Вы вряд ли догадываетесь об этом, но Великобритании повезло. По всему демократическому миру Россия реализует свои интересы, оказывая влияние на выборы посредством черной пропаганды. Но своей беззаботностью наше правительство и разведывательные службы показывают, что старому доброму Туманному Альбиону незачем волноваться. В тех крайне редких случаях, когда наше правительство все же поднимает эту тему, оно заявляет, что «здесь такое не может произойти», несмотря на то, что «это» происходит повсюду.
В настоящее время ФБР расследует то, как Россия взломала системы предвыборного штаба Хиллари Клинтон и использовала Фейсбук и Твиттер для того, чтобы распространять фейковые новости. Украинцы готовятся к следующей фазе противостояния натиску российских войск. Министры иностранных дел и разведывательные службы европейских стран наконец поняли, что стратегия России заключается в том, чтобы ослабить Евросоюз и НАТО путем воздействия на все страны — на все, кроме, очевидно, нашего острова.
Россия знает, что самая эффективная тактика — это использовать миграционный кризис для того, чтобы внушить страх коренному населения. «Немецкое правительство бросило свою страну под ноги мигрантов как ковер, а теперь пытается спрятать под этим ковром их преступления», — написали представители российского посольства в Лондоне в 2016 году, когда Кремль начал свою успешную кампанию по продвижению интересов шовинистов из партии «Альтернатива для Германии». Банк, тесно связанный с Владимиром Путин, предоставил кредит в размере 10 миллионов долларов «Национальному фронту» Марин Ле Пен. Путин поддерживал антииммигрантскую Австрийскую партию свободы, «Лигу Севера» в Италии и «Йоббик» в Венгрии.
Либералы и социалисты 19 века боялись Россию, считая ее самой реакционной державой мира. Путин хочет добиться этого в 21 веке. Он объединяет антииммигрантские, нелиберальные, зачастую женоненавистнические и гомофобские силы в Европе и США, пытаясь создать ультраправую версию советского Коминтерна. И вот вам парадокс: хотя Великобритания стала единственной страной, которая сделала именно то, чего добивалась Россия — то есть покинула Евросоюз — никакого расследования, подобного расследованию ФБР, там сейчас не ведется. Журналисты попытались заполнить эту пустоту. Этой темой вплотную занялись моя упрямая коллега Кэрол Кадвалладр (Carole Cadwalladr) и другие журналисты.
Учитывая распространенную в обществе тревогу по поводу «вмешательства России в западные демократии», продолжил Брэдшо, готово ли правительство начать расследование?
Авторы этой статьи, Алистер Слоун (Alastair Sloan) и Йейн Кэмпбелл (Iain Campbell), суммируют ту информацию, которая уже была собрана другими, и добавляют некоторые новые подробности. Хотя в статье приводится масса различных данных, включая ответы, полученные от адвокатов Бэнкса, суть ее сводится к следующему. В 2013 году регуляторы на Гибралтаре обнаружили, что размер фонда страховой компании Бэнкса существенно ниже требуемого уровня. Однако спустя год Бэнкс, который все еще якобы находился в сложной финансовой ситуации, сумел вложить достаточно много средств в пропагандистские кампании, приведшие к нашему выходу из ЕС. В 2014 году он предоставил 1 миллион фунтов стерлингов Партии независимости Соединенного Королевства. Затем он передал 9,6 миллиона фунтов стерлингов компаниям Leave.EU и Better for the Country и по мере приближения референдума еще несколько раз оказывал финансовую поддержку Партии независимости Соединенного Королевства. Как он смог позволить себе все это?
В июне Лайонел Барбер (Lionel Barber), редактор Financial Times, снова поднял этот вопрос. После того как его газета провела собственный анализ финансовых дел Бэнкса, Барбер написал в Твиттере: «Насколько он на самом деле богат?» На что Бэнкс ответил в духе Трампа: «Я основал и продал зарегистрированную на бирже страховую компанию за 145 миллионов фунтов стерлингов! И об этом даже не упомянули. Это не FT, это фейковые новости».
