Владелец небольшой фирмы Юрий Холодков потерял все, что имел, из-за плохой российской экономики. Он хочет, чтобы Путин покинул свой пост.
Вышедшая на пенсию по болезни Наталья Рыжова получает бесплатные лекарства. Она хочет, чтобы Путин остался.
Для нее эра Путина символизирует безопасность. Для него — утрату надежды. В воскресенье Россия будет выбирать президента.
«У нас было столько надежд на то, что мы будем жить, как на Западе. Когда советская система рухнула, я сразу же понял, что появился шанс что-то сделать. Ведь был открыт целый рынок! Став предпринимателем, можно было делать все что угодно, все было возможно».
Мы сидим, как сельди в бочке, плотно набившись в самолет «Аэрофлота», летящий из Москвы в Барнаул. Барнаул — административный центр сибирского региона, который находится почти в трех тысячах километров к востоку от Москвы. Юрий Холодков рассматривает обед, упакованный в пластик. Он показывает на маленькие продолговатые упаковки сахара с логотипом «Аэрофлота».
«В советские времена мы эти пакетики сохраняли. На память. Ведь не каждый день доводилось летать».
Пакетики с сахаром Юрий оставляет. Но десерт в полиэтиленовой упаковке, пряник (круглое мягкое печенье), он отправляет в карман.
Сухой паек на дорогу не помешает, ведь от Барнаула нам предстоит еще несколько сотен километров пути. Юрий покажет нам жизнь, которую он потерял в своем родном поселке Алтайское.
Юрий живет в Москве чуть больше года. Если бы судьба путинской России сложилась немного иначе, он бы, вероятно, остался в Алтайском. Его фирма, которая занималась продажей холодильников, телевизоров и стиральных машин, возможно, уцелела бы.
Юрию Холодкову 54 года. Со своими доброжелательными манерами и осторожной непритязательностью он не производит впечатления искусного предпринимателя или бунтаря. Он выглядит именно тем, кем и является: советским учителем физики, который в свободное время заучивает французские разговорные фразы.
Мы с фотографом Оксаной Юшко встретили Холодкова на предвыборном выступлении противницы Путина Ксении Собчак в Москве, где он стоял и держал табличку с текстом «Против Путина». Юрий был политически активен всю свою жизнь. В 1990-е годы он поддерживал либеральную партию «Яблоко». Сейчас, в преддверии президентских выборов 18 марта, он участвует в кампании Собчак.
«Хотя Путин, само собой, и выиграет, у меня есть сильное ощущение, что изменения будут. Они просто должны быть, так не может продолжаться», — говорит Юрий.
Он хочет, чтобы Путин покинул свой пост. А вот представительница того же самого поколения Наталья Рыжова, с которой мы тоже встретились, когда делали репортаж, этого не хочет.
Для Юрия Холодкова и Натальи Рыжовой 18 лет Путина у власти означали совершенно разные вещи.
С 2000 по 2008 год Владимир Путин был президентом, с 2008 по 2012 — премьер-министром. За это время в конституцию внесли изменения, согласно которым срок президентства увеличился с четырех до шести лет. После этого Путина снова избрали президентом на период с 2012 по 2018 год.
В воскресенье будет подготовлена сцена для избрания на еще один шестилетний период. Путин контролирует все крупные государственные телеканалы и не дал крупнейшей фигуре оппозиции Алексею Навальному баллотироваться на выборах.
Избирательные органы — крайнее средство путинского режима. Их задача — при необходимости обеспечить победу, подправив цифры.
Совершенно ясно, что Путин победит еще в первом туре. Но та Россия, которой он продолжит править, выглядит уже не так, как 18 лет назад. За эти почти два десятилетия при Путине Россия прошла через период высокой конъюнктуры, два экономических кризиса, аннексию Крыма, войну в Сирии и провал в отношениях с США и ЕС.
С 2000 по 2008 год уровень жизни рос быстрее, чем когда-либо ранее в истории России. Люди путешествовали, потребляли и улучшали жилищные условия. После этого случилось резкое падение, за которым последовал небольшой рост, а в 2014 году кризис был уже очевидным фактом.
