До окончательного вывода российских войск из Сирии еще далеко. Вместе с тем, президент РФ Владимир Путин пытается постепенно «слить» Донбасс в обмен на аннексированный Крым, а серьезное военное обострение на Востоке Украины сейчас маловероятно. Такое мнение высказал в интервью «Апострофу» российский политолог и публицист Андрей Пионтковский.
«Апостроф»: На прошлой неделе Путин заявил, что российские войска будут постепенно выводиться из Сирии. Как вы думаете, глава Кремля правду говорит или это очередной блеф со стороны РФ?
Андрей Пионтковский: Он уже третий раз говорит о том, что войска выводятся. Я человек немолодой и хорошо помню афганскую авантюру. Там тоже войска пять раз торжественно выводились после выполнения поставленных задач. Так что до окончательного вывода еще очень далеко. Тем более, он объявил, что там остаются российские базы, сохраняется их присутствие и так далее.
— А какую цель он преследует этими заявлениями?
— Война за тридевять земель не очень популярна в обществе. Он сейчас идет на выборы и спешит заявить, что уже одержал победу и как бы война закончилась. Торжественным маршем там солдаты отправляются на родину, и это хорошая картинка во время предвыборной кампании.
— Эти же войска могут быть переброшены на Донбасс для усиления российской группировки?
— Для продолжения того тягучего противостояния, которое мы видим последние два года, дополнительных войск не требуется. А серьезная эскалация сегодня натолкнется на очень жесткое сопротивление Запада. Я надеюсь, что в Москве это понимают и на крупную операцию не пойдут. Я имею в виду и немедленное предоставление Украине оружия, включая противотанковые ракеты, и более жесткие санкции. Не думаю, что Путин безумен до такой степени, что готов пойти на новую военную эскалацию. Тем более, таких политических задач предвыборного плана у него в этом отношении нет. Скорее, он обыгрывает карту окончания войны в Сирии.
— Что касается эскалации на Донбассе, то за последнее время боевики и российские силы активизировали действия против украинских войск. С чем это связано?
— Здесь очень тревожна не сама по себе эскалация, а сообщение об уходе российских наблюдателей из Совместного центра контроля (СЦКК). Но там события так быстро меняются и уже появляются сообщения, что они возвращаются (разговор состоялся до того, как российские офицеры из СЦКК окончательно покинули Донбасс, — прим. ред.). Такой уход был бы логичным, если бы Москва готовила какую-то серьезную военную провокацию. Ей не с руки наличие российских наблюдателей, которым бы пришлось со своими коллегами это фиксировать. Но, как я уже сказал, любая серьезная провокация будет встречена очень жестко со стороны Запада и, прежде всего, США.
Возможная агрессивность может объясняться следующей гипотезой, которая, на первый взгляд, может выглядеть нелепой. Чего можно ожидать от Путина, мы же не знаем, в каком психическом состоянии он находится. Все уже заметили, что два последних дня он ведет очень любезные беседы по телефону с полезным «буржуазным идиотом» в Белом доме Дональдом Трампом, которого они туда посадили. Они там благодарят друг друга за какую-то чушь. Может быть, им пришло в голову, что за эти два дня он настолько завербовал Трампа, что тем самым нейтрализовал возможную американскую реакцию на военную эскалацию. Но если Путин так думает, то очень серьезно ошибается.
— Во время общения с журналистами Путин заявил, что Кремль уже готов пустить миротворцев ООН на всю территорию Донбасса, в том числе, подконтрольную боевикам. Почему так сменилась риторика Путина: если раньше он был против появления миротворцев на территориях, контролируемых боевиками, то теперь готов предоставить всю территорию миротворцам с одной формулировкой, что нужно договариваться с боевиками, главарями так называемых ДНР и ЛНР?
— По существу, ключевые вещи он не дает — а это контроль над украинско-российской границей. Он маневрирует, чтобы что-то уступить и при этом сохранить возможность перехода через границу вооруженных сил и техники.
