Общеизвестно, что приход к власти большевиков в 1917 году стал большим злом для верующих Российской империи. Менее известен тот факт, что Октябрьская революция прервала движение за реформу церкви, которое могло бы развернуть Русскую православную церковь (РПЦ) в новом направлении. Революция также вызвала раскол, от которого церковь не оправилась по сей день.
При царях Русская православная церковь (РПЦ) служила важной опорой самодержавной системы, хотя по поводу степени подчинения церкви государству по-прежнему идут споры. Некоторые историки, такие как Григорий Фриз и Скотт Кенворти, утверждают, что мнение о том, что РПЦ была «служанкой государства», является неверным. Но можно с уверенностью сказать, что сфера деятельности церкви была ограничена, что вызывало недовольство как многих верующих, так и духовенства. В конечном итоге после революций 1917 года близкие отношения церкви с царистским режимом обернулись для нее большими проблемами.
В конце царской эпохи власти препятствовали реформистскому движению внутри РПЦ, отложив планы церкви созвать реформистский всероссийский церковный совет, известный в православной терминологии как Поместный собор. Но благодаря Февральской революции собор все-таки удалось созвать в августе 1917 года.
Большевикам потребовался почти год, чтобы официально закрыть Поместный собор. В последовавшем за Октябрьской революцией хаосе церковь тоже начала разрушаться. На фоне смуты первых лет большевистского периода патриарх Тихон предоставил самоуправление церковным приходам в Северной Америке, что впоследствии привело к появлению Православной церкви в Америке (ОСА). Позже Тихон приказал отколовшейся церкви в изгнании — антибольшевистскому Карловацкому синоду — самораспуститься. Но представители синода затем снова собрались и основали Русскую православная церковь за границей (РПЦЗ).
После смерти Тихона в 1925 году пост патриарха остался вакантным, а РПЦ подверглась мощному давлению со стороны государства. Как отмечается в книге Натаниэля Дейвиса «Долгая дорога к церкви: современная история российского православия», к 1939 году число действующих приходов РПЦ рухнуло до 200-300, в то время как до революции их было около 50 тысяч.
Трудности, созданные Второй мировой войной, побудили советского диктатора Иосифа Сталина смягчить свое отношение к церкви и разрешить избрать нового патриарха, которым стал Сергий (Страгородский). РПЦ была вынуждена подчиняться государству в течение всего оставшегося советского периода. Между тем русские христиане за рубежом продолжали развивать теологическую мысль, считая свои действия усилиями по сохранению «истинной» русской культуры до тех пор, пока не падет советская власть.
Объявленные бывшим советским лидером Михаилом Горбачевым в конце 1980-х годов перестройка и гласность вызвали надежду на то, что реформистский потенциал Поместного собора 1917-1918 годов возродится, и богословские идеи и церковные обычаи, пропагандируемые представителями зарубежного русского православного духовенства и светскими интеллектуалами, некоторые из которых распространились в СССР среди диссидентов, могут оказать положительное влияние на развитие РПЦ.
«Это было невероятно захватывающее время», — сказал Серж Шеманн, бывший московский корреспондент «Нью-Йорк Таймс», отец которого, Александр, был выдающимся богословом-эмигрантом.
В 1988 году отмечался тысячелетний юбилей крещения Киевской Руси. По всей России прошли крупные торжества, были вновь открыты церкви и монастыри, и опять был созван Поместный собор. «Я помню, что был поражен тем, как люди восстановили традиции, которые, как я думал, были утеряны — хоровое пение, звон колоколов и т.д., — поделился воспоминаниями Шеманн. — К сожалению, это не могло долго продолжаться».
Руководство РПЦ в конечном итоге не последовало реформистским импульсам. Инга Леонова, редактор ежеквартального православного журнала «Колесо», описала ситуацию следующим образом: вследствие преследований, особенно в ранний советский период, у РПЦ не было условий для того, чтобы проанализировать обстоятельства, которые способствовали широко распространенной ненависти старого режима к церкви. Другим фактором, по ее словам, было то, что руководство РПЦ при советской системе не имело возможности поразмыслить по поводу вопроса о взаимоотношениях между церковью и государством.