Рубль обрушился, зарплаты упали, инвестиции усохли до нуля, а Россия стала парией на международной арене из-за аннексии Крыма.
В прошлом году в экономике России вновь наблюдался небольшой прирост в 1,7%. Путина по-прежнему поддерживает около 70% населения, и он с большой вероятностью выиграл бы эти выборы и без поддержки преобладающих подконтрольных государству СМИ. Некоторые эксперты называют систему Путина «бархатной диктатурой» — она, конечно, наказывает оппозицию, но при этом оставляет людям довольно много свобод, включая, например, свободный интернет.
Современное российское население закалено. В первую очередь — те, кому за пятьдесят и кто пережил советское общество, бандитский капитализм, демократию, а после нее плавное погружение обратно в авторитарную систему.
Юрий Холодков все это прошел, как и Наталья Рыжова. Но они сделали совершенно разные выводы.
В своей гостиной на северо-востоке Москвы Наталья Рыжова ставит на стол маленький элегантный самовар.
«Такой можно купить на Измайловском рынке, — говорит она, — там бессчетное количество разных моделей. Мой папа коллекционировал самовары».
Тесная гостиная в классическом русском стиле загромождена книгами и иконами. В одном углу расположился сервант, за стеклянными дверцами которого стоят хрустальные стаканы и графины.
«Красиво», — говорю я. Наталья чуть улыбается.
«Я знаю, что у вас, скандинавов, совсем другие вкусы. Как в Икее. Светло и минималистично».
По возрасту и образованию Наталья не сильно отличается от Юрия. Ему 54, ей 57. Он — по образованию учитель физики, она — химик.
У обоих хорошая речь, что я и раньше часто замечала у образованных людей советской эпохи, которым за 50. Оба живут каждый в своей «хрущевке» — пятиэтажном доме с тонкими стенами. Такие пачками строились в 1960-е годы, чтобы хоть как-то облегчить нехватку жилья в СССР. Квартира Юрия находится в Воронке, пригороде Москве в тридцати километрах от столицы. Натальина — на северо-востоке Москвы неподалеку от недавно отремонтированного огромнейшего хоккейного стадиона «Локомотив».
Юрий живет со своей женой в скудно обставленной съемной двушке. В квартире, где живет Наталья с мужем и двумя взрослыми детьми, — три комнаты и кухня. Обе семьи относятся к российскому образованному среднему классу, куда входят люди не бедные, но и не богатые. У них есть стабильное жилье и регулярный доход, но им приходится следить за всеми расходами.
То, что у Юрия и Натальи — абсолютно разное мнение насчет путинского режима, связано с опытом, который они получили во времена распада Советского Союза.
Сказано — сделано. Наталья в тот же год родила своего первого ребенка. Она сардонически улыбается.
«Когда нам пришло время возвращаться в институт, его уже больше не существовало! Я потеряла работу, я потеряла все. Большую часть свободного времени я проводила в очередях за продуктами. Муж писал свою кандидатскую диссертацию и брался за любую случайную работу, чтобы у нас был хоть какой-то доход».
Несколько лет она работала в детском саду за жалкую зарплату.
«Муж продолжал работать над кандидатской диссертацией по филологии и работал садовником и охранником. Иногда ему платили товарами. Помню, как он охранял склад и получил зарплату сахаром. Ведь тогда был дефицит сахара, так что его, во всяком случае, можно было продать».
В 1996 году Наталья родила своего второго ребенка, который оказался болезненным и не мог находиться в детском саду полный день. К тому времени ее муж закончил свою диссертацию и устроился на работу журналистом. Наталья решила остаться дома с детьми. С того момента она была домохозяйкой, а потом вышла на пенсию по болезни — у нее диабет.
Она помнит 1990-е годы как время непрерывного стыда.
«Президентом был Ельцин, он пил и позорился. По телевидению показывали программы о том, как плохи дела у России. В дискуссионных программах интеллигенция говорила нам, что мы — скоты, что у нас рабский менталитет из-за того, что мы — русские. Это действовало угнетающе. Ничего не работало, но мы каким-то чудом выжили. Я помню, каким нереальным казалось, что все вокруг тебя рухнуло, а автобусы продолжали ходить».
