Мой дядя Хельмер не любил говорить о войне, потому что от мыслей о ней он расстраивался и злился. Но одну историю он все-таки рассказал. Она подтолкнула меня к созданию проекта Sukupolvi.Nyt. («Поколение. Сейчас», световая инсталляция в Хельсинки: на черных экранах появляются тысячи имен финнов, погибших в годы Второй мировой войны — прим. перев.)
Как и многие люди, которые побывали на фронте, мой дядя Хельмер иногда кричал во сне, даже когда ему было уже за 80. Однако обычно он не говорил о войне.
Все же одну историю Хельмер мне, своему племяннику, рассказал. Когда ему было чуть больше 20 лет, он вдруг понял, что противник — не враг, а такой же человек.
Во время разведывательной вылазки в Восточной Карелии мой дядя спрятался от дождя под густую ель, ветви которой свисали до самой земли. Оказалось, что под деревом был еще один человек, русский солдат.
Солдат опирался на ствол ели и был в полном обмундировании. Но он был мертв. Остался только белый скелет, в той же позе, в которой он когда-то тоже присел здесь отдохнуть. Муравьи оставили от солдата один лишь скелет в военной форме.
В нагрудном кармане формы оказались фотографии жены и двух детей, а также документы мужчины.
«Я молча смотрел на эти фотографии и имена. Я понял, что он не был врагом. Где-то там у этого мужчины была его собственная жизнь и семья, которая напрасно ждала, когда отец вернется домой», — объяснял мне дядя.
По выражению его лица было понятно, что этот случай произвел на него сильное впечатление.
Государства продолжали воевать, и мой дядя был солдатом, как и тысячи других. Впереди была Свирско-Петрозаводская операция советских войск. Бороться было необходимо, но нажимать на курок моему дяде было все тяжелее.
«Неожиданно во время разведывательной вылазки я наткнулся на русского солдата, который шел по тропинке. Сразу было заметно, что это новичок, которого мое появление очень удивило. Я выстрелил очередью. Он испугался, а я убежал в лес», — объяснил Хельмер.
Дядя выжил в войне, но так и не смирился с проявлением крайностей.
Священник Хельсинки обвенчал его, вопреки уставу, с финской ингерманландкой. Однажды ночью 1948 года им пришлось бежать в Швецию через северную границу. В противном случае государственная полиция арестовала бы его жену и вернула ее в Советский Союз.
В Швеции Хельмер занимался разработкой электрокардиографов, и они спокойно жили до конца своих дней в начале 2000-х.
Все эти переживания вызвали в моем дяде негативное отношение к любым крайностям — все равно, о чем шла речь.
«Если у человека на уме только что-то одно, и он не слушает, что говорят другие, с ним нужно быть настороже», — говорил мой дядя.
Дядя научил меня замечать у других признаки фанатичного мышления, и я тоже думаю научить этому своих детей.
Дядя не говорил о войне, но боролся с внутренними противоречиями, которые она у него вызвала. Несправедливость и жестокость войны не приносили мира.
Что-то из этих противоречий передалось и мне. Какие же большие жертвы и потери требовала война! Она нанесла вред и последующим поколениям, искорежив их мироощущение, как искорежила мироощущение их родителей.
Личный опыт и размышления о том, что с нами происходит, делают нас сильнее. Это подтолкнуло меня к созданию проекта Sukupolvi.Nyt.