А на уступки он готов идти по той причине, что над ним и его окружением висит очень серьезная угроза — это закон США о персональных санкциях. До 2 февраля Конгрессу должен быть предоставлен список высшего руководства РФ, людей, близких к Путину, и прежде всего, Путина, чьи активы оцениваются в 1 триллион долларов, награбленных в России. Эти активы сосредоточены на счетах российских руководителей в США. Мы понимаем, что там нет активов, зарегистрированных на имя Путина. Но известны все эти Ролдугины, его фронтмены, которые хранят его деньги.
Это очень серьезная угроза не только для Путина, но и для всей российской верхушки. Поэтому Путин и идет на разнообразные маневры, чтобы, в чем-то уступив, не отдать самого главного, которое он не отдаст до конца своей политической жизни — возможности контролировать Украину и блокировать путь ее европейского развития.
— А то, что он готов пустить миротворцев на территорию, контролируемую боевиками, не означает, что РФ начинает сливать Донбасс?
— Во-первых, никуда еще миротворцев не пустили. Но, в принципе, если честно спросить любого из российской верхушки, тех, кто планировал и осуществлял агрессию против Украины, то они были бы счастливы, если бы им удалась такая комбинация: сдать Донбасс, но получить легитимацию всего мирового сообщества на Крым. Они были бы рады этому.
— Вместе с тем, в Крыму наблюдается усиление российских войск. Для чего россияне усиливают военную мощь на полуострове?
— Крым — это уже как бы святое. Путинская Россия не собирается его сдавать и никогда не сдаст, пока этот режим существует. Но почему только в Крыму усиливают — они везде усиливают и военные расходы, и размещение войск. А Крым рассматривается как бастион, который граничит с подавшейся на Запад Украиной.
— Недавно госсекретарь США Рекс Тиллерсон сделал заявление по Крыму, что полуостров должен быть возвращен Украине. Затем и посол США в РФ также заявил, что Крым — это Украина. Эти реплики Соединенных Штатов являются каким-то звоночком для Кремля, что нужно будет как-то и Крым отдавать, а не только Донбасс?
Вы же помните, какие были аппетиты у Кремля весной и летом 2014 года. Кто сейчас вспоминает такие слова как «русский мир», «Новороссия»? А он же (Путин — прим. ред.) прямо говорил в апреле 2014 года на прямой связи с народом — 10 — 12 украинских областей, которые злобные большевики «отдали» Украине, нужно вернуть в «русский мир».
Так что ментальное отступление там присутствует, это так называемая гибридная капитуляция. Они ищут такой способ капитуляции, который, с одной стороны, удовлетворит Запад, а собственному населению можно будет продать как некую победу.
— И вопрос по еще одному конфликту, который может превратиться в «горячую точку». Трамп подписал документ, в котором назвал Иерусалим столицей Израиля, дав задачу перенести туда посольство США. Это вызвало жесткую реакцию в Европе и среди стран Ближнего Востока. А палестинцы уже подняли протестную волну. Может ли это перерасти в новую глобальную зону конфликта и есть ли здесь интересы России?
— Во-первых, Путин снова обозначил свою позицию в этом конфликте, поддержав палестинскую сторону на 100 процентов. Но с чисто военной стороны опасность в другом — не в палестинской интифаде. Между прочим, как показала неделя после заявления Трампа, масштаб этой интифады значительно ниже, чем прежде. Нет столько ресурсов и запала у палестинцев. Гораздо опаснее появление Ирана на границах с Израилем у Голанских высот. Ведь одним из результатов сирийской кампании Путина стало громадное усиление Ирана в Сирии, на Ближнем Востоке вообще. Вот здесь очень большая вероятность серьезного конфликта между Израилем и Ираном. И это ставит Россию в весьма затруднительное положение.
— А не намерены ли США руками Израиля лишить Иран статуса ядерной державы, если Иран станет активным участником конфликта?
— Что ж мы будем везде искать коварный замысел США? Это ведь не США привели Иран на границу с Израилем, а Иран сам туда влез, еще, между прочим, раньше Путина. И это иранцы соблазнили Путина на авантюру в Сирии. Если Иран сам пойдет на военную конфронтацию с Израилем, то он сам за это и будет отвечать. Армия Обороны Израиля делает страну супердержавой на Ближнем Востоке. А Россия в таком случае окажется в очень тяжелом положении — выбор между Ираном и Израилем в открытом военном столкновении. И вся ее политика на Ближнем Востоке будет поставлена под угрозу.