Если Наталье 1990-е запомнились постыдным несчастьем, то для Юрия это было увлекательное приключение.
«Внезапно открылись огромные возможности! Магазины были совершенно пустыми. Не было ничего».
Юрий начал покупать приватизизационные ваучеры, которые государство раздавало всем гражданам, чтобы обеспечить им долю в государственных предприятиях.
«Я открыл маленький киоск в универмаге, купил ваучеры, которые потом перепродал, и за небольшую сумму позволял людям развешивать объявления. Летом мы с другом торговали вишней. Мы ездили по сельской местности, скупали вишню по пять рублей за ведро и продавали ее в городе по двадцать пять рублей. В „Жигули" (автомобиль „Лада") помещалось 25 ведер ягод. Бензин был дешевый. Мы заработали миллион рублей».
Потом Юрий с партнером продолжили свой бизнес, продавая фабричные товары, которые производились на Алтае, например, ультразвуковое оборудование. Они скупали так много, сколько только могли увезти, и ехали с товаром на поезде на север, в Сургут и Ноябрьск.
«До того времени все поставки осуществлялись через министерства в Москве. Предприятия не имели ни малейшего представления о том, как им находить себе новых покупателей. Мы ездили на север Сибири на свой страх и риск. Дела шли хорошо. За пару лет мы заработали на дом».
Затем Юрий с партнером стали поставлять и другие товары, которые производились на Алтае, например, мебель и витамины. Они делали бизнес и в других сферах, например, закупая топливо у нефтяной компании «Юкос» в Нефтеюганске, которой тогда владел Михаил Ходорковский, которого в 2003 году посадили в тюрьму по приказу Путина. Топливо они перепродавали алтайским колхозам и совхозам. Дела шли блестяще.
«Потом, конечно, пришла мафия и потребовала часть прибыли. Они начали убивать людей, и я оставил это дело. Скопил денег, открыл маленький магазинчик в моей деревне, где я жил, и там продавал все что можно: духи, бытовую технику, сталь. Это был 1994 год, народ покупал все. У меня были магазин и парикмахерская. Десять лет дела шли хорошо», — говорит Юрий.
Наталья Рыжова очень хорошо помнит, как Путин пришел к власти в 2000 году.
«Серая мышь. Незаметный маленький человек, на которого никогда не обращали внимания, когда встречали в компании. Мой муж, журналист, который в 2000-х работал и с Кремлем, говорит, что тогда у Путина не было никакой харизмы. Он мог войти в комнату так, что никто его и не видел. Но потом… ой-ой-ой».
Наталья торжествующе улыбается.
«Путин удивил всех! Он умеет учудить!»
«Учудить» — это русский глагол, который происходит от слова «чудо». Но «учудить» — это не то же самое, что совершить чудо. Это в первую очередь значит «удивить», «сделать что-то неожиданное».
Эта способность дает Путину преимущество, считает Наталья.
«Кто ожидал, что он заберет Крым? Никто! Кто думал, что Россия вмешается в войну в Сирии? Весь мир слушает Путина именно потому, что никто не знает, чего от него ждать. Он — не прозрачный, светлый лидер, он покрыт мраком, он — загадка».
То, что Путин «покрыт мраком», по мнению Натальи, не значит, что он плохой. Она считает необходимым для лидера большой державы умение действовать так, чтобы окружение было ошарашено. Ведь никогда не знаешь, как будет развиваться ситуация, говорит она, у лидера должна быть способность к неожиданной импровизации.
«Я помню, как Путин, будучи новым и совершенно не известным президентом, полетел в Чечню в новогоднюю ночь с 1999 на 2000 год, чтобы посетить российские войска. На следующий день я гуляла с детьми в парке и встретила одного похмельного папу, который именно это и прокомментировал: „Путин полетел в Чечню". То, что Путин осмелился сделать такое, произвело впечатление. Но тогда мы не знали еще ничего о том, какой у него потенциал. Это выяснилось позже».
