Европу ожидают в 2018 году два сложных и тягостных дела: завершить Брекзит так, чтобы не навредить ни одной из сторон, и дождаться формирования постоянного немецкого правительства, которое так и не сложилась с момента голосования 24 сентября. Все это на неспокойном фоне оживления ультраправых движений — Австрия только что получила консервативный кабинет с опасным участием ксенофобов и союзников Путина из Австрийской партии свободы (FPÖ), а возрождение закоренелых национализмов, которые менее всего подходят для большей интеграции в Европе, имеет место в сегодняшних Польше и Венгрии.
Хотя британский развод будет утвержден в марте 2019 года, именно наступающий потребует невероятной энергии от Лондона и ЕС, который выдвинул свои условия к уже прошедшей первой фазе Брексита. Теперь необходимо определить характеристики будущих отношений, особенно в том, что касается торговли и финансовых услуг. До сих пор мало кто из британцев мог считать себя удовлетворенным результатом референдума, и в первую очередь — правящая Консервативная партия, ставшая заложницей личного выбора Дэвида Кэмерона (David Cameron): выход из европейских агентств, переезд финансовых организаций, ослабленные лидерские позиции (преемница Кэмерона, Тереза Мэй, распустила парламент и, не сумев сколотить абсолютное большинство, проиграла досрочные выборы в июне) и ни слуху, ни духу о больницах и прочих благах, обещанных, как только британцы разойдутся с континентом.
У Лондона на этом втором этапе разрыва больше преимуществ, несмотря на то, что европейская команда переговорщиков, возглавляемая бывшим французским министром и влиятельным политиком, Мишелем Барнье (Michel Barnier), развенчала миф о том, что брюссельские «мандарины» и вовсе ни на что не годны. Если говорить об отраслевых договорах, то Лондон надеется воспользоваться противоположными интересами 27 государств-членов ЕС, традиционным «разделяй и властвуй». Мэй рассчитывает на внесение изменений в соглашение между Канадой и ЕС, которое отменяет 98% налогов и наценок на промышленные товары, к которым может добавиться рыболовство, авиация и банковский сектор. Самым большим камнем преткновения станут финансовые услуги, не входящие в торговые договоры, подписанные Брюсселем ранее.
Берлин — еще одна европейская столица на 2018-й. Ангела Меркель переживает кризис доверия после неудачной попытки руководить коалицией из трех партий и в виду слухов о том, что Социал-демократическая партия Германии откажется от формулы большой коалиции, которая предыдущие два раза (2005-2009 гг. и 2013-2017 гг.) стали наказанием для социал-демократов. Результаты голосования немцев 24 сентября раскололи Бундестаг на мелкие части (явление, ставшее популярным в Европе, что продемонстрировала Австрия и Испания, которая вынуждена была провести двое выборов с небольшим интервалом), и только давление экономического сектора позволяет питать надежду на стабильное правительство на ближайшие четыре года. Временная слабость Ангелы Меркель — это плохая новость для Европы, которая по-прежнему зависит от франко-германского тандема.
Зато Эммануэль Макрон теперь сильная личность, европеист с четким видением будущего. Нынешний постоялец Елисейского дворца — уникальное политическое явление — это первый президент Пятой республики без поручительства традиционных партий. За шесть месяцев Макрон сумел осуществить реформистские шаги вроде принятия закона о борьбе с коррупцией и изменений трудового законодательства, которые дают надежду на то, что Франция зашагает, наконец, в ногу со временем, оставив позади жесткий трудовой рынок, несовместимый с глобализацией. Это блюдо, может, и не по вкусу французам, но его необходимо включить в меню, если Франция хочет (что ей на пользу) играть значимую роль в международных делах в XXI веке. Стоит напомнить, что за президентское кресло во Франции боролись реформист без политической карьеры и Марин Ле Пен (Marine Le Pen), возглавляющее самую опасную для будущего ЕС партию «Национальный фронт». Брюссель может пережить Брексит, но не активную враждебность или выход из ЕС Французской республики.
Из Восточной Европы тоже не дуют ветры, благоприятные для прогресса. Любопытно, что такие государства как Польша, Венгрия или Словакия, получающие помощь и защиту от ЕС, подобно Испании и Португалии 80-х и 90-х, недовольны европейской моделью, за исключением торговли и евро. Европа — наиболее успешная модель демократии и защиты прав человека, за исключением смертной казни и некоторого безразличия по отношению к тем, кто упускает свои возможности и оказывается за чертой бедности. Здесь тоже нельзя быть, как мечтает Великобритания, членом Евросоюза, и при этом посягать на независимость правосудия (что поссорило Брюссель и Варшаву) или не исполнять обязательства в рамках общей миграционной политики. Это происходит на фоне возрождения национальной идентичности, несовместимой с ЕС, каким он был задуман шестьдесят лет назад. Речь идет о территории географически близкой к России, которая в 2018 году изберет президентом Владимира Путина, превращая его, таким образом, в самого долго правящего российского лидера после Сталина. К громкой победе на выборах присовокупится в 2018 году Чемпионат Мира по футболу, который пройдет летом в России. Из этого события планетарной важности Путин постарается получить прибыли как в отношении укрепления национальной идеи и ее международной проекции. Иными словами, для Европы это будет сложный год.