Мы оказались в сложной ситуации. Заявление о том, что в интересах общественности — решить эту проблему, будет слишком мягкой формулировкой. Но не исключено, что журналисты не смогут докопаться до истины, если наше правительство не захочет, чтобы мы ее обнаружили. «Где дымящийся пистолет?» — часто спрашивают критики. Без оружия убийства не будет и дела. Но в этой аналогии с оружием и местом преступления ни словом не упоминается о том, что в 99 случаях из 100 именно полиция, а не журналисты, обладает всеми необходимыми полномочиями для поиска убийцы. Мы не имеем права арестовывать подозреваемых. Мы не имеем права допрашивать их и получать разрешения на обыски в их домах. Мы не имеем права выписывать повестки. У нас нет судебных лабораторий. Мы — просто граждане, имеющие клавиатуры. Иногда у нас получается найти виновного после того, как мы проведем огромную работу, соберем подробную информацию — и если нам повезет. И главное в данном случае — это именно везение.
К примеру, журналисты не могут последовать примеру США, где ФБР арестовало Джорджа Коттрелла (George Cottrell), бывшего помощника Найджела Фараджа (Nigel Farage), по обвинению в отмывании денег и заключило с ним сделку о признании вины в обмен на его показания. Нам приходится ждать и слушать, что он говорит. Но его показания не лишат мое утверждение убедительности: отсутствие британского эквивалента расследования ФБР, вероятнее всего, похоронит эту историю в Великобритании.
Единственное расследование, касающееся голосования по Брекзиту, проводится избирательным комитетом, чьи полномочия Брэдшо совершенно справедливо назвал «жалкими». Его коллега-лейборист Пол Флинн (Paul Flynn) сообщил Палате Общин, что у комитета «нет механизмов для того, чтобы выяснить, имело ли место кибер-вмешательство со стороны России, ботнетов или искусственного интеллекта». «Организации, которые, вполне возможно, повлияли на исход референдума», могут спать спокойно.
Британское правительство должно пристально следить за потенциальными угрозами нашей демократии, но у правительства, занявшегося процессом выхода из ЕС, нет никаких стимулов для начала расследования, которое может бросить тень на тактику движения в поддержку Брекзита. Подобно администрации Трампа, оно хочет только «двигаться вперед». Все, что к настоящему моменту сделал Борис Джонсон, ограничивается критикой в адрес Джереми Корбина (Jeremy Corbyn) за то, что тот выступил на путинском пропагандистском канале RT. То, что Джонсон открывает рот, вовсе не значит, что он лжет. Министр иностранных дел непреднамеренно показал, почему лидеры оппозиции и ключевые фигуры в правительстве так сильно хотят удалить Россию из истории современной Великобритании.
Поскольку рядом с лидерами панъевропейского ультраправого крыла, которых RT часто приглашает в свои студии, рядом с антиевропейскими тори, критиками, подлецами и теоретиками заговора сидят лидеры наших левых лейбористов — и не только Корбин и Джон Макдоннелл (John McDonnell). Ричарда Бергона (Richard Burgon) часто в шутку называют рупором «справедливости». Но в ходе своих девяти выступлений на канале RT он ни разу не осудил ту несправедливость, которую Путин творит в России и в мире. В этом смысле он является типичным представителем нашего левого крыла, которое называет себя «антиимпериалистическим», однако отказывается выступать с критикой самой ненасытной империалистической державы Евразии.
России не стоит бояться Великобритании. Наше правительство не может защищать демократию, потому что оно скомпрометировало себя, согласившись с Брекзитом. Лидеры оппозиции не могут заставить министров действовать, потому что они скомпрометировали себя, став соучастниками пропагандистской кампании криминального государства. Если «это» происходит здесь, британской общественности не нужно об этом знать.
