может сделать новое руководство Китая для деэскалации северокорейского кризиса?
Джеймс Эктон, содиректор программы изучения ядерной политики Фонда Карнеги
Какой бы привлекательной ни казалась идея ядерного разоружения КНДР, в краткосрочной перспективе эта цель едва ли достижима. Приоритетом должно быть снижение остроты этого кризиса и уменьшение вполне реального риска войны между Северной Кореей и США. Прямого контакта между Вашингтоном и Пхеньяном ждать не стоит, поэтому необходимо, чтобы в процесс включилась третья сторона. Китай может и должен сыграть эту роль.
В частности, Китай может предложить КНДР и США примерно следующее: КНДР отказывается от ядерных экспериментов в атмосфере и ракетных испытаний над Японией и Южной Кореей, а США в ответ воздерживаются от учебных полетов своих стратегических бомбардировщиков на определенном расстоянии от северокорейского воздушного пространства. Такая договоренность позволит Пхеньяну, сохранив лицо, отказаться от своих угроз взорвать ядерную боеголовку над Тихим океаном или запустить ракету в направлении Гуама. В качестве дополнительного стимула Китай может предложить КНДР экономическую помощь, подчеркнув при этом, что санкции опять введут, если Пхеньян не выполнит свои обязательства по сделке.
Майкл Суэйн, старший научный сотрудник программы исследования Азии Фонда Карнеги
После съезда существенные перемены в позиции Китая маловероятны. Пекин по-прежнему будет выступать за мирное разрешение территориальных споров путем переговоров и за то, чтобы сформулировать нормы поведения участников таких конфликтов.
Но это совсем не означает, что Китай не станет с новой силой укреплять свои военные и дипломатические позиции в регионе. Пекин может начать расширять свое военное присутствие на искусственных островах архипелага Спратли, размещать объекты на спорных, но никем не занятых рифах. Возможно, Китай попытается усилить давление на рыболовецкие и военизированные суда других стран, предпримет дипломатические попытки остановить бурение и другую деятельность своих оппонентов. Вероятен и более жесткий ответ на военную активность США, в том числе на операции по обеспечению свободы мореплавания.
Среди менее вероятных, но все же возможных шагов — создание опознавательной зоны противовоздушной обороны, а также проведение прямых исходных линий вокруг островов Спратли. Однако многое будет зависеть от того, как Пекин воспримет поведение других сторон конфликта, в том числе США. Также большую роль сыграет общее состояние политико-дипломатических отношений КНР с США и другими странами региона. В целом из-за отсутствия понятных всем правил поведения уровень напряженности может увеличиться.
Чего стоит ожидать от съезда президенту Трампу?
Дуглас Паал, вице-президент по исследованиям Фонда Карнеги
После съезда для Трампа могут открыться новые стратегические возможности, но над этим нужно будет поработать. В последние несколько лет Китай в своих отношениях с США в основном старался нивелировать спорные моменты, не допускать обострений, но не пытался добраться до сути этих проблем. После съезда партии и вплоть до Всекитайского собрания всенародных представителей в марте 2018 года будет происходить кадровая перетасовка, а это откроет возможность по-новому взглянуть на старые противоречия.
Например, китайские интересы на Корейском полуострове. С одной стороны, Пекин добивается стабильности и более приличного поведения от Пхеньяна, а с другой — давит на Сеул в связи с развертыванием системы THAAD. В результате особых успехов нет. Во время визита в Пекин Трамп должен донести до Си: пора мыслить стратегически, обсудить, как ослабить напряжение в регионе и как решать беспокоящие всех проблемы.
Следует ли Си дорогой Путина?
Александр Габуев, директор программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Фонда Карнеги
Чем ближе был съезд, тем сильнее китайская политическая вселенная замыкалась на Си. Его роль в политической системе Китая почти беспрецедентна, но есть аналог по соседству — Россия Владимира Путина. У президента РФ высокий рейтинг, он контролирует государственные институты и системы коммуникации, на важнейших постах находятся его протеже и союзники, так что даже цари могли бы позавидовать его власти.
Неизвестно, рассматривает ли Си Путина, с которым у него хорошие личные отношения, как образец для подражания, но их стили руководства все больше походят друг на друга. Речь идет о расширении государственного контроля и нарастающей активности государства в самых разных сферах, от экономики до внешней политики. И все подается как борьба за то, чтобы вернуть стране величие. Несмотря на недостатки нынешней России, консолидация государственной власти при Путине обеспечила россиянам немыслимое ранее сочетание благосостояния и личных свобод. Поэтому для Си может быть привлекательна путинская модель управления, особенно идея неоспоримого авторитета верховного лидера, корнями уходящая в российское (и китайское) монархическое прошлое.
Однако в следующие пять лет Си нужно будет избежать недостатков путинского режима, из-за которых Россия встала на путь долгосрочной стагнации. Длительное пребывание у власти помогает консолидировать ресурсы, но когда оно слишком затягивается, система становится хрупкой, утрачивает способность выжить без ключевой для нее фигуры. Кроме того, одержимость стабильностью — еще одна негативная особенность путинского режима, — может помешать проведению многих необходимых реформ.
Что консолидация власти Си значит для Европы?
Франсуа Годеман, старший научный сотрудник программы исследования Азии Фонда Карнеги
Укрепление власти Си было заметно еще в первой половине 2013 года, и уже тогда можно было предположить, что идея коллективного лидерства в Китае теряет популярность. Удивительно, насколько эти предположения сбываются. Противоположные прогнозы о том, что сильная личная власть породит и сильную оппозицию, не сбылись.
Четкая иерархия китайской власти положительно сказывается на отношениях с внешними партнерами. Си — первый руководитель Китая, побывавший с визитом в структурах ЕС. Он лично продвигал в Европе два проекта: «Один пояс — один путь», конечная точка которого находится в Европе, и торговое соглашение с ЕС, которое поможет преодолеть препятствия в экономических отношениях. На Всемирном экономическом форуме в Давосе Си выступил за многополярный мировой порядок и верховенство права, что было бальзамом на душу европейцев.
Но расхождения между этими словами и реальной политикой Пекина становятся все более очевидными. Накануне последнего саммита ЕС — Китай стало ясно, что о компромиссе по торговым вопросам речи пока не идет. Инициатива «Один пояс — один путь» в основном касается группы новых восточных государств ЕС, сотрудничающих с Китаем в формате 16+1, а не Европейского союза в целом. Китай все активнее продвигает собственное понимание международного порядка, и Евросоюзу ничего не остается, кроме как воспринимать его как восходящую мировую державу и надеяться на благоприятные перемены в политике Пекина.
