В конце августа 1991 года в Москве произошло целых два путча за каких-то три дня. В понедельник старорежимные коммунисты свергли реформатора Михаила Горбачева. Но уже в среду их сбросил Борис Ельцин, избранный президент Российской Федерации. Он вернул было Горбачева, но вскоре сам отобрал у него власть.
В те дни я хотел убедиться, правда ли, что Советский Союз на последнем издыхании, поэтому решил слетать в Москву без визы. Если Союз еще в силах, думал я, без визы меня попросту на короткое время задержат, а потом быстренько вышлют домой. В московском аэропорту меня надлежащим образом остановили и повели обратно, под конвоем. Я сообразил, что меня попросту запихнут в ближайший самолет до Лондона, поэтому уселся на пол и заявил, что не сдвинусь с этого места. После перебранки власти отвели меня в свою контору и, ворча, шлепнули мне транзитную визу, а в довесок к ней разрешили слетать в Литву, которая пока еще была российским вассалом, но уже всеми силами добивалась независимости.
Тогда-то мне и стало ясно, что Советский Союз уже не тот. Режим, с 1917 года существовавший на страхе, перестал быть страшным. А значит, потерял всякую власть — и точка.
Развал СССР был светлым мигом в мировой истории, но для многих русских он стал частью долгого и мучительного процесса. «Комитет Восьми», ставший во главе первого августовского путча, опубликовал свое воззвание к советскому народу. В том, что десятки миллионов советских людей, «еще вчера живших в одной семье», потеряли «покой и радость и оказались в своем доме изгоями», винили антисоветские силы.
Эти реакционеры проиграли — и поделом им, но их слова нашли глубокий отклик. Во всяком случае, Владимир Путин, тогда лишь начинавший политическую карьеру в демократических кругах Санкт-Петербурга после службы в КГБ, думал именно так. И с ужасом смотрел на бессилие советских властей, когда в 1989 году рушились границы Восточной Германии.
Годы шли, новоиспеченная плюралистическая демократия в России начала спотыкаться на фоне процветающего гангстеризма и клептократии, и «русский мир», каким его привыкли воспринимать, разлетелся на куски. Хоть ряды преданных коммунистов уже поредели, очень многие русские считали, что их попросту перестали уважать. Русское слово «obida» означает негодование от оскорбления. Мистер Путин стал воплощением этого чувства.
А главной мишенью для негодования русских стали мы, Запад. В 1975 году Советы подписали Хельсинкские соглашения о незыблемости границ, мирном решении споров, правах человека других вопросах. Впоследствии они даже согласились строить будущую Европу, которой суждено было возникнуть по окончании холодной войны, на основе этих соглашений — причем безо всякого к тому принуждения. Однако свою приверженность Ялтинским соглашениям 1945 года, в которых Сталин заручился практически абсолютной властью над Восточной Европой, они сохранили.
Мы полагаем, что поддерживаем свободные рынки, укрепляем демократию и защищаем национальные притязания народов, освободившихся от советского гнета, а в глазах многих русских мы всего лишь кучка жалких лицемеров, которые рушат их цивилизацию и гребут под себя часть их мира. Начиная с изгнания прорусского президента Украины Виктора Януковчича в 2014 году, игра на оскорбленных чувствах стала неотъемлемой частью путинской политики.
Британский пример того, что Россия считает лицемерием — отказ выдать всех, кроме одного единственного из списка тех 51 российских граждан, чьей экстрадиции российское посольство потребовало в 2015 году. Мы считаем, что спасаем их от преследования (не говоря уже о том, что удерживаем в Лондоне солидные суммы). Россия же полагает, что мы укрываем ее заклятых врагов. И по ее мнению, это достаточное основание для вооруженных мини-агрессий, наподобие химической атаки в парке в Солсбери в воскресный мартовский день. Мы считаем, что они нападают, они же — что всего лишь мстят.
Прибегая к своей маленькой уловке в московском аэропорту, я, сам того не подозревая, применял излюбленную путинскую тактику «разведки боем». Презирая успех и мощь Запада, Россия держит на карандаше наши слабости, пытаясь использовать их по-своему. Мы так гордимся своими свободами, так помешаны на деньгах, так погрязли в долгах, несмотря на процветание, и так обожаем интернет-вранье, что пренебрегаем безопасностью.
Пару лет тому назад Россия приметила, что британская оборона уже не та, и принялась нарушать наше воздушное и водное пространство, чтобы посмотреть, как мы отреагируем. Сейчас ей хочется знать, сплотит ли нас Брексит или, наоборот, разобщит. Судя по реакции Терезы Мэй (Theresa May), слава Богу, первое.
Россия давно взяла на заметку, как легко (и подчас даже дешево) покупаются западные политики, научные центры, группы интересов и даже подставные компании. Русские намотали себе на ус, что попадаются влиятельные люди вроде Джереми Корбина (Jeremy Corbyn), которые будут говорить нужные слова, даже если им при этом не платить ни пенса. Обратите внимание, с какой готовностью мистер Корбин талдычит любую российскую пропаганду, будто свои собственные реплики. Его недавнее требование, чтобы британские власти отослали русским пробу предполагаемого яда «Новичок», дабы те установили, их это рук дело или нет, уже стало классикой. Ох и посмеялись же в Москве.
Но в обиде русских есть свой смысл. Ослепленные успехом в конце холодной войны, мы, безусловно, наплевали на чувствах проигравшей стороны и недооценили дух вечного соперничества. И да, правда, мы лицемерим — знаем же прекрасно, что русские деньги грязные, но охотно беремся их отмывать.
Многое сделать нам еще только предстоит: мы должны раскрыть секрет коктейля из денег и власти, которым нас угощают мистер Путин и его дружки, чтобы те поняли, что Лондон — это им не крюшонница.
Вопрос еще более значимый: может, Западу пора переходить на новую стратегию сдерживания русских, четко обозначив их зону влияния и оставив их в покое? Возможно, эта шальная мысль уже приходила в голову Дональду Трампу (Donald Trump).
Однозначно сказать сложно. К недавнему переизбранию Путина привел не здравый смысл. Он и Россия соотносятся примерно так же, как исламизм и ислам — он осознанно все искажает, чтобы разжигать рознь. Изменить его повадки мы не в силах. Все, что мы можем, — это сохранять спокойствие и всячески препятствовать авантюрам Путина за границей, покуда русский народ не поймет, что они лишь нищают и впадают в еще бóльшую изоляцию. Запад должен признать это и выстраивать свою стратегию соответствующим образом.
