Представьте себе русский фильм — и вам на ум приходит нечто «высокое» вроде мрачного реализма или сюрреализма. Или что-то заумное и доступное только «избранным». У вас перед глазами возникают червяки в тухлом мясе для матросского борща или смонтированные кадры спасающейся от пуль обезумевшей толпы из фильма «Броненосец Потемкин» (1925) Сергея Эйзенштейна. Вы мучительно пытаетесь вникнуть в непостижимую и выносящую мозг метафизику «Соляриса» (1972) Андрея Тарковского. Вы мечетесь и содрогаетесь от ужаса, не зная, куда себя деть, при виде того, как женщина рожает в грязи в фильме Павла Чухрая «Вор» (1997), номинированном на «Оскар».
На протяжении многих десятилетий советский режим — с его цензурой и нетерпимостью к политическому инакомыслию и при этом с полным безразличием к чему-то пошлому вроде погони за выгодой — делал все, чтобы советские фильмы были по своей сути «некоммерческими». В результате родилась традиция арт-хауса, ориентированная не на кассу, а на кинематограф и режиссеров, экспериментирующих в попытке понять, что бы такого снять, чтобы не выйти за рамки и добиться успеха. Благодаря этому российские кинематографисты заслужили одобрение критиков всего мира.
Сегодня одним из продолжателей этой традиции является Андрей Звягинцев, режиссер вышедшего в 2014 году фильма «Левиафан», который балансировал на грани дозволенного, критикуя коррупцию при Путине. Его последний фильм «Без любви», отмеченный жюри Каннского фестиваля и названный газетой The Financial Times «жестким и мощным», является одной из звезд «Недели российского кино», начинающейся в Лондоне в это воскресенье.
Однако весьма заметной нитью, проходящей через всю историю СССР и сегодняшней России, является стремление быть не хуже США. И наиболее яркими примерами этого являются гонка вооружений и космическая гонка времен холодной войны. И на расширенном фестивале этого года (на котором по сравнению с 2016 годом будет в два с лишним раза больше площадок — в том числе Британский институт кино, а также кинотеатры Curzon Soho и Picturehouse Central), выясняется, что русские поставили себе целью обойти не только Пентагон или NASA, но и Голливуд. Достаточно взглянуть на программу фестиваля — и нам, возможно, придется переосмыслить неизменный и достойный образ российского кино. Мысль об этом буквально обрушивается на вас с экрана с невероятным натиском и мощью, которые достигаются под воздействием необузданных гиперэмоций и с помощью всевозможных и не знающих границ спецэффектов.
Российские фильмы также претендуют и на другой сюжетный мотив, давно монополизированный Голливудом: вторжение пришельцев. В дебютировавшей в этом году фантастической драме «Притяжение» показана Москва, которую терроризируют инопланетяне. Режиссер картины Федор Бондарчук до этого уже снимал сцены разрушения города в своем похожем на видеоигру фильме «Сталинград» (2013), богатом спецэффектами с использованием CGI. Это — не первый высокобюджетный фильм, авторы которого превращают Москву в гуду развалин таким способом: почти то же самое мы видели в 2011 году в российском фильме «Фантом» (Darkest Hour), хотя его снимал американский режиссер, а большинстве главных ролей снимались «удобные» для мультиплекса англоязычные актеры. Однако «Притяжение» — фильм целиком и полностью российский, что, видимо, свидетельствует и о доверии к отечественному зрителю, и об интересе международных кинопрокатчиков к продукции такого рода.
И все же, более умопомрачительной является российская дешевая поделка, бесцеремонно содранная с франшизы «Люди-Икс» (X-Men) и предстающая перед зрителем в виде «Защитников» Сарика Андреасяна. В фильме показана команда супергероев, созданных в секретной лаборатории во времена холодной войны, которые собрались для защиты Москвы, пылающей в огне после нападения суперзлодея. Авторы картины со сценами непрекращающихся драк и перестрелок, перегруженными спецэффектами, не предлагают зрителю ничего такого, чего те уже не видели. Разумеется, кроме, «русскости» ее супергероев: Арсус, например, превращается в медведя (а в кого же еще?), обладающего суперсилой, а Ксения управляет силами невидимости, ходящими по воде, и, как она сама говорит, готовит «потрясающий борщ».
В год столетия революции патриотический взгляд устремляется еще и в прошлое. Примером может служить картина «Матильда» Алексея Учителя, которая вызвала негодование русских православных христиан, поскольку в ней показан роман (будущего царя) Николая II (канонизированного православной церковью и причисленного к лику святого) с балериной Матильдой Кшесинской. Протестующие даже предприняли попытки поджога российских кинотеатров. Режиссер бросил вызов своим критикам, предложив им посмотреть фильм, утверждая, что в фильме нет ничего оскорбительного. Возможно, было бы проще, если бы этот неудачный и вызывающий разочарование «образец» царского вуайеризма оставили бы без комментариев. Хотя фильм и отличается богатой постановкой, роскошными костюмами и позолоченными дворцовыми интерьерами, это — полнейшая мелодрама. Фильм не в состоянии вызвать сочувствие к героям-влюбленным, и уж тем более — к самой Матильде, которая, отнюдь не являясь ранимой и беззащитной, а скорее производит впечатление авантюристки и охотницы за деньгами.
Чтобы увидеть настоящие чувства, надо спуститься на землю — в частности, оказаться в не очень привлекательных уголках современной России. В фильме «Аритмия», показанном на Международном кинофестивале в Торонто в этом году, затрагиваются социальные проблемы алкоголизма, развода и кризиса мужественности, глубоко укоренившиеся в России. Врач скорой помощи Олег, герой фильма, может спасать жизни, но вынужден бороться с коррумпированным и зацикленным на инструкциях и численных показателях главврачом. Но что еще хуже, из-за его импульсивности и пьянства от него отдаляется жена. Борис Хлебников рассказал историю, полную доброты и сострадания, показал в своей картине подлинную природу человека, для которого эмоциональные травмы оказываются гораздо более трудноизлечимыми, чем физические.
Еще более мрачным является эмоционально мощный фильм с ироничным названием «Близкие» режиссера и автора сценария Ксении Зуевой. Главные герои, погрязшие в семейных конфликтах и ожесточенные, терзают друг друга. Фильм вызывает тягостные чувства, но при этом он настолько убедителен, что оторваться от экрана невозможно. Он настолько производит впечатление документального фильма, снятого скрытой камерой, что забываешь, что на экране — актеры.
Учитывая, что в программу фестиваля включено более 20 фильмов, организаторы рассчитывают привлечь внимание не только местной русской диаспоры. «Сегодня мы гордимся тем, что треть зрителей, приходящих на наши показы, не являются русскоговорящими», — отмечает директор фестиваля Филипп Перкон (Filip Perkon).
Точно так же и российские кинематографисты надеются, что, пытаясь обойти Голливуд, снимая такие же «голливудские» фильмы, они смогут привлечь в кинотеатры толпы зрителей. Вопрос только в том, не станет ли эта «гонка вооружений» пришельцев и супергероев угрозой для той самобытности, которой российское кино славится уже много лет.