По мнению Натальи Рыжовой, большое преимущество Путина — то, как он комбинирует непредсказуемую внешнюю политику и предсказуемую внутреннюю. Непредсказуемая внешняя политика вынуждает мир прислушиваться к России, а предсказуемая внутренняя политика улучшает жизнь народа.
«В 1990-е годы внутренняя политика была совершенно непредсказуема. Но не при Путине. Народ получает свои пенсии. Я получаю инсулин бесплатно, и у меня есть право на бесплатную путевку в санаторий раз в три года. Москва стала невероятно красивым и ухоженным городом. Раньше парки и детские площадки выглядели ужасающе, а сейчас они симпатичные и нарядные. Мы избавились от всех этих маленьких уродливых киосков и беспорядочных торжищ, вместо этого у нас чистые и красивые торговые центры».
Юрий Холодков называет их «островками благосостояния». Он не согласен с тем, что народ стал жить лучше, совсем не согласен.
«В России остались еще островки благосостояния в Москве и вокруг нее. Но не в регионах. Там все становится только хуже», — говорит он.
В Барнауле мы приземлились в ужасную рань и несколько часов отдыхали у зятя Юрия, прежде чем взять напрокат машину и поехать на юг, в Алтайское. Через 45 минут пути мы заехали в Бийск, город, где Юрий учился. У дороги — большой билборд с изображением российского флага и подписью:
«Голосуйте за развитие Бийска 18 марта 2018».
Юрий смеется.
«Голосуйте за развитие. Что бы это значило? Конечно, они могут строить свои парки. Но вот дать предприятиям шанс выжить — этого они не могут».
До 2014 года Юрию принадлежали два дома, торговый центр и полноприводная «Тойота Харриер» (Toyota Harrier). Он спонсировал местную футбольную команду, и на футбольном стадионе в Алтайском висит его фотография.
«Я взял большой заем, чтобы построить торговый центр, примерно под 25%. Но дела шли хорошо, все помещения в торговом центре были сданы, а на верхнем этаже был мой собственный магазин. Я выплачивал долг по плану. Затем наступил 2014 год (когда Россия вторглась в Крым), и рубль обрушился. Зарплаты упали, у людей больше не было денег на покупки. Мне пришлось продать весь товар со склада за бесценок».
В 2016 году Юрий переехал в Москву, чтобы найти работу. Он был практически без гроша в кармане, и на нем до сих пор висят долги, он даже и говорить не хочет обо всей сумме.
Большая проблема — коррупция, говорит Юрий. И бюрократия. Но хуже всего кое-что другое — то, что Путин заставил людей поверить, что ничего нельзя изменить.
«В 1990-е было трудно жить, но при этом была надежда. Мы знали, что постепенно станет лучше. Но при режиме Путина никакой надежды нет. Странное сочетание феодализма, капитализма и социализма. Капитализм, конечно, актуален только для тех, кто у власти».
Дорога извивается между покрытыми снегом холмами. Местность идеально подходит для катания на лыжах: есть и прямые участки, и спуски. Но ни одной проложенной лыжни не видно. Мы минуем горнолыжные трассы с совершенно неподвижными подъемниками. Многие горнолыжные центры закрылись, не дождавшись клиентов.
Проезжаем мимо небольших отельчиков вдоль реки Катунь. Они тоже совершенно пусты, как и горнолыжные подъемники. Туристическая индустрия Алтая живет исключительно за счет короткого летнего сезона.
«Здесь есть фантастические треккинговые маршруты, места рыбалки, ягоды… Как в Швейцарии. Но ничего не развивается. Мы в России не умеем использовать свой потенциал, мы ранены нашей историей и российским государством», — говорит Юрий.
Именно такого рода высказывания очень не нравятся Наталье.
«В 1990-е годы все постоянно говорили, что Россия — ужасная страна, русские — глупый народ и так далее. Путин положил этому конец. Он показал, что Россия выиграла Вторую мировую войну неслучайно. Тогда и окружающий мир стал воспринимать Россию по-другому».
