«Нужен компромисс», — эти слова употребляют теперь практически все аналитики, которые говорят о польско-украинских отношениях. «В кризисе отношений виноваты обе стороны», — этой формулой пользуется уже меньше украинских интеллектуалов, но достаточно много, и это в значительной мере люди известные. Ну, а о том, что этот кризис (как и другой, в отношениях Венгрии с Украиной) выгоден прежде всего Путину, не говорит и не пишет в эти дни у нас только ленивый.
Действительно ли вина лежит на обеих сторонах и одинакова ли она — это отдельная тема. Здесь же отмечу, что ничего подобного разрушению могил украинцев на польских кладбищах, при бездеятельности и даже сочувствии со стороны власти, у нас по отношению к могилам поляков нет. Тем более никто на многолюдных манифестациях не ходит с лозунгами «Мы помним о Холме и Перемышле», зато в Речи Посполитой на марше радикалов 11 ноября был баннер «Мы помним о Вильнюсе и Львове». А в придачу вспомним, как официальная Варшава решила было поместить в паспорта упоминание об этих двух «польских» городах…
Но компромисс действительно нужен, не так ли?
Пишет, надо сказать, красиво. Однако непременно возникает вопрос: а какой же это «парад провинциального патриотизма» демонстрирует Украина и в чем ее дурость?
Неужели же этот «парад» заключается в констатации историками и публицистами факта оккупации Галичины и Волыни второй Речью Посполитой? Или в достаточно умеренной общественной глорификации УПА (экстремистская, запрещенная в России организация — прим. ред.) — ощутимо меньшей, кстати, чем в Польше глорификация Армии Краевой и Батальонов Хлопских? Или в чествовании погибших участников обороны Закарпатской Украины от агрессии Хортистской Венгрии? Или в утверждении, что Львов — это украинский город? Или в использовании традиционной националистической символики теми, кто воюет на Донбассе с россиянами и их марионетками? Или, возможно, в нежелании, как сказал польский вице-премьер, «расплачиваться за Катынь» и соглашаться на «отступное» за награбленное сталинским режимом польское имущество?
Или, может, «провинциальный патриотизм» — это поэма Лины Костенко «Берестечко» или роман Николая Винграновского «Северин Наливайко»?
А может, имеется в виду Закон об образовании, который предусматривает преподавание большей части предметов в школе на государственном языке, чтобы обеспечить всем молодым украинским гражданам, собственно, возможность быть гражданами?
Да, отдельные факты нерациональных действий со стороны тех или иных украинских институтов относительно Польши есть. Однако если со стороны Украины здесь и есть парад, то только парад уступок и направленных на достижение компромисса действий. Не отменено абсолютно никчемное в правовом смысле судебное решение времен диктатуры Януковича о лишении Бандеры и Шухевича званий Героев Украины (под тем предлогом, что они не были украинскими гражданами — а были же в детстве гражданами ЗУНР и УНР). Не было ответа на некомпетентное с научной точки зрения и по-человечески аморальное решение Сейма и Сената Речи Посполитой о якобы совершенном украинцами на Волыни геноциде против поляков, на приведенные в этом решении раздутые цифры человеческих жертв и опасную девальвацию понимания геноцида. Не состоялись на официальном уровне праздничные мероприятия к 75-летию УПА. Не появилась официальная реакция на фильм «Волынь». Не прозвучало резкое заявление МИД с оценкой утверждений польских правительственных чиновников и дипломатов, что якобы в 1918-1919 годах не существовало Украинского государства — и так далее, и тому подобное. Но все это не вызывало поиска компромисса с другой стороны. Напротив, ответом стала резкая эскалация заявлений и действий со стороны власти третьей Речи Посполитой. Так где гарантия, что эта власть вообще настроена на компромиссы? И каких пределов они, под надзором официальной Варшавы, должны будут достигать? Что, мы должны будем извиняться чуть ли не на коленях за якобы совершенный геноцид (хотя в действительности на «кровавых землях» по обе стороны «линии Керзона» произошла обоюдная «этническая чистка»)? Или нужно будет заклеймить УПА на официальном уровне как бандитов-убийц? Или признать, что Галичина и Волынь находились в составе второй Речи Посполитой на принципах международного права? Или, наконец, заплатить огромную дань за конфискованное сталинским режимом имущество поляков на территории Западной Украины (конечно, «реституция»)?