Преследование в советские времена только поощряло у РПЦ «стремление к восстановлению отношений, при которых ее власть была бы гарантирована государством в обмен на политическую лояльность, — сказала Леонова. — Эта позиция неизбежно приводит к компромиссу с государством».
Между тем православные интеллектуалы за рубежом, понимавшие, какой ущерб церкви нанесла зависимость от государства, не смогли «продвинуть эти мысли до уровня массового обсуждения», отметила Леонова.
Еще более усложнило ситуацию то, что вскоре после распада СССР произошел еще один церковный раскол. Украинская православная церковь в начале 1990-х годов учредила Киевский патриархат, который, не будучи официально непризнанным в православной общине, тем не менее является мощным соперником духовного авторитета Московского патриархата в колыбели русского православия, а также представляет собой фундаментальную угрозу имперской идеологии Кремля, которой нынешнее руководство РПЦ Московского патриархата (РПЦ МП), судя по всему, неспособно противостоять.
Но были и позитивные перемены. Например, РПЦ МП удалось в 2007 году официально помириться с РПЦЗ.
За пределами России РПЦ МП сегодня часто воспринимается как инструмент мягкой силы, выступающий в качестве знаменосца в развернутой Кремлем кампании по позиционированию России в качестве главного защитника «традиционных ценностей» в мире. В опубликованной в 2015 году книге Марселя Ван Герцена «Пропагандистская машина Путина: мягкая сила и внешняя политика России» представлены задокументированные примеры роли РПЦ МП в продвижении государственных целей.
«Сегодняшняя Русская православная церковь [МП] переключилась с режима выживания на протяжении десятилетий путем сотрудничества с атеистическими властями на режим «выжипроцветания», став союзником государства, демонстрирующего внешнее благочестие», — сказала Эйприл Френч, специалист по русской религиозной истории, учащаяся в докторантуре при Университете Брандейса.
РПЦ МП предпринимает попытки обращения к идеям и действиям Поместного собора 1917-1918 годов. В частности, расположенный в Москве Новоспасский монастырь в 2012 году начал публиковать многотомное собрание документов собора. Данный проект осуществляется при поддержке патриарха Кирилла, написавшего предисловие к первому тому: «Многие члены Поместного церковного собора 1917-1918 годов подверглись гонениям за христианскую веру» и теперь причислены к «новым мученикам и исповедникам Русской церкви».
Что касается наследия подчиненной роли церкви как в Российской империи, так и при советской системе, церковные лидеры, судя по всему, не хотят заниматься этим вопросом.
Пожалуй, одним из самых ярких примеров неспособности РПЦ МП преодолеть наследие имперского и советского подчинения является внезапное увольнение Сергея Чапнина, главного редактора официального журнала РПЦ МП, снятого с должности 16 декабря 2015 года. Когда новость об этом распространилась через социальные сети, она вызвала шок и разочарование среди российской интеллигенции.
Назначение Чапнина, умеренно либерального православного христианского интеллектуала, на должность редактора в 2009 году дало надежду на то, что в официальных патриархальных структурах есть место для плюрализма взглядов. Но к концу 2015 года иерархам РПЦ МП и российским властям надоело мириться с публичной критикой имперских и националистических аспектов церкви со стороны Чапнина.
В ответ на просьбу прокомментировать ситуацию для этой статьи Чапнин сказал следующее: «Нынешняя Русская церковь оказалась неготовой дать честную и ответственную оценку двух русских революций и советской эпохи. Основным препятствием является опять взявшее верх самосознание Русской церкви как церкви империи».
Кристофер Струп получил степень доктора философии по российской истории и междисциплинарным исследованиям в гуманитарной сфере в Стэндфордском университете в 2012 году. В настоящее время является приглашенным преподавателем в Почетном колледже Университета Южной Флориды и научным сотрудником проекта «Постсветские конфликты» в Университете Инсбрука. В дополнение к академическим публикациям Струп также ведет блог ChrisStroop.com и регулярно пишет статьи на темы России, внешних связей, религии и политики.
