Интервью с Гжегожем Кучиньским (Grzegorz Kuczyński), журналистом, автором книги «Как убивают россияне»
Polskie Radio: Как сообщает пресса, Сергей Скрипаль и его дочь уже чувствуют себя лучше, хотя химик Вил Мирзаянов, который занимался разработкой «Новичка» в 1980-е годы, говорил, что их ждет долгая мучительная смерть. Если Скрипаль выживет, он сможет когда-нибудь чувствовать себя в относительной безопасности?
Гжегож Кучиньский: Я думаю, если он поправится, он проживет долгую жизнь, чего я ему искренне желаю. Сомневаюсь, что россияне решат еще раз совершить на него покушение, ведь дело было не в этом. Скрипаль не представлял для Кремля угрозы, у него не было информации, которая могла бы скомпрометировать российское руководство.
Покушение было, скорее, такой, как это называют россияне, «показухой». Скрипаль был полковником ГРУ, его судили за шпионаж в пользу Великобритании, так что он оказался идеальной мишенью, удар по которой позволял подать сигнал миру, а также российскому обществу, элитам и спецслужбам.
— В своей книге «Как убивают россияне» Вы подчеркиваете, что Россия использует такие методы очень давно. Насколько далеко в прошлое уходят корнями традиции «мокрой работы»?
— Польские довоенные советологи обнаруживали их даже в XVI-XVII веках. Такие эпизоды в истории бывали, но в данном случае я бы не говорил о явлении, присущем только московскому государству, оно присутствовало и в других странах. Говоря об истоках такой политики, периоде, когда современные российские спецслужбы начали использовать методы «мокрой работы», следует обратиться к 1920-1930-м годам. Тогда Советский Союз создал специальное подразделение разведки для проведения такого рода операций за границей. Это была громкая серия покушений на представителей «белой эмиграции», бежавших из России после революции и проигранной гражданской войны, а также украинских националистов и борцов за независимость.
В деле Литвиненко нас тоже пытались навести на ложный след. Сначала говорилось о том, что за убийством может стоять некий Марио Скарамелла (Mario Scaramella) — итальянец, который расследовал деятельность российских спецслужб и имел знакомства в России. Он виделся с Литвиненко в тот же самый день, когда тот встретился со своими убийцами — Ковтуном и Луговым. Это была тщательно подготовленная сложная операция, в своей книге я ее описываю. Россияне подбросили Скарамелле список находящихся на Западе людей, на которых может быть совершено покушение. В этом списке была фамилия Литвиненко, так что итальянец решил с ним встретиться и рассказать ему об этом. Позже это позволило навлечь на Скарамеллу подозрения.
В западной прессе появилась статья, в которой звучали обвинения против него, а журналистка, написавшая этот материал, вскоре исчезла, что с ней случилось неизвестно. Тему подхватили СМИ, так что Скарамелла некоторое время фигурировал в качестве одного из подозреваемых даже в следствии, которое вели британцы.
Сейчас россияне используют похожую тактику. Они говорят, что за покушением на Скрипаля стоят британские или американские спецслужбы, а «Новичок» произвели не в России, а, например, в Швеции.
— В одном из своих недавних интервью вы говорили, что «Новичок» производился только на территории России в российских лабораториях, а использовали это вещество именно для того, чтобы было ясно, кто стоит за покушением. Зачем в таком случае разворачивать информационную кампанию и перекладывать ответственность за покушение на британцев или кого-то еще?
— Здесь следует отделить послание, предназначенное для мира, Запада, и послание, адресованное собственным гражданам, российскому обществу. Первое вписывается в логику эскалации отношений с Западом, оно гласит, что Россия может наказать каждого предателя. Все знают, что за преступлением стоят россияне, но официально те в этом признаваться не будут.
Обвинения в адрес Запада (Великобритании, США) — это элемент стратегии мобилизации собственного общества вокруг идеи «осажденной крепости». Россияне должны увидеть, что их страна подвергается несправедливым нападкам со всех сторон, и решить, что им нужно сплотиться вокруг своего лидера, государственной власти.
— Тем более что в это время состоялись президентские выборы.
— Это была целая цепочка событий. 1 марта Путин выступил с очень агрессивным посланием к Федеральному собранию. Я не припомню, чтобы даже в эпоху холодной войны советский лидер выходил и показывал, какими ракетами он нанесет удар по США. Спустя три дня произошло покушение на Скрипаля, а еще через две недели, когда этот скандал приобрел размах и попал на первые полосы газет всего мира, в России прошли выборы.
— Не напоминает ли эта беззастенчивая пропаганда те методы, которые Россия использовала после смоленской катастрофы или крушения малайзийского «Боинга»? Россияне искажали факты, лгали и даже предлагали альтернативные версии событий.
— Абсурдность разных теорий и версий в случае смоленской катастрофы или крушения «Боинга» не имела значения, ведь россияне придерживаются принципа: обольем грязью, что-нибудь да прилипнет. Многократно повторенная ложь кому-то запомнится, или, по крайней мере, создаст невероятный информационный хаос. Этот метод приобрел особое значение в наши дни, когда у России появились инструменты, при помощи которых она может распространять дезинформацию на Западе, в эпоху холодной войны их не было. Тогда простой американец, немец или француз не мог включить дома советские телеканалы и услышать их версию событий, а теперь все изменилось. Задачу упрощает то, что эти СМИ вещают на английском.
— Кроме того, есть интернет.
— Именно так. Это послание адресовано западной аудитории. К сожалению, противоположная сторона ничего не предпринимает. Мы говорим, что идет информационная война, обсуждаем действия России, создаем новые структуры для борьбы с дезинформацией, но, на мой взгляд, следовало бы обратиться к тем же самым инструментам, которые россияне используют против Запада. Нужно создать СМИ, которые смогут обратиться к россиянам. Ничего такого пока не видно. Существуют, конечно, какие-то сайты, но это все реликты холодной войны. Я имею в виду «Радио Свобода» (у нее хороший информационный портал) или радиостанцию «Голос Америки», у которой есть версии на разных языках. Этого всего, однако, недостаточно.