Ну, а что касается Венгрии — дать задний ход и согласиться, чтобы на Закарпатье над государственными учреждениями Украины реяли государственные венгерские флаги, чтобы венгерское меньшинство и дальше имело возможность игнорировать украинский язык, чтобы в регионе свободно действовали венгерские партии и т.п. — то есть чтобы Закарпатье жило по тем же неписаным нормам, по которым жил «Исконно русский» Крым?
Кстати, Тарас Возняк предлагает «вынести за скобки» историю, но был уже тяжелый компромисс — в 1920 году соглашение «Пилсудский — Петлюра» отдало Польше Галичину, Холмщину и Волынь. И что в итоге? Наступление польско-украинских войск весной 1920-го остановилось по приказу Пилсудского приблизительно по линии границ 1772 года. Хотя выход к Черному морю был чрезвычайно важным в стратегическом смысле, поскольку значительно сокращал пути поставки Антантой оружия, боеприпасов и амуниции и делал возможным переход части кораблей Черноморского флота под флаг УНР (среди офицеров и матросов там еще оставались украинцы). Продвижение же вдоль правого берега Днепра соединило бы с повстанцами Холодного Яра. Поэтому большевики на Правобережье, попали бы в безнадежное положение. Однако, похоже, руководители второй Речи Посполитой больше боялись сильной Украины, чем российских большевиков. Кроме того, упомянутое соглашение содержало положение, что «Речь Посполитая Польская признает верховной властью УНР Директорию независимой Украинской Народной Республики с главным атаманом паном Симоном Петлюрой во главе. Украинское правительство обязуется не заключать никаких международных договоров, направленных против Польши. Эти же обязательства берет на себя правительство РПП касательно УНР». Однако 11 сентября 1920 года в Варшаве польский Совет обороны согласился на признание номинально независимой УССР и на неучастие делегации УНР в мирных переговорах. Это не афишировалось, потому что на фронте продолжались бои, продолжалось успешное контрнаступление польских и украинских войск. А 9 ноября польское и большевистское руководство заключили перемирие, отдав союзную армию УНР на растерзание России. И, наконец, в марте 1921 года в Риге между Речью Посполитой, с одной стороны, и РСФСР и УССР со второй, был подписан мирный договор. Де-факто состоялось разделение подавляющей части Украины между Москвой и Варшавой.
Вот таким союзником независимой Украины оказалась вторая Речь Посполитая. Не потому ли нынешние польские правительственные чиновники утверждают, что в те годы Украинского государства не существовало, следовательно, не было оккупации, не было вынужденного обмена УНР территории на военно-политическую помощь, не было и предательства? Следовательно, где гарантия того, что официальная Варшава не попытается в той или иной форме повторить давний курбет? Потому что случайно ли она безоговорочно глорифікує времена Пилсудского, осуждает украинское национально-освободительное движение и настаивает, что Львов — это город, где всегда жили преимущественно поляки, а Волынь и Галичина законно находились под властью Речи Посполитой? По крайней мере, она уже де-факто добивается того, чтобы Украина, как в 1920-м, превратилась в «младшего партнера» нынешней Речи Посполитой, чтобы она строила свою политику украинской идентичности согласно польским разрешениям, чтобы не смела в борьбе с российскими агрессорами опираться на традиции и ценности национально-освободительной борьбы, чтобы Киев шел на бесконечные уступки.
Какие именно в конечном итоге? Ривненский историк Игорь Марчук считает: «Наблюдая за действиями некоторых польских дипломатов и польских обществ, которые действуют на территории Западной Украины, наблюдая за ситуацией с выдачей карт поляка, можно сделать вывод, что Польша, возможно, хочет пересматривать границы 1939 года, как-то поставить этот вопрос. Потому что иначе ее действия я объяснить не могу. В Ривненской, в Волынской областях мы наблюдаем постоянные рейды разных польских организаций. Они ездят, вешают разные доски, то есть пытаются обозначать польское присутствие на этой территории. Словом, активно работают, и мы имеем информационную гибридную войну, которая ведется против Украины».
Конечно, можно объявить и Игоря Марчука, и автора этой статьи такими себе «провокаторами», однако благосклонной к фактически односторонним уступкам части украинской элиты не стоит забывать, что Тарас Шевченко, говоря именно об элите, рядом с «гряззю Москви» вспомнил и «Варшавське сміття»…