Я спрашивают Наталью, не считает ли она постоянную риторику Путина о военных победах России пропагандой.
«Пропаганда ведь везде есть. Что за страна без истории, без героизма? Никто не отрицает того, что делал Сталин, но его преступления очень часто и преувеличиваются. Операция в Сирии была необходима для того, чтобы терроризм не дошел до нас. И она доказала, что у России — сильная армия. Это необходимо, потому что в мировой политике сильный всегда прав. Закон джунглей. Россия — большая страна, и мы не вне этих законов».
В том же духе она толкует недавние угрожающие заявления Путина о новых российских ракетах дальнего радиуса действия, от которых нет защиты.
«Путин сказал это, чтобы немного встряхнуть мир. Один из элементов его загадочности — никогда не знаешь, что у него в запасе. Я не хочу, чтобы он эти ракеты против кого-нибудь применял, но ведь он этого и не сделает. Смысл был не в этом», — говорит Наталья.
Наталья Рыжова тем не менее не считает, что все в России идет как надо.
«Путин не незаменим. Все должны меняться, и Путин тоже. Но на этих выборах я никаких альтернатив не вижу. Я читала программу Явлинского (который выдвигается от либеральной партии „Яблоко"), и он там говорит, что олигархов надо прижать. Это просто смешно. Абрамовичу, одному из самых богатых олигархов, достаточно лишь подуть на него, чтобы опрокинуть. А Путину не нужна программа, достаточно посмотреть вокруг, чтобы понять, что он делает».
То, что цены на еду выросли, Наталья заметила. Такие вещи затрагивают ее семью, потому что доходы у них невысоки.
«У меня пенсия примерно 15 тысяч рублей, а муж работает на радиостанции. Мы, четыре взрослых человека, живем на площади в 52 квадратных метра. Я бы с удовольствием поехала за границу, в Рим или Афины, чтобы посмотреть на колыбель цивилизации, но у нас нет на это средств. Мы вместо этого ездим на дачу или путешествуем по России. Не дома мы едим раза три-четыре в год, не больше. В то же время не могу сказать, что я недовольна. Во всяком случае, нашей семье не приходится постоянно вести борьбу».
Самое важное, по мнению Натальи, — это чтобы не произошло революции.
Ужас перед резкими переменами и всем тем, что они могут с собой принести, глубоко засел в исторической памяти русских.
«У России — ужасный исторический опыт революций. Но этого больше не случится. Достаточно почитать Ленина и его анализ условий, при которых возможна революция. Верхний, руководящий слой больше не способен управлять, нижний слой живет в наихудших мыслимых условиях. В то же время общество кипит активностью, и существует сильная партия, которая хочет революции. Ничего из этого сейчас нет в России».
В то же время Наталья утверждает, что осознает: Россия нуждается в переменах.
«Наша правовая система слаба. Наша система образования рухнула, профессиональное образование исчезло, и вместо этого появилась масса так называемых колледжей, которые производят юристов и экономистов сомнительного качества. Никакого социального лифта для молодых людей нет, мало у кого есть средства на покупку жилья».
Наталья слушала обращение Путина к Федеральному собранию, в котором он в том числе пригрозил новыми российскими ракетами дальнего действия, и считает, что он звучал убедительно.
«Хорошо, что он пугает окружающий мир ракетами. Но внутренняя политика тоже важна. Я думаю об охранниках и консьержах здесь, в Москве, которые часто приезжают на работу из регионов. Они работают тут две недели, потом едут домой на две недели, а затем снова возвращаются работать. В регионах нет работы. Так быть не должно».
Вернемся на Алтай, где мы добрались до деревни Пролетарка. Там Юрий год преподавал физику в начале 1990-х. Дорога в деревню пролегает во впадине, по обеим ее сторонам возвышаются горы. Серые крошечные деревянные дома построены вдоль реки. Многие пусты, двери и окна заколочены. С каждым годом все больше людей бегут из российской глубинки.
Старая школа Юрия — это длинный серый деревянный флигель, сложенный из бревен, наличники красиво покрашены в зеленый цвет. Школа закрыта вот уже двадцать лет. Напротив школы находится дом культуры, где раньше показывали фильмы и устраивали концерты. Это красивое, причудливое здание, на котором еще видны остатки прекрасной деревянной резьбы. Сейчас половина украшений отвалилась, а оконные проемы зияют чернотой.
Если пройти по утоптанной в снегу тропинке к торцу здания, то найдешь что-то вроде комбинации почтового офиса и сельпо. За прилавком сидит Вера Виточина. Она сотрудница почты, продает семечки подсолнечника, консервированные овощи и моющие средства, а также раздает информацию о президентских выборах.
К досаде Юрия Вера собирается голосовать за Путина.
«А кто еще сможет управлять Россией? Может, Грудинин (коммунист), но я его не знаю. А Путина мы знаем».
В деревне Пролетарка сотовая связь вообще не работает. Чтобы позвонить, нужно использовать проводной телефон. Доступа к интернету тоже нет, автобусы не ходят, канализация не проложена.
«То, что у нас туалеты на улице, я не считаю самой большой проблемой. Нам нужен интернет и рабочие места. Молочный завод! Возможно, фабрика консервов, овощных и фруктовых. Все-таки я не хочу жаловаться, конечно, можно жить и так», — рассуждает Вера Виточина.
«Я бы хотел жить так же хорошо, как живут в Швейцарии», — говорит Юрий.
«Я там жить не хочу!» — говорит Вера.
«Я имею в виду, что мы должны бы жить не хуже».
Вернувшись обратно в машину, Юрий говорит:
«Я верю в то, что с людьми надо разговаривать. В магазине, где я работаю продавцом, я часто говорю с покупателями о политике. Я хочу способствовать их большей сознательности».
Юрий работает в пригороде Москвы в магазине, где продается бытовая техника. Часто он работает по шесть-семь дней в неделю. В хорошие месяцы он наскребает примерно 70 тысяч рублей, что значительно выше зарплаты, на которую может рассчитывать продавец на Алтае. Но на фоне выплаты оставшихся у него долгов это капля в море.
18 лет назад Юрий тоже голосовал за Путина.
Мы садимся в машину и едем несколько километров по дороге из Пролетарки до Алтайского, где торговый центр Юрия стоит сейчас практически пустой. Это нарядное белое здание с гигантской вывеской на стене: «Двухэтажный дом на продажу».
Дом по-прежнему принадлежит Юрию. Даже банк не может его продать.
По дороге обратно в Барнаул мы заезжаем к родителям Юрия, Николаю и Марии Холодковым. Они живут в простом беленом доме в деревне, где каждый второй дом заколочен. Папе Юрия Николаю как раз исполнилось 86 лет, и в честь этого мы пьем красное вино из маленьких бокалов. На столе мясное жаркое, картошка и макароны, которые приготовил Николай. Его жена больна деменцией, и Николай заботится и о ней, и обо всем хозяйстве. Никаких помощников у них нет.
«Маме не дают никаких лекарств, которые могли бы замедлить развитие деменции. Везти ее к врачу бессмысленно, только просидишь в очереди весь день, а медицинское обслуживание ужасное. Прошлой осенью я был тут и помогал им выкопать картошку. Они толком ничего больше и не едят, одну капусту и картошку», — рассказывает Юрий, когда мы продолжаем свой путь в Барнаул на следующий день.
Он этого не говорит, но мы и сами понимаем. Его родители практически одиноки, ведь он не может часто совершать этот четырехчасовой перелет между Москвой и Барнаулом. Два старых человека фактически брошены на произвол судьбы в полупустой деревне без какой-либо даже самой примитивной помощи.
А он вынужден работать в Москве. И ничего не может с этим поделать.
В самолете по пути в Москву Юрий уткнулся в свой французский разговорник и упражняется.
«Bonjour! — говорит он. — Il est quelle heure?»
Он поворачивается ко мне.
«Десять лет назад я мог себе позволить поехать во Францию. Тогда у меня не было времени. Сейчас нет денег. Но ничего. Однажды мы построим свой собственный Париж в России».
